Плевицкая - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 114

«Только лично

Начальнику внутренней тюрьмы

ГУГБ НКВД СССР

Предписание

Предлагается выдать арестованного Иванова Петра Васильевича, содержащегося под № 110, коменданту НКВД тов. Блохину».

Миронов написал: «Арестованного Иванова № 110 выдал коменданту НКВД».

Блохин расписался: «Одного осужденного принял».

Расстреляв генерала Миллера, они же вдвоем, как положено, составили акт:

«Приговор в отношении поименованного сего Иванова, осужденного Военной Коллегией Верховного Суда Союза ССР, приведен в исполнение в 23 часа 5 минут и в 23 часа 30 минут сожжен в крематории.

Комендант НКВД Блохин.

Начальник внутренней тюрьмы ГУГБ НКВД Миронов».

Вдова Евгения Карловича Миллера, Наталья Николаевна, не знавшая, как завершился его жизненный путь, умерла в 1945 году, дочь, Софья Евгеньевна, вскоре последовала за ней — ушла из жизни в 1946-м.

После похищения Миллера 24 сентября 1937 года Русский общевоинский союз временно возглавил его первый заместитель генерал-лейтенант Федор Федорович Абрамов. Он оставался в Софии, а всеми парижскими делами попросил заняться адмирала Кедрова. Абрамов никогда не хотел принимать на себя эти обязанности. К тому же был арестован его сын. Это романтически-трагическая история.

Покидая Россию после поражения Белого движения, генерал Абрамов оставил в Ржеве семью — мать, жену и сына Николая. Вскоре мать и жена умерли. Николая в 1929 году призвали на Черноморский флот. Он стал водолазом, вступил в комсомол. И тут его нашли чекисты. К нему в Севастополь приехал заместитель начальника разведки Артур Христианович Артузов.

Он предложил молодому человеку работать вместе — защищать Советскую Россию от врагов, от террористов, от боевиков, которые проходят подготовку на Балканах. Николай Абрамов согласился. В 1930 году его зачислили в ОГПУ. Он получил псевдоним «Ворон». В октябре 1931 года чекисты включили его в состав экипажа пассажирского судна «Герцен» (построенного на Воткинском заводе как «Граф Строганов»). Судно выполняло рейс Ленинград — Гамбург. В порту Гамбурга Николай сошел на берег. И не вернулся. Поехал в Берлин. Там попал в полицию. Ему помог генерал Алексей фон Лампе, начальник 2-го отдела РОВСа, дал денег и отправил к отцу.

Николай Абрамов пожелал помогать отцу, начальнику 3-го отдела РОВСа. Особенно интересовался тайной работой, которой руководил капитан Клавдий Фосс. Но Фосс заподозрил Николая в работе на советскую разведку. После похищения Миллера в Париже в октябре 1937 года полиция арестовала младшего Абрамова, подозревая в соучастии. Его выслали из Болгарии в середине ноября вместе с женой.

Советские разведчики доставили младшего Абрамова в Советский Союз. Поселили в Воронеже, устроили на работу в областное управление НКВД. После начала войны отправили в Одессу на подпольную работу. Он погиб в конце 1941 года (см.: Независимое военное обозрение. 2005. № 35).

Федор Федорович Абрамов при первой же возможности — через полгода, 23 марта 1938 года, с радостью передал полномочия генерал-лейтенанту Алексею Петровичу Архангельскому (после 1917 года он некоторое время служил в Красной армии, в феврале 1919 года ушел к Деникину). А тот жил в Брюсселе. Перебираться в Париж не захотел, и управление РОВСа перевели в Бельгию. Архангельскому помогал генерал Кусонский, который тоже обосновался в Бельгии. 22 июня 1941 года немцы арестовали Кусонского и поместили в концлагерь Брейндонк (на территории Бельгии). Генерал фон Лампе обратился к немецким властям с просьбой его освободить, поручился за благонадежность белого генерала, но Кусонский через два месяца скончался.

В Париже главным остался генерал Владимир Витковский, начальник 1-го отдела РОВСа. А для Сергея Николаевича Третьякова всё осталось по-прежнему, изменились только голоса, которые он слушал.

Семнадцатого января 1939 года Третьяков отправил своему начальству подробное донесение:

«Имеем честь донести следующее: в субботу 31-го декабря 1938 г. около 12 ч. дня к нам на квартиру явился Гильзин и, так как нас не было дома, он просил передать нам, что нас ждут к себе Мацилев и Витковский.

Мы вернулись около 1 ч. 30 мин., но в управлении 1 Отдела уже никого не оказалось, так как в субботу занятия кончаются раньше обыкновенного и кроме того в субботу был канун нового года. Мы отложили наше посещение до вторника 3-го января, так как в понедельник занятий в управлении не было. Нас принял в первую очередь Мацилев, он прежде всего заявил, что генерал Витковский просит нас продлить срок нашего договора по квартире до июля 1939 года.

Нам было указано, что по нашему соглашению стороны предупреждают друг друга в случае перерыва или, вернее, прекращения договора по найму квартиры за три месяца вперед, а поэтому, если к 1 января отказа не последовало, договор продолжается автоматически до 1-го июля текущего года. Затем последовал поток любезных слов; говорилось о том, что за всё время пребывания у нас не было ни одного недоразумения ни с домовладельцем, ни с консьержкой, ни с газом или электричеством. Район и цена квартиры очень подходящие, а поэтому надо полагать, что и в дальнейшем 1 Отдел РОВСа будет квартировать у нас.

Не давая прямого ответа, мы пожелали переговорить с Витковским, который подтвердил всё сказанное Мацилевым, был также очень любезен и просил нас дать поскорее ответ. Принимая во внимание, что желание остаться у нас на квартире есть признак полнейшего к нам доверия, мы дали свое согласие генералу. Поблагодарили за добрые отношения и заявили ему, что о дальнейшем пребывании на нашей квартире после 1-го июля мы сообщим генералу не позже 31 марта с. г. (о намерении покинуть квартиру мы должны предупредить хозяина за 6 месяцев, предупреждают во Франции 1-го января, 1-го апреля, 1-го июля и 1-го октября)».

Сергей Николаевич Третьяков был рад тому, что его работа продолжится. Но советские разведчики его радости не разделяли. Активность РОВСа упала, и интерес к нему постепенно сходил на нет. В парижской резидентуре пришли к выводу, что Третьяков и вовсе не нужен. Обратились в Центр:

«„Иванов“, как вам известно, работал по „Петьке“. За последние пару месяцев вообще не работал из-за перерыва связи по случаю с автомобильной катастрофой с Анатолием (псевдоним выходившего на связь с Третьяковым оперативного работника. — Л. М.). Сейчас ничего интересующего нас „Иванов“ не дает. Напуган событиями до невозможности. Главное боится, что из-за событий можем бросить его на произвол судьбы.

Тратим мы на это дело уйму денег (15 000 франков в год на квартиру и 60 000 франков в год жалование „Иванову“). Исходя из вышеизложенного, считаем, что с ним нужно будет порвать, предварительно сняв в квартире имеющуюся аппаратуру — „Петька“».

В резидентуре настолько потеряли интерес к Третьякову, что и вовсе перестали связываться с ним — впервые за много лет. Работавший с ним сотрудник парижской резидентуры попал в дорожно-транспортное происшествие. Пострадал не очень сильно, но пришлось несколько недель провести на больничной койке. Когда вышел, тоже не спешил встретиться с Третьяковым. О нем словно забыли. Он остался без дела и без денег.