Книга таинств Деливеренс Дейн - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Хоу cтр.№ 12

Долистав до Исхода, девушка вдруг задумалась: что же все-таки она надеется найти в этом доме? Лиз говорила, что Конни поладила бы с Софией. Но Конни никогда толком не знала свою бабушку. Кем была эта странная упрямая женщина? Чья история скрыта в этом доме?

Мысли неторопливо и бессвязно блуждали в голове, и вдруг рука, державшая Библию, задрожала от горячего, обжигающего покалывания — как будто затекла или коснулась оголенного провода. Вскрикнув от боли и удивления, Конни выронила книгу.

Странное ощущение тут же прошло, и Конни, растирая руку, уже сомневалась, было ли оно. Она присела посмотреть, не развалилась ли ветхая книга от падения.

Освещенная тусклой лампой раскрытая Библия лежала в облаке пыли. Конни уже собиралась поднять ее с пола, когда заметила между страниц что-то маленькое и блестящее. Поднеся лампу поближе, она провела рукой по кромке листов, нащупала предмет и осторожно вытащила его из укромного места.

Это был ключ. Очень старый, длиной три дюйма, с богато украшенной головкой и полой ножкой. Он явно предназначался для двери или большого сундука. Конни смотрела на него в тусклом свете лампы, размышляя, зачем его спрятали в Библию — для закладки он слишком громоздкий. Озадаченно переворачивая ключ в руке, Конни увидела крохотный кусочек бумаги, торчащий из ножки. Она сосредоточенно сдвинула брови. Осторожно поддев ногтем, извлекла бумажку наружу. Оказалось, что это пергамент, свернутый в тугую трубочку. Положив ключ на колени, Конни поднесла миниатюрный свиток к лампе и стала по миллиметру разворачивать хрупкий листочек. Он был не больше ногтя и весь в темных пятнах.

Едва различимые в тусклом свете лампы, на пергаменте поблекшими чернилами были выведены два слова: Деливеренс Дейн.

Судья Сэмюэль Эплтон, эсквайр, попробовал поджать пальцы ног внутри ботинок и нахмурился. Вот уже несколько недель, как не дающая покоя тупая боль поселилась в большом пальце, который распух и горит. Ботинок невыносимо тесен, а от толстых шерстяных носков становится еще хуже. Он вздохнул. Может, после трудового дня жена сделает ему припарку. Судья заерзал на стуле, промокая влажный лоб платком. Предстоящий день зиял перед ним как пропасть, и он вознес молитву, чтобы поскорее наступил вечер.

На улице было жарко и пыльно. Желтые лучи солнца ручьями проливались через окна на деревянный пол молитвенного дома. Эплтон восседал в величественном гобеленовом кресле, облокотившись о широкий стол, который стоял у одной из стен большого зала. Зал тихо гудел разговорами, пока люди рассаживались по скамейкам и боковым стульям в ожидании судебного заседания. Женщины в белых чепцах склонились над вязанием и шитьем, загорелые мужчины переговаривались, кивая головами. Те, кого привели сюда предстать перед судом за проступки, понуро сидели отдельно от всех, некоторые из них нервно потирали руки. Эплтон ворчал про себя. Судебные процессы с легкостью заменяли театр. Его благочестивые собратья всегда интересовались грехами друг друга. Все они шлюхи и подлецы, — подумал он.

Эплтон глянул налево, на самодовольных присяжных, сидящих на стульях с высокими прямыми спинками и готовых вынести приговор своим ближним. Некоторых он знал. Вот лейтенант Дейвенпорт, старшина присяжных — добрый человек со страшным лицом: от лба до подбородка шел глубокий шрам, полученный в войнах с индейцами и придающий ему свирепый вид, но на самом деле скрывающий простую и искреннюю душу. Рядом с ним весельчак Уильям Торн, который держит таверну на Ипсвичской дороге, и достопочтенный Пэлфри, башмачник, который все время лезет участвовать в городских советах. Эплтон с отвращением фыркнул. Пэлфри сидел во всех жюри присяжных в этом году, и его даже хотели избрать городским оградоблюстителем. Ходили слухи, что он выдвигался в полноправные члены церковной общины. Еще трое Эплтону были неизвестны — наверное, местные ремесленники среднего пошиба, но достаточно состоятельные, чтобы решать судьбы других.

