Армагеддон. 1453 - читать онлайн книгу. Автор: Крис Хамфрис cтр.№ 121

Голос за спиной отозвался на его мысли.

– Теперь каждый сам по себе, – сказал Феодор из Каристоса. – Иди с Богом, сынок.