Танкисты. Новые интервью - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 80

В марте 45-го в наступлении мы оторвались от пехоты и с ходу овладели городком Мюнстерберг. Рота вышла на противоположную окраину, заняли оборону и решили осмотреться.

Ротный, я и командир взвода автоматчиков лейтенант Афиндиев решили заглянуть в ближайший большой дом. Там, кстати, на всех жилых домах висели приспущенные белые флаги, чего мы раньше не видели. В доме никого не оказалось, но при выходе заметили в подвале тусклый огонек и решили заглянуть туда. Вдруг навстречу нам с громкими возгласами «Тельман гут! Гитлер капут!» и с красным флагом в руках вышел возрастной горбатый мужчина. Быстро представился, назвав имя и фамилию. Повторил несколько раз: «Их – антифашист!» Молча выслушали его. Потом говорит: «Битте шен!» – и повел нас в подвал. Там находились пожилые немцы, женщины и дети, все с испуганными взглядами. Стояла гробовая тишина. После осмотра помещения вышли на улицу, а немец все время что-то говорил на родном языке. Мы как смогли пояснили ему, чтобы все возвращались домой и не боялись русских солдат. На этом он и удалился обратно.

И сразу после войны мы в Германии совсем недолго простояли, так что мне запомнились только отдельные встречи.

Пока нас не вывели в Союз, мы стояли в каком-то красивом городишке и жили там вполне мирной жизнью. В магазины ходили, в фотоателье. Запомнилось, что фотограф брал оплату только продуктами. У него уже бумажка на столе лежала, где на русском языке было расписано, сколько чего за какую фотографию. Прейскурант…

На озеро купаться ходили, хотя сами немцы не купались. Им не до купания было. Помню, идем с озера, а нам навстречу уже пожилой немец с рюкзачком за плечами. Мы удивились, что он в шортах, причем они такие поношенные, видно, по наследству ему достались. Засаленные до того, что блестят. Поздоровались и спрашиваем: «Что несешь?» Он снимает, раскрывает, а там сосновые иголки. А мы и до этого через эту рощу проходили и шутили: «Какая же это роща? Это же настоящий парк!» Потому что там такая чистота, не то что сучьев, даже шишек и иголок на земле нет. Даже на деревьях сухих сучков не видно. И оказывается, этот дед набрал этих иголок, чтобы топить печь. Другого ничего не нашлось… Так что в какой-то промежуток времени им совсем несладко пришлось. Власти никакой нет, продуктов нет, и они на время оказались в какой-то растерянности…

Зато в 60-х годах я семь лет служил в Германии, вот тут я больше к немцам присмотрелся. Конечно, к военным в основном. Рядом с нашей дивизией стояла немецкая танковая дивизия ННА. И мы к ним ездили, и они к нам приезжали. Под конец моей службы там стали уже совместно участвовать в учениях.

В этой дивизии я бывал неоднократно и, конечно же, любопытствовал, как у них все устроено. Сравнить, как у них, как у нас. И мне показалось, что многие вопросы у них были устроены более разумно и обстоятельно. Например, дисциплина. Сказать, что она у них слабее, ничего подобного. Тем не менее для солдат были определенные послабления. Например, в личное время у них солдат мог форму снять, кто хочет, читает, кто хочет, на постели поперек валяется. Я же заходил в казармы, видел, лежат.

И мне очень понравилось, как у них разумно были поставлено обучение и подготовка резервистов. У нас собирают кучу, и начинается обучение. А у них, если танки сменились, сразу собирают резервистов, чтобы познакомить их с новыми машинами. В роте из десяти машин девять – кадровые экипажи, а десятая – резервисты. Проходят вместе со всеми обучение, а в конце сдают зачет на допуск. А живут в отдельной комнате, и на выходные их отпускали домой. У нас сейчас только вводится шведский стол, а у них эта система уже тогда работала.

Но при всех этих вольностях немцы оставались очень старательными, исполнительными, и их на разборах всегда отмечали положительно. Ясно, дело во внутренней дисциплине. И вот, приглядевшись тогда к ним, мне стало понятно, почему у нас соотношение сгоревших танков один к трем не в нашу пользу… Это не только техника, но и люди, их внутренние взаимоотношения, командир – подчиненный, все здесь. Думаю, расшифровывать детали нет надобности.

– А вы на них тогда с каким чувством смотрели? Осталось что-то с войны?

– Да я бы сказал, что я и в войну прямо такой лютой ненависти не испытывал. Ну ясно, идешь в бой, если не ты его – так он тебя. А так, чтобы просто изничтожить, такого у меня никогда не было. И они повода не давали. Отношения с немцами и немецкими военными всегда были хорошими – и ни про какие инциденты я никогда не слышал. Относились к ним безо всякой опаски.

– Почти все ветераны удивляются, что в Германии в спину почти совсем не стреляли, а вот в Польше такое частенько случалось.

– Да, было такое дело. Правда, у нас погибших в Польше не было, но нас постоянно инструктировали, чтобы не ходили по одному. Вот помню, стояли мы в деревне Подбухвало в районе Жешува, так там и патрулировали, и посты выставляли, потому что постоянно поступала информация об инцидентах. Бывали случаи, что угощали самогонкой, а в нее подмешивали и известь, и еще всякую дрянь, а люди получали отравления.

– Так что, когда мы через Польшу проходили, я понял, что нация специфическая. Немцы старательные: им сказал, они сделают. А поляки сказали и забыли. Что-то внутреннее у них есть, что они по родству непорядочные. Да еще издавна не любят русских.

– Вы упомянули, что у вас семь человек погибли от бандеровцев.

14 июня 1945 года на лесной поляне состоялось торжественное построение, и корпусу был вручен орден Ленина. Это было первое и последнее построение 4-го Гвардейского танкового Кантемировского корпуса согласно штату военного времени.

Спустя неделю мы передали всю свою боевую технику и тяжелое вооружение в другой корпус. Стало понятно, что мы покинем Германию. А через несколько дней получили приказ о совершении марша на территорию Советского Союза в район городка Судовая Вишня, что во Львовской области. Но мне и тут повезло.

Вызывает меня начальник тыла – майор Плеханов. В конце 70-х я встречал его на наших встречах. Он уже профессором стал, доктор наук. И дает мне задание: «У нас в бригаде 78 лошадок, и вы должны их доставить на территорию Советского Союза». Видимо, вспомнили, что я деревенский и умею обращаться с лошадьми. Хотя каких-то особых навыков я в этом деле не имел. Вот отец мой был настоящий лошадник. Он у нас не рыбак был, не охотник, крестьянин до мозга костей и лошадей любил – страшное дело. Разбирался в них как доктор с человеком. Если кому нужно лошадь купить, обязательно его приглашали. И он по зубам, по ногам, по гриве, по объему живота определял, чего стоит лошадь. Талант!

Ну чего, надо так надо. Дают мне письменный приказ, развернули карту, а на ней все досконально расписано – маршрут, где привалы устроить, где поить лошадей, где ночевка и т. д. и т. п. И дают мне в подчинение целую команду: 35 ездовых, плюс старшина, фельдшер, да еще повар с кухней и продуктами на всю команду из расчета на неделю. И мы этот марш своим ходом неделю совершали.

Вначале по территории Германии, потом Польша, а затем вышли во Львовскую область. А рассказываю так подробно, потому что это относится к вашему предыдущему вопросу.