– Я не могу лететь туда одна, – говорит она, – мне нужно попасть на маяк, нужно собрать вещи Расмуса, нужно…
– А Арне не может полететь?
– Нет, он в Хьюстоне и не вернётся до завтрашнего вечера.
– Позвони Ульфу. Он всё равно сядет на первый же рейс и приедет сюда, как только узнает, что я в больнице. Снова. Я встречу вас завтра, ну или тогда, когда меня отсюда отпустят.
Остальное я не хочу рассказывать по телефону. Я просто хочу, чтобы она знала: процесс закончен, и ей открыта дорога для того, чтобы встретиться со своей скорбью. Что ей больше не нужно не спать ночами, надеяться, мечтать о том, чего уже нет, а вместо этого пришло время горевать. Важно не бояться переживания утраты, а наоборот – впустить его. Оно связывает то, что есть, с тем, что было. Позволяет идти дальше, не сбиваясь с дороги. Я мог бы сказать ей об этом, сказать, что я тоже был там, но это не помогло бы. Каждый должен сам к этому прийти. Когда готов.
Я нахожусь в глубоком сне, снова на дне траулера вместе с Харви, когда раздаётся телефонный звонок.
Я тру глаза, чтобы прогнать из воображения дикий взгляд Харви, когда сзади него поднимается Елена. Эти отчаянные крики все ещё звенят у меня в ушах, когда я беру трубку.
– Да, Аске слушает, – отвечаю я.
– Ты его нашёл, – говорит Арне Вильмюр.
– Ещё одна могила, – я поднимаюсь на кровати, – как ты и просил.
– Как я и просил, – фыркает Арне Вильмюр себе под нос, – как будто кто-то хотел для себя такого.
– Извини, Арне. Я бы хотел…
– Тут не за что извиняться, Торкильд. Ты сделал то, чего я от тебя и хотел. Не подумай, что я тебя упрекаю, даже за то, что случилось с Фрей. Ты просто был тем фактором, который ворвался в наши жизни и изменил всё. Тот самый фактор, который теперь вернул нам Расмуса. Одно нельзя сравнить с другим, но я благодарен тебе за то, что скоро он вернётся домой. Что у меня с Анникен есть место, куда прийти. В этом радость, в этом печаль. Сейчас всё обстоит так.
– Как ты думаешь, она… – я начинаю фразу, но не договариваю.
– Что? – спрашивает Арне. – Любила тебя?
– Да.
Арне Вильмюр смеётся коротким безрадостным смехом. Голос его хриплый и гортанный.
– Фрей была влюбчивой. Слишком влюбчивой, – добавляет он, – но я думаю, что ты знаешь ответ на свой вопрос лучше нас всех, разве нет? Только вы двое знаете, что случилось в той поездке на машине и куда вы ехали. Я бы хотел сказать больше, но не могу. Время заканчивать. Будь счастлив, Аске.
Глава 69
В комнате темно. Горит только небольшая лампочка над раковиной за моей спиной. Я слышу, как скрипит дверь моей палаты, а потом её аккуратно закрывают с лёгким щелчком. Затем в комнату проскальзывает сгорбленная тень.
Женщина бесшумно обходит кровать и оказывается в свете лампочки над раковиной, я узнаю это лицо и металлический фиксатор.
– Мерете, – шепчу я и наклоняюсь вперёд.
Она подъезжает к ночному столику и берёт меня за руку, вытаскивает её из-под одеяла и кладёт в свои ладони. Когда я смотрю в её глаза, мне становится легче. Этот взгляд я знаю слишком хорошо, по утрам я встречаю такой же в зеркале. Мерете недолго смотрит на меня, а потом достаёт блокнот и берёт ручку.
«Как можно жить совершенно другой жизнью, параллельной с той, которой вы живёте вместе?» – написано в блокноте, который она поднимает передо мной.
Я закрываю глаза, пытаясь прогнать осевшие в голове образы Харви и Елены, тесно переплетённых друг с другом, на дне контейнера. Когда я снова открываю глаза, то вижу, что Мерете снова пишет:
– Харви думал, что должен так поступить, – объясняю я, пока она пишет, – для тебя и для сына, но…
Мерете снова поднимает блокнот:
«Я вижу его на заднем плане, когда закрываю глаза. Он как будто не решается ко мне подойти».
– А Фрей? – хрипло шепчу я, – ты всё ещё её видишь?
Мерете смотрит на меня и снова начинает писать.
Я киваю, увидев слово в блокноте, а потом взгляд поднимается вверх, над головой Мерете, к занавескам, которые почти полностью зашторены. Я едва различаю контуры горной вершины под дождевыми облаками, которые несутся прочь по ночному небу за окном. На секунду мне кажется, что я разглядел кое-что среди плывущих облаков – слабое серебристое свечение, скрытое за серо-чёрным хаосом, а потом на смену старым облакам приходят новые.
Вскоре всё небо становится чёрным.