Чапаев - читать онлайн книгу. Автор: Павел Аптекарь cтр.№ 8

Впрочем, наш герой оставался верным солдатом. Вскоре после ранения его заочно произвели в старшие унтер-офицеры. Евгения Чапаева пишет о тяжелом и несправедливом положении солдат: они сидели в сырых окопах по пояс в воде, подвергались унижениям и оскорблениям со стороны офицеров, часто недоедали и страдали от цинги. Разумеется, окопная жизнь не была курортом, встречались на позициях и недостойные командиры, однако на передовой издеваться над солдатами было себе дороже: можно было получить пулю или штык в спину. Выяснить, чьей жертвой стал обидчик, было непросто. Продовольственное обеспечение русской армии до осени 1917 года было таким, что особенных жалоб не вызывало: хлеб и другие положенные продукты (два фунта хлеба, полфунта мяса или рыбы, достаточное количество круп и сухих овощей) поступали на передовую регулярно.

Тем временем Чапаев получил из дома известие, которое причинило ему страдания куда большие, чем недавняя рана. Отец (или кто-то под его диктовку) писал, что жена его Пелагея ушла, бросив троих детей (младшему Аркадию был всего год) к железнодорожному кондуктору, который ради нее оставил собственных детей и больную жену.

После этого, утверждает Евгения Чапаева, ее прадед искал смерти в бою, но получил лишь легкое ранение. После излечения в марте 1916 года он отбыл в трехнедельный отпуск.

Чапаев спустя несколько лет описывал Фурманову драматичную встречу с любимой женщиной:

«“Ну, што же, говорю, змея зеленая, хоть и любил я тебя, а иди же ты, сука, на четыре стороны, не хочу я больше знать тебя в жизни. Детей же беру с собой”… И больно уж обида меня взяла! Два ведь года не видел ее, а других штобы баб — пальцем не шевелил. Я никогда этого…» Правнучка, однако, описывает совсем другую, трогательную встречу Чапаева с женой: когда Пелагея увидела Василия, то немедленно покинула любовника и вернулась к мужу. Свой уход из семьи она объяснила постоянными упреками родителей Василия и даже побоями, на которые не скупился Иван Степанович. Любовь вспыхнула с новой силой: Василий и Пелагея почти не разлучались и даже сфотографировались вместе: молодые люди (Василию было двадцать девять лет, Пелагее — двадцать четыре) держались за руки и преданно смотрели друг другу в глаза. Но это счастье было недолгим: Василий должен был вернуться на фронт, иначе рисковал не только своей жизнью, но и мог навлечь большие неприятности на родных. Возможность продлить отпуск разными правдами и неправдами он, кажется, не рассматривал, как и не пытался перевестись в запасной батальон поближе к дому и семье. Чапаев пытался уладить отношения между Пелагеей и отцом: это был мужской разговор на равных, ведь Василий превратился в закаленного воина, георгиевского кавалера, которого невозможно не уважать. Отец обещал вести себя сдержаннее.

Тем не менее расставание с семьей было тяжелым, Василий понимал, что Иван Степанович вряд ли сможет удержаться от брани и рукоприкладства, а Пелагея не станет терпеть оскорбления свекра. Отбывая на фронт, он понимал, что прощается со своей любовью навсегда. Так оно вскоре и случилось. Это состояние солдата и офицера на фронте, который тяжело переживает личную драму, передал словами одного из своих героев — Ивана Синцова писатель Константин Симонов: «Страшно привыкать к мысли, что умерла. Но, может, еще страшней, затолкав эту смертельную мысль в глубь себя, жить с нею так, словно годами идешь по минному полю, не зная, где и когда под тобою рванет».

Вскоре после возвращения на фронт Чапаеву с боевыми товарищами пришлось участвовать в Брусиловском прорыве летом 1916 года. 25 июня 11-й армейский корпус 9-й армии, в который входила 82-я дивизия, занял город Делятин в Галиции. Но наступление вскоре захлебнулось из-за растянутости фронта, значительных потерь и превосходящих сил противника. Пришлось снова переходить к позиционным боям. За это время наш герой неоднократно проявил себя с лучшей стороны: смело пробирался в тыл противника и поднимал там панику, останавливал отступавшую роту и вел ее вперед, неожиданно атаковал неприятеля с небольшой группой бойцов. В разгар боев, в июне 1916 года, нашего героя произвели в фельдфебели — высший унтер-офицерский чин русской армии. «Фельдфебель Василий Иванович Чапаев в бою 15 июня 1916 года у гор. Куты руководил подчиненными примером личной храбрости и мужества, проявленными при взятии занятого неприятелем укрепленного места, ободрял и увлекал за собой подчиненных и, будучи опасно ранен, после сделанной ему перевязки вернулся в строй и снова принял участие в бою», — указано в приказе о награждении Чапаева Георгиевским крестом 2-й степени. Чапаева назначили фельдфебелем (старшиной) первой роты — знак особого доверия командира полка и других офицеров, показатель их уверенности в том, что он не подведет ни на передовой, ни в тылу. Чапаев заслужил такое доверие: он был трижды ранен, но возвращался в свой полк, хотя, наверное, имел возможность остаться на безопасной должности в тылу. Он возвращался именно в свою часть, стремясь оказаться рядом с теми, с кем привык разделять тяготы и редкие радости окопной жизни.

Одним из них был Петр Камешкерцев. В одной из операций его ранило в живот, и Чапаев вынес своего товарища с поля боя и доставил в лазарет. Понимая, что Камешкерцев не выживет, Чапаев старался облегчить другу последние минуты жизни. Когда к Петру ненадолго вернулось сознание, он с трудом, едва слышно попросил Чапаева помочь его семье, прежде всего — маленьким дочерям. Василий, глотая слезы, поклялся до конца своих дней поддерживать дочерей друга.

Василию Чапаеву повезло больше: в конце августа его ранило шрапнелью в левое бедро. После первой медицинской помощи раненого эвакуировали сначала в перевязочный отряд дивизии, затем, когда выяснилось, что рана достаточно тяжелая, — в 81-й отряд Красного Креста и, наконец, в госпиталь в Херсоне. Оттуда Чапаев в полк уже не вернулся, он стал командовать взводом в команде выздоравливающих. Однако разговоры о антивоенных настроениях нашего героя вряд ли обоснованны. В приказе по 153-й команде выздоравливающих от 11 марта 1917 года четко указано, что Чапаев отчисляется из нее как изъявивший желание пойти в действующую армию. Трудно сказать, что заставило нашего героя, сполна хлебнувшего фронтового лиха, снова отправиться на передовую. Возможно, его не устраивал скудный по сравнению с фронтовым паек или возмущало начавшееся в тылу разложение, когда солдаты перестали соблюдать субординацию и выполнять распоряжения офицеров. Так или иначе, он вновь отправился на фронт. Но перед этим получил 25-дневный отпуск и поехал в Николаевск, где теперь жили его родные.

До сих пор специалисты спорят, сколько наград получил Василий Чапаев. Одни утверждают, что он стал полным георгиевским кавалером, другие — что он не был награжден солдатским орденом 1-й степени. Но подсчет медалей и орденов важен для специалистов: понятно, что наш герой был храбрым солдатом и умелым унтер-офицером.

Два с половиной года на передовой сделали Чапаева совсем другим человеком. Простой крестьянин по происхождению и мастеровой по роду занятий, мечтавший о семейном счастье и достатке, стал воином. Постоянная смертельная угроза воспитала в нем мужество и стойкость, готовность переносить любые тяготы.

Фельдфебель Чапаев после очередного ранения и лечения в госпитале покинул передовую и оказался в одном из тыловых гарнизонов русской армии, солдаты которых стали настоящим детонатором революционных событий 1917 года. Действительно, миллионы людей, преимущественно крестьян, по воле верховной власти и военного командования были оторваны от привычных занятий и сконцентрированы в казармах. Занятия с новобранцами были не особенно интенсивными и значительную часть времени тыловые солдаты были предоставлены сами себе. Многие мобилизованные считали свое пребывание в армии ненужным, в то время как брошенная земля страдала от отсутствия рабочих рук. Особенно возмущались сорокалетние отцы больших семейств, призванные в конце 1915-го и в 1916 году, получавшие из дома горестные вести, что некому пахать и сеять, некому убирать урожай.