Там, где тебя ждут - читать онлайн книгу. Автор: Мэгги О'Фаррелл cтр.№ 33

Потому что здесь думать она не в состоянии, именно сейчас, когда этот занудный журналист высасывает слова из Тимо, из нее и наполняет ими свой блокнот. Этот парень развалился на кресле в ее комнате, купленном для нее матерью на блошином рынке, прекрасном кресле с плоскими дубовыми подлокотниками и гобеленовой обивкой. Способен ли этот бумагомаратель оценить его красоту, тонкое мастерство исполнения? Клодетт не думала, что способен.

Она не могла сейчас думать… вообще не могла. Ей хотелось вернуться к финальным кадрам смонтированного фильма, поскольку что-то там не получилось, оставалась какая-то дисгармония, а она пока не могла понять, что ее не устраивало. То ли диалог в коридоре между ее героиней и актером, игравшим ее мужа. Надо ли продлить этот разговор или, наоборот, он слишком затянут? Не лучше ли им попросту вырезать эту заключительную сцену? Или стоило подчеркнуть важность мимолетности времени? Пара вставных кадров обычной беспорядочной уличной толпы?

Клодетт не могла найти верное решение. Невозможно ничего решить под раздражающую болтовню этого журналиста, болтовню Тимо, когда нет ни места, ни покоя здесь, в ее собственном доме, единственном месте, где ей должно думаться лучше всего. Способна ли она принять столь важное решение – о заключительных минутах фильма! – когда в ее мыслях опять закрутилась голова квебекской секретарши?

Гладкие блестящие волосы, цвета обугленной древесины, обычно стянутые в высокий «конский хвост». Клодетт с легкостью представила сейчас, как уязвимо смотрелась сзади ее шея, как дергался хвост волос между лопаток, когда она поворачивала голову, чтобы ответить на телефонный звонок или напечатать что-то на клавиатуре, или обращалась к Тимо, если он работал в спальне. Как иногда, возвращаясь в квартиру, Клодетт замечала влажность волос девушки, словно она недавно их вымыла, стянула резинкой и подсушила концы над батареей, которую Клодетт так заботливо включала, сознавая, что зима выдалась такой холодной, очень холодной. «Странно, – внезапно подумала Клодетт, – зачем мыть волосы в такой холод, да еще днем».

Клодетт больше не могла выносить эту пытку. Ей необходимо встать и размяться, стряхнуть ощущение одуряющего безделья. Она высвободила руку и поднялась с софы, вызвав встревоженный взгляд Тимо, но она не ушла далеко. Прошлась по ковру, по половицам, и ей стало явно лучше уже от самого движения, от высвобождения из объятий софы, с ее противным обыкновением поглощать вас целиком, эдакое мягкое диванное подобие венериной мухоловки. Она прошлась мимо окна, коснувшись белой муслиновой занавески, и остановилась возле алькова.

Аккуратно прибранный письменный стол. «Хотя так и должно быть, – рассудила Клодетт, – ведь никто не работал за этим столом уже почти месяц, со времени столь внезапного ухода девушки». Только на этой неделе Тимо начал подыскивать замену. Побеседовал с сообразительной, но слегка испуганной женщиной из Бостона. С мужчиной, Ленни, который жил по соседству, всего в нескольких кварталах к востоку.

На покрашенной альковной стене еще висели несколько записок, сделанных рукой этой девушки. Одна гласила: «К.У. звонил Пол». Другая напоминала: «Т.Л. подтвердить встречи».

Клодетт сняла со стены вторую записку и поднесла ее к глазам. «Т.Л. – видит она, – подтвердить». Секретарша писала мелким и убористым почерком. Она предпочитала шариковые ручки ярких цветов, а подстрочные элементы букв у нее получались заметно длиннее, чем надстрочные. Клодетт провела рукой по крышке компьютера, по клавиатуре телефона.

В некотором смысле, не на уровне осознания или догадки, а, наоборот, на уровне вдруг всплывшего из памяти давно известного факта, она вдруг поняла, почему фразочка Тимо в ванной комнате прозвучала так знакомо.

«Пользуйся случаем, пока глаз горяч».

Когда-то эта девушка то же самое говорила ей, Клодетт стояла прямо здесь, прямо за спиной сидевшей секретарши – влажные волосы стянуты в хвост, шея под ним бела как мел, несколько мелких прядей выбились и касались ворота красно-коричневого. Они разглядывали детали обстановки ночных клубов, поскольку, по словам Тимо, им нужно снять сцену в подвальном ресторане: обстановку клуба можно легко переделать под ресторанную, а днем ночные заведения всегда пустуют. Девушка держала скопированные изображения двух подвальных клубов, по одному в каждой руке, и говорила, что договорилась с одним управляющим, согласившимся на съемку, а второй пока не ответил на звонок.

– Что же, по-твоему, нам следует сделать? – спросила Клодетт, склонившись над ее плечом, чтобы рассмотреть обе картинки.

Девушка пожала плечами, обтянутыми красно-коричневым свитером, и произнесла эту странную фразу: «Нам следует пользоваться случаем, пока глаз горяч».

Клодетт, переведя взгляд с картинок на девушку и обратно, с трудом подавила улыбку. Глаз горяч: пожалуй, симпатичное выражение. Горячие глаза. Обжигающее видение. Она не стала поправлять ее. Не такая уж она поборница литературной речи и определенно не желала уподобляться такого рода боссам.

– Вероятно, ты права, – просто сказала Клодетт. – Почему бы не перезвонить прямо сейчас?

Она положила руки на край письменного стола. Эта комната, ковер, залитые в смолу скарабеи, улица за окном, журналист и Тимо, особенно Тимо, вдруг показались расплывчатыми и тусклыми, словно где-то повернули ручку на шкале яркости окружающего ее мира. Звуки, свет, краски – все стушевалось и потускнело. Мир сузился до самой Клодетт, ее дыхания и этого письменного стола. Все прочее нереально. Существовала только она сама и ее открытый рот, снова и снова втягивающий и выпускающий воздух, и ни малейшего понимания грядущего.

Дэниел, Нью-Йорк, 2010

Кто-то произнес мое имя.

– Дэнни?

Это слово протягивало свои стрелы в любую норку, где я прятался, вызывая во мне резкую дрожь. Голова дернулась, и невнятный монолог, казалось, происходивший на заднем плане моего сознания, резко оборвался.

– Дэнни?

Я осознал, что притулился – или практически даже лежал? – на какой-то терпимо твердой поверхности, но в странно неудобной позе: ноги лежат на боку, а руки раскинуты в стороны. В позе человека, рухнувшего с небесной высоты.

Неужели я уснул? Спал ли я? Где я и что здесь делаю?

– Дэнни, – вновь призывно повторил голос.

Голова словно заполнена густым туманом, смутное зрение пронзено дрожащими стрелами света. Я оказался в незнакомом месте. Кажется, я не вполне владею самим собой.

«Да брось, – мысленно подбодрил я себя, щуря глаза против ослепительного света, – ты справлялся и с худшими проблемами». И добавил: «Разве это не напоминает тебе дурные наркотические дни твоей юности?»

Реальна только окружавшая меня комната. Справа на стене высокое оконце, над головой извилистые трещины потолка. Кружевные занавески слегка вздымаются под потоком воздуха и опадают обратно. Вздымались, опадали, вздымались, опадали.