Священный любовник - читать онлайн книгу. Автор: Дж. Р. Уорд cтр.№ 45

Морщась, Рив взглянул на часы. Сквозь красное марево собственного зрения, он увидел, что прошло всего лишь три часа с того момента, как он последний раз вколол себе дофамин.

— Тебе опять нужна доза? — спросила она.

Он не стал утруждать себя кивком, просто открыл ящик стола и вынул стеклянный флакон и шприц. Сняв пиджак, Рив закатал рукав рубашки, наложил жгут, а затем попытался воткнуть иглу в красную крышку контейнера с препаратом.

Он никак не мог попасть в цель. Пространственное восприятие отсутствовало полностью. Пытаясь приставить кончик иглы к верхней части бутылочки, он неуклюже тыкал ею в воздух и постоянно промахивался.

Симпаты видели все в красных тонах и лишь в двух измерениях. Когда препарат не работал, а так случалось, если Ривендж пребывал в сильном стрессе, или пропускал очередную дозу, изменение зрения служило первым признаком беды.

— Давай я помогу.

Когда по телу прокатилась волна слабости, Рив понял, что не может произнести ни слова, и лишь покачал головой, продолжая возню со шприцом. В то же самое время, его тело стало выходить из состояния глубокой заморозки, руки и ноги покалывало от нахлынувших ощущений.

— Ладно, довольно тешить свое эго. — Хекс целенаправленно обошла стол. — Просто дай мне…

Он попытался опустить рукав. Но у него ничего не получилось.

— Господь всемогущий, — прошипела она.

Он резким движением убрал руку, но было поздно. Слишком поздно.

— Позволь мне это сделать, — сказала Хекс, положив руку ему на плечо. — Просто расслабься, босс… и позволь позаботиться о тебе.

Удивительно нежными ладонями она взяла шприц и пузырек, затем растянула его бедную черно-синюю руку на столе. Он так часто кололся в последнее время, что, даже не смотря на способность к быстрому исцелению, его вены все равно пребывали в ужасном состоянии: распухшие и рваные, дырявые, как разбитые дороги.

— Мы используем другую руку.

Когда он протянул ей правую, Хекс без проблем ввела иглу в крышку, и закачала в шприц то, что считалось его нормальной дозой. Он покачал головой и поднял два пальца, настаивая, чтобы ее удвоили.

— Слишком много, — сказала она.

Он наклонился за шприцом, но она отодвинула его подальше.

Рив ударил кулаком по столу и стрельнул в нее взглядом, весь его вид выражал настойчивое требование.

Неприлично выругавшись, она закачала большую дозу. Рив наблюдал, как Хекс нашла в его ящике спиртовую салфетку, вскрыла упаковку и протерла участок на сгибе локтя. Сделав укол, она сняла жгут, и убрала весь комплект обратно в стол.

Откинувшись в кресло, Рив закрыл глаза. Красный фон сохранился, даже когда он прикрыл веки.

— Как давно это происходит? — спросила она тихо. — Двойная доза? Инъекции без дезинфекции? Сколько раз в день ты делаешь это?

Он просто покачал головой.

Спустя несколько мгновений, Ривендж услышал, как она открыла дверь и велела Трэзу подогнать Бентли. В тот момент, когда он собирался сказать ей что-нибудь в стиле ни-за-что-и-никогда, Хекс достала из шкафа его соболиную шубу.

— Мы едем к Хэйверсу, — сказала она. — И если будешь спорить со мной, я позову сюда парней, и они вынесут тебя из этой комнаты как свернутый в рулон ковер.

Рив свирепо уставился на нее.

— Ты не… босс, чтобы здесь приказывать.

— Совершенно верно. Но ты реально думаешь, что если я расскажу парням, насколько инфицирована твоя рука, они хотя бы на секунду задумаются, прежде чем взвалить тебя на плечи? Если будешь хорошим мальчиком, посадим тебя на заднее сидение, а не в багажник. А если же будешь вести себя как мудак, поедешь на капоте.

— Имел я тебя.

— Мы уже пробовали, помнишь? И никому из нас это не понравилось.

Черт, напоминание об этом сейчас было весьма кстати.

— Не глупи, Рив. Зачем спорить, если ты все равно проиграешь? Чем раньше поедешь, тем раньше вернешься. — Они сердито смотрели друг на друга, пока она не сказала: — Хорошо, пока забудем о двойной дозе. Пусть Хэйверс просто посмотрит твою руку. Всего одно слово: сепсис [45] .

Как будто док не поймет в чем дело, когда увидит его полусгнившую конечность.

Рив взял в руку трость и медленно поднялся из кресла.

— Мне будет очень жарко… в пальто.

— Я просто захвачу его, чтобы ты не замерз, когда подействует дофамин.

Хекс предложила ему руку, не глядя, потому что знала, ее босс слишком гордый засранец, чтобы опираться на женщину. Но ему пришлось это сделать. Он был слаб, как младенец.

— Ненавижу, когда ты права.

— Это объясняет причину твоего частого пребывания в отстойном настроении.

Они вместе покинули кабинет и вышли в переулок.

Их ожидал Бентли, за рулем которого сидел Трэз. Мавр не произнес ни слова и не задал ни одного вопроса, впрочем, как обычно.

И, конечно же, когда ведешь себя, как последняя задница, подобная долбаная тишина всегда заставляет чувствовать себя еще хуже.

Рив проигнорировал то, что Хекс усадила его на заднее сиденье, а сама скользнула рядом, словно беспокоясь, что его укачает или с ним случится еще какое-нибудь похожее дерьмо.

Бентли тронулся с плавностью ковра-самолета, и это было чертовски кстати, потому что Рив как раз чувствовал себя так, будто летел на чем-то подобном. Пока его сущность симпата боролась с вампирской, Рив качался между своей плохой и хорошей половинами подобно маятнику, и от этих внутренних колебательных движений его подташнивало.

Может, Хекс была права насчет укачивания.

Они свернули влево на Торговую улицу, затем выехали на Десятую, двигаясь вдоль реки, затем по шоссе. Минуя четыре перекрестка, они развернулись и незаметно проскользнули через престижный район, где в стороне от дороги, среди лесопарковой зоны, возвышались огромные особняки, словно короли, ожидающие, когда их подданные падут перед ними на колени.

Рив плохо видел своим красным, двухмерным зрением, понимая, что происходит вокруг в большей степени благодаря природе симпата. Он чувствовал людей в особняках, опознавал жителей по тому эмоциональному следу, который они оставляли из-за я энергии, образованной их эмоциями. В то время как его зрение было плоским, напоминая экран телевизора, его ощущения были трехмерными: они, словно психогенная сеть регистрировали на все взаимодействия людских радостей и печалей, вины и похоти, гнева и боли, создавая структуры, которые для него были таким же осязаемыми и твердыми, как их дома.