– Пап, у нас сегодня был самый классный завтрак, – добавил Остин. – Ты когда-нибудь готовила такие булочки папе? Они супер!
Эрик вопросительно взглянул на меня, и я лишь пожала плечами. Двое средних детей, Джордан и Лиа, рассказали отцу об игре с купонами и особенном обеде Остина.
– Пап, сегодня был такой чудесный день! Просто отпад!
Я посмотрела на лица детей. Все они светились от возбуждения. Им понравились самодельные булочки с корицей, совершенно нездоровый обед, купоны из магазина и накрашенные ногти.
– Вам правда понравился день? Вы не расстроились, что мы не занялись ничем особенным? – спросила я.
– Мам, мы ведь сами делаем жизнь особенной, – пожав плечами, ответил Остин.
Я кивнула, понимая, насколько он прав. Счастье не в обстоятельствах, а в нашем отношении.
Обняв детей, я поблагодарила их. Они напомнили мне, что счастье кроется в мелочах.
Джулия улыбнулась и сказала:
– Мы и есть та мелочь, которая тебя радует, правда, мамочка?
Да, у меня растут умные дети.
В полном цвете
Некоторые ворчат, что у роз есть шипы; я же радуюсь, что у шипов есть розы.
Альфонс Карр
Она стояла на улице и разглядывала цветы.
– Кажется, я этого еще не говорила, но одно из моих хобби – фотографировать цветы, – сказала она, изучая те несколько растений, что еще остались у меня перед домом. – Достану-ка я камеру.
– Как знаешь, – пожала плечами я, не понимая, что в моих цветах особенного.
В тот год я почти ничего не посадила – не было настроения после потери работы. Но раз она хотела сделать снимки…
Год был тяжелым. О цветах я уж точно не думала.
Год был тяжелым. Стоило мне только подумать, что все налаживается, как меня настигала новая беда. О цветах я уж точно не думала.
Она направила объектив на розу. Я не видела ее почти двадцать лет, с самого окончания института в Нью-Йорке. Мир изменился, но мы как будто остались прежними. Мы все еще умели веселиться, как в старые добрые времена, только домой теперь возвращались не позже одиннадцати, надевали удобные туфли и принимали пару таблеток аспирина и какой-нибудь антацид. А раз уж мы не видели свои морщинки без очков, то мы не изменились и внешне. По крайней мере, существенно.
Я держала в руках пульт телевизора. На низком столике, возле журнала, который я читала, стоял мой ноутбук. Я, как всегда, делала десять дел одновременно и пыталась уместить все возможное в одном моменте. Я училась в магистратуре, активно искала работу и была типичной матерью-одиночкой двух сыновей – отважной и сильной.
Она неподвижно стояла возле последней розы в сезоне, молча делая снимок за снимком. В конце концов ее занятия утомили даже собаку, которая понуро отошла в сторону.
Вдруг заиграла песня из «Мэри Поппинс». Мне казалось, она идет прямо у меня из головы. День становился все более странным.
– Это мой мобильный, – пояснила она. – Я поставила будильник, чтобы не забыть принять лекарства. Помнишь песенку? Это «Ложка сахара».
– Будильник для лекарств? – рассмеялась я. – Неужели мы уже такие старые?
Я до сих пор отказывалась составлять списки покупок и упрямо держала все в голове. В итоге я многое забывала, но какая разница? Дело было в принципе. Я еще не готова была состариться.
Мне казалось, гнев сохраняет молодость. И я пылала здоровой яростью.
Мне казалось, что гнев сохраняет мне молодость. В те дни повсюду чувствовался привкус горечи, и я пылала здоровой яростью.
– Странные таблетки, – заметила я, когда она вытащила их из сумочки.
– Они помогают моей печени, – объяснила она и глотнула воды. – Вообще-то это даже не МОЯ печень. Я ее просто позаимствовала, – призналась она, и один уголок ее губ чуть приподнялся.
Каждые несколько часов Анна принимала лекарства, чтобы предотвратить отторжение пересаженного органа. Восемью годами ранее у нее обнаружили редкое расстройство печени – такое редкое, что врач его даже не заметил. Но она все же чувствовала, что что-то не так. И не знала что.
– Мне помог случай, – сказала она. – Сама подумай, каковы шансы встретить на вечеринке специалиста по болезням печени? Да еще и симпатичного!
Случай помогал Анне не раз. После пересадки печени у нее развился рак щитовидной железы, который обнаружили случайно, когда во время осмотра врач коснулся основания ее шеи.
– Я сказала ему, что он осматривает меня не с того конца, – хихикала она.
Она умела смеяться даже над самыми страшными вещами.
Однажды она почувствовала головокружение. Учитывая историю ее болезни, врач сразу послал ее на МРТ, в ходе которой у нее в мозге обнаружили маленькую опухоль.
– Она была не больше ногтя и совсем не росла, так что все было не так уж плохо. Все же размер имеет значение!
Такой уж была Анна – полной надежд, веселой и счастливой. Она могла шутить даже об опухоли мозга. Я завидовала ее оптимизму, но не ее ситуации.
Она собиралась уходить. Мне было хорошо одной. Я обрадовалась, что она заглянула ко мне, чтобы вспомнить о былом, но давно привыкла к одиночеству. Я ни в ком не нуждалась.
Обняв меня, она уехала. Я взяла из холодильника бутылку пива.
Позже в тот же день от нее пришло электронное письмо, которое загружалось целую вечность. Я же была не в настроении ждать и кипятилась почем зря. У меня было полно дел.
В письме были фотографии цветов – на удивление, четкие и красивые. Она выделила несколько цветков и заставила их сиять, сделав совершенными и неподвластными времени. А ведь это были всего лишь помятые цветы.
Вот черт, подумала я. Она справилась с гневом и печалью. Она перешла на другую сторону – хихикала, искала цветы и создавала невероятный, вечный букет, пока я сердилась и жаловалась. Это было несправедливо.
Я тоже хотела этому научиться. Я пыталась уместить в свою жизнь все на свете, чтобы она имела хоть какой-то смысл, а Анна беззаботно брала каждую секунду, доводила до совершенства и делилась ею со всеми вокруг. Казалось, ей это совсем не сложно. Думаю, так и было – особенно в сравнении со всеми невзгодами, которые возникали у нее на жизненном пути.
Она спокойно останавливала мир и заставляла его на мгновение замереть, чтобы изучить единственную неброскую маргаритку. Что еще удивительнее, мир ее слушался.
«Вот это да! – написала я в ответ. – Они невероятны».
Да, знаю, получилось не очень, но я не могла найти слов.
Мы не знаем, что ждет нас завтра. Мы не знаем, настанет ли завтра вообще.