Эплтон махнул секретарю — нервному худосочному молодому человеку по имени Элиас Олдер. Тот вскочил на ноги, двигая всем телом сразу, подал судье толстый лист бумаги и отбежал к своему столику, озабоченно покусывая заостренный конец пера. К концу заседания у него вся нижняя губа будет в чернилах, подумал Эплтон. Держа на вытянутой руке листок, он сощурился, пытаясь разобрать отнюдь не каллиграфический почерк Элиаса. На сегодня назначено четыре слушания. Судья снова вздохнул и, кивнув, вернул листок секретарю. Пожар в большом пальце ноги не утихал.

Секретарь кашлянул, и на шее подпрыгнул кадык. Гудение в зале прекратилось.

— Деливеренс Дейн против Питера Петфорда по обвинению в клевете, — объявил он.

Собравшийся народ возбужденно забурлил и минут пять не мог успокоиться.

— Хватит! — рыкнул Эплтон, и гул стих, правда, не до конца. Судья обвел присутствующих властным испепеляющим взглядом. Когда воцарилась тишина, и все внимание было обращено на него, Эплтон продолжил: — Достопочтенная Дейн, огласите свое свидетельство.

Со скамьи свидетелей, разгладив юбку, встала молодая женщина. На ней было серое платье, а воротничок и чепец сияли невероятной для женщины ее положения белизной. Тяжелый узел каштановых волос выглядывал из-под чепца, а нежные щеки светились здоровьем. Эплтон знал, что об этой женщине поговаривали в деревне, но сам никогда ее не видел. Ее безмятежное лицо, как вуаль, скрывало исходящую от нее уверенность. Он подумал, что у некоторых женщин такую уверенность можно принять за гордыню.

Женщина подняла на него глаза, и на секунду он окунулся в их прохладу. Она продолжала смотреть на него, и Эплтон почувствовал, что шумный зал затуманился и затих, лоб стало приятно и тепло покалывать, а воспаленный палец как будто опустили в холодный журчащий ручей, и тупая жгучая боль отступила. Эплтон невольно с облегчением вздохнул. Мгновение — и он пришел в себя, а гул толпы возобновился. Судья подогнул пальцы в ботинке — боли как не бывало. Он пристально посмотрел на женщину. Она понимающе улыбалась.

Из мешочка, привязанного к поясу, она достала сложенный лист бумаги и, развернув его, начала читать мягким мелодичным голосом:

— Я свидетельствую о том, что в канун Нового года упомянутый Петфорд попросил меня прийти к его больному ребенку, который, как он полагал, страдал от порчи. Я поспешила к дому упомянутого Петфорда, где и обнаружила Марту, дочь Петфорда, около пяти лет от роду, страдающую от головной боли и почти умирающую от лихорадки. Я приготовила лекарственную настойку для упомянутой Марты, которая выпила ее, успокоилась и заснула. Пока она спала, упомянутый Петфорд стенал и жаловался, что его дочь околдовали, потому как еще неделю тому назад она была крепкой и здоровой. Я заснула на полу около постели ребенка. Спустя некоторое время я проснулась от громкого плача Марты, которая ощупывала себя и кричала: «Ой, колет!», а потом: «Ой, жжет!» и рвала на себе одежду. Я взяла ее на руки и держала ее, пока она металась в припадке, а потом вздохнула в последний раз и умерла. Упомянутый Петфорд, будучи глубоко опечаленным смертью своего единственного ребенка, вскричал: «Какая ведьма убила Марту?» и странно посмотрел на меня. Я сказала, что никто не убивал его дитя, на то была воля Божья, а потом поспешила обратно в Салем. Через несколько недель Сусанна Кори сказала Натаниэлю, моему мужу, что она слышала, как упомянутый Петфорд говорил достопочтенной Оливер, что я, без сомнения, вписала свое имя в книгу дьявола. Он рассказывал всем о моей жестокости, хотя я всего лишь изготовила лекарство для его дочери. Он опорочил меня, и с тех пор я чувствую неприязнь к себе в городе.