Право бурной ночи - читать онлайн книгу. Автор: Анна Ольховская cтр.№ 8

В общем, распаренные и расслабленные, потягиваем мы с Таньским пиво, треплемся обо всем и ни о чем, и не нужны нам никакие психотерапевты. Уходит, смывается весь напряг, и наступает полный релакс. Можно и опять на баррикады.

Но сегодня Таньского нет, она нежится на пляжах Турции, а я сижу тут одна-одинешенька. Может, поэтому так отвратно на душе. Даже почему-то захотелось всплакнуть, чего не делала даже в период развода с мужем. «Эй, эй, ты чего, – возмутилась я, – а ну, брысь, хандра! Еще не хватало! Может, пора начинать сериалы смотреть и рыдать по ходу действия, положив рядом пачку бумажных платков, чтобы было куда сморкаться во время особенно трогательных сцен. Пошла, пошла, не дождешься!» Хандра гаденько ухмыльнулась и показала мне… Нехороший, в общем, жест показала, неприличный. Я уже собиралась снять тапку и запустить этой сволочи в лоб, но тут запиликал мобильный телефон, воспроизводя мелодию одного из хитов Майорова. Победно показав хандре язык, я схватила трубку:

– Да, слушаю.

– Привет, надежда русской поэзии, – теплый Лешкин голос был так кстати, – ну как ты? Что-то мне неспокойно, у тебя все в порядке?

– Ой, Лешик, как же я рада тебя слышать! – этот предатель-голос почему-то задрожал. Хандра оживилась и высунулась из-под плинтуса, тапка смачно шлепнула ее по голове. Хандра взвизгнула и спряталась. – У меня все нормально, просто устала очень, сегодня статью сдала.

– Что, опять Людочка тебя очаровывала? – Лешка ведь был в курсе всех моих дел.

– Она, родная, она. Да еще Таньский в отпуске, не с кем душу отвести. Как-то тяжко ей, душе.

– Глупости, это у тебя аллергия на излишек яда, не грусти. Позвони этой своей однокласснице, как ее – Жанне.

– Лешка, о чем ты? Жанка – современная бизнес-леди, у нас с ней и в школе особо теплых отношений не было, так – учились в одном классе, да и не виделись сто лет – какие откровения. Она – моя работа, я же говорила тебе, – ну конечно же, я рассказала все Лешке, он ведь не живет в нашем городе, поэтому уговор с Жанкой на него не распространяется.

– Слушай, что-то не так. Ты еще меня ни разу не укусила. Не узнаю тебя, – Лешка заметно волновался, – немедленно говори, что произошло?

– Я же говорю – ничего. Просто, – я не знала, как объяснить свое настроение, потому что и сама не понимала ничего, – просто давит что-то, словно беда какая-то случится. У меня похожее чувство было незадолго до папиной смерти. Вроде все хорошо, а дышать нечем.

– Не пугай меня, слышишь? Черт возьми, ведь я даже не могу к тебе приехать, связан гастрольным графиком по рукам и ногам, но ведь до июля осталось всего три недели, дай мне слово, что никуда не влезешь, папарацци безумная, – таким я Лешку еще не слышала, он почти кричал.

И я не выдержала. Я отвыкла от мужской заботы, я привыкла сама справляться со своими проблемами, к чему меня приучил мой бывший муж. Он терпеть не мог выслушивать мои жалобы. «Не дури мне голову» – один ответ. И я улыбаюсь теперь всегда, даже когда очень плохо. В общем, разрешите представиться – королева. Снежная. Очень холодная. Бывшая. Потому что сейчас от нее, от королевы, осталась теплая лужица. Растаяла самым постыдным образом, не подобающим для куска льда. И почему? ПОЖАЛЕЛИ. Нельзя так. Нечестно. Сижу вот теперь, хлюпаю носом, реву в три ручья. А на том конце провода Лешка рычит, как раненый тигр:

– Ты можешь мне сказать, что происходит? Отвечай немедленно! Я ведь сейчас все брошу, заплачу неустойку и рвану к тебе! Я полгода тебя знаю, и никогда такого не было! – трубка просто раскалилась от его натиска.

– Ну прости, разнюнилась. Просто никто никогда так за меня не волновался, только папа. Ты, если не хочешь еще раз услышать унылое хлюпанье, не жалей меня больше, не надо. Я вот сейчас успокоюсь, пойду возьму у соседского мальчишки водяной пистолет и безжалостно расстреляю эту подлюгу-хандру, которая не только сама из-под плинтуса вылезла, но и всякие бабские штучки типа нытья, хныканья и тоски зеленой приволокла. Пусть не ждут пощады, я теперь опять суровая и холодная, – прохрюкала я в трубку, тщетно пытаясь не всхлипывать.

– Ну ладно, суровая, – постепенно успокаивался Лешка, – слышу знакомые нотки. Скажите пожалуйста, не жалейте ее! У тебя забыл спросить. Запомни – я всегда делал и буду делать то, что считаю нужным. И всякие тут суровые и холодные дамочки мне не указ. А если еще раз доведешь звезду до предынфарктного состояния, будешь отвечать перед толпами фанаток, потому что, умирая, я найду силы прошептать посиневшими губами имя негодяйки, лишившей их счастья лицезреть меня, любимого.

– Вай, баюс, баюс, как минэ сытрашна, – совсем развеселилась я, – а я сделаю пластическую операцию, сменю пол и имя – фиг твои поклонницы меня найдут. О, идея! Я переделаю внешность под тебя и скажу всем, что я твой сын! Как, изощренно я придумала? Мой больной разум еще и не так порезвится, ты там, в раю, все арфы от злости переломаешь, попомни.

– Это кто-то тут намекает на крохотную разницу в возрасте, или я чего не понял? – светским тоном осведомился Лешка.

– Ничего себе, крохотная! Целых десять лет, да еще если учесть, что кое-кто выглядит просто затертым и гнутым пятаком рядом с новенькой блестящей копеечкой-Анечкой.

– Ну слава богу! – рассмеялся Лешка, – наконец-то ты в форме опять, золотая моя копеечка-Анечка. Ты давай там, завершай дела свои нудные со статьями, с Жанной этой – и ко мне. Поговорим тут по поводу затертых и гнутых, и вообще… Пока, плакса!

– Пока, скандалист! – не осталась в долгу я и положила трубку.

Все-таки здорово, что ты у меня есть, Лешка!

Наверное, Лешка перезвонил Рискину и настоятельно порекомендовал этому обалдую окружить вниманием и заботой не очень молодого, но очень перспективного автора, потому что буквально на следующий день Илюха приперся ко мне в гости, да еще не один, а с очередной подружкой. Я даже не стала напрягаться и запоминать ее имя, поскольку прекрасно знаю, что в следующую нашу с Илюхой встречу рядом с ним будет уже другая киса. Причем похожи его пассии одна на другую до изумления – высокие (выше кавалера, как правило, сантиметров на 10–15), аппетитные, но не подумайте, что с параметрами 90–60 – 90. Нет, не так прост Рискин! Его эксклюзивчики обычно 120 – 80—120. И, разумеется, блондинки, здесь Илюхин вкус прост и безыскусен. Само собой разумеется, что интеллект этих дам занимает последнюю строчку в списке их достоинств. Не любит наш бонвиван напрягаться с утонченными эстетками, ему милы жизнерадостные тетки, обожающие солдатские анекдоты, вкусную пищу, обильную выпивку и незатейливый секс.

Обычно я с Илюхиными подружками пересекалась только на немногочисленных тусовках, которые приходилось посещать в случае острой необходимости, и никогда Рискин не являлся с этим счастьем ко мне в гости. Спасибо, хоть позвонил, предупредил, что придет всячески меня развлекать. Я попыталась оказать сопротивление, но мои доводы в пользу одинокого уютного вечера с книжкой были отвергнуты, как меньшевистские и в корне оппортунистические. Даже мое признание в полной и безоговорочной капитуляции на кулинарном фронте не произвело на Илюху ровно никакого впечатления. «Разберемся», – буркнул он и повесил трубку. Повешенная была казнена ни за что, погибла безвинно.