Тестостерон РЕКС. Мифы и правда о гендерном сознании - читать онлайн книгу. Автор: Корделия Файн cтр.№ 40

Миф о низком тестостероне “сестер Леман” низводит женщин до “материнской” роли, в которой они пресекают избыточно рискованное поведение коллег-мужчин и исправляют организационные нарушения (это хорошо известное искажение известно как эффект “стеклянной скалы”, открытый Мишель Райан)⁷².

Как указывают трое ведущих ученых в сфере бизнеса в письме Financial Times, хотя они “согласны, что большее число женщин и представителей других рас, помимо белой, на ведущих должностях выведет нас из кризиса”, утверждение, будто женщины по своей природе больше отвергают риск

Некоторые именно так и считают. Когда журналист попросил Герберта “описать, каким мог бы стать мир без тестостерона или что было бы, если бы у всех тестостерон оставался на женском уровне”, тот ответил: “О тестостероне плохо отзываются, но вообще-то он отвечает за жизнерадостность, инновации, драйв, мотивацию, возбуждение”. Но только у мужчин, разумеется. “Есть подозрение”, говорит Герберт, что тестостерон “не обязательно имеет тот же эффект” для женщин. В конце концов, у них “женский мозг, а мужской мозг скроен совсем иначе”⁷⁴.

Мы вряд ли скоро узнаем, как бы работали сестры Леман или даже брат и сестра Леман⁷⁵. Один ученый описывает финансовый сектор как “один из немногих бастионов мужской привилегии, сохранившихся несмотря на развитие феминизма”⁷⁶. Равная представленность женщин на высших уровнях финансового сектора, скорее всего, была бы благотворной. Обычно недостаток разнообразия – тревожный знак, что людей набирают из ограниченного кадрового резерва, который льстиво отражает образ тех, кто стоит во главе. Эффект “белого мужчины”, описанный в главе 5, также преподает хороший урок о том, что для более точной оценки рисков важно разнообразие происхождений и идентичностей. И как предполагает Нельсон, вспоминая неприятный эффект “неудача как ценность”, большее число женщин в мужских сферах деятельности должна идти рука об руку со столь нужной дестигматизацией положительных “феминных” качеств:

Однако на данный момент существует мало убедительных данных в пользу того, что женщины принимают финансовые решения фундаментально иначе, чем мужчины, или что они снизят средний уровень тестостерона в дорогих стеклянных небоскребах.

За рискованное поведение, которое повлекло за собой глобальный финансовый кризис, в основном расплачивались обыватели по принципу “финансового социализма”⁷⁸. И насколько я знаю, на сегодня нет данных о связи половых различий в уровне тестостерона с “рисками”, при которых выгода пожинается для себя, а потери сваливаются на других.

Совсем недавно, покупая цветы на местной школьной ярмарке, я услышала разговор у соседнего прилавка. Женщина продавала пластмассовые ножи, которые, судя по рекламе, были гарантированно безопасны для детских пальчиков. Уговорив семью купить два ножа, продавщица предложила девочке розовый нож, а ее брату красный или синий на выбор. “Я тоже хочу розовый”, – сказал парень. Пока я наслаждалась моментом, мой старший сын подошел к прилавку.

“Если я отрежу себе палец вашим ножом, вы дадите мне его бесплатно?” – спросил он продавщицу. В ответ женщина раздраженно попросила его уйти и не мешать ей работать. “Ну конечно, – подумала я. – Ведь она так занята укреплением гендерного разрыва при помощи своего бесполезного пластмассового мусора”.

Если вы покупали детские игрушки в последние несколько десятилетий, то не удивитесь, узнав, что детские ножи должны быть строго разделены по цвету для мальчиков и девочек. Как и многие другие игрушки – ведь очевидно существует два типа детей. Иногда те, для кого предназначена игрушка, указываются сразу: полки или страницы электронных каталогов четко обозначены – для мальчиков или для девочек. Иной раз намеки не менее ясны. Игрушки ярких, насыщенных цветов, представляющие исключительно мужские фигуры, с фотографиями увлеченных ими мальчиков на коробках, окруженные стеной схожих маскулинных изделий, направленных на действие, состязание, доминирование и конструирование, ничем не показывают, что они предназначены для всех, без учета гениталий. Так же обстоит дело и с печально известными “розовыми полками”: нельзя сказать, что маркетологи мучились, стараясь, чтобы ребенок не понял, что эти игрушки не для него².

Неудивительно, что сегментированный по полу рынок игрушек провоцирует множество кампаний против, а также жесткую критику со стороны родителей, политиков, ученых, маркетологов и даже самих детей³. Но некоторые считают это пустой политкорректностью. Например, в комментарии Atlantic по поводу каталога игрушек с фотографиями детей, играющих и традиционно, и нестереотипно (например, мальчик с пупсом), Кристина Хофф Соммерс пишет, что “[мальчики и девочки] разные, и только радикальная и подкрепляемая коррекция поведения может значительно изменить их изначальные предпочтения в игре”⁴. Кстати о взгляде маркетолога: Том Нокс, президент DLKW Lowe, утверждает: “…ожидание, что маркетологи будут игнорировать базовые и глубокие различия в своей аудитории, выглядит необдуманным и непрактичным”. (По-простому, под “аудиторией” понимаются “люди, которые, мы надеемся, будут покупать наше шмотье”.) Нокс полагает, что “всегда будет место гендерно-специфическим игрушкам, гендерноспецифически рекламируемым, отдающим дань гендерным различиям, не нарушая равенство”⁵. Эленор Гилмур, занимавшаяся изучением потребительского рынка и развитием бренда в DC Thomson, в той же статье сказала: “…если мы как маркетологи не сможем признать эти различия, мы не сможем понять нашу аудиторию и предоставить ей услуги и продукты, которые она хочет”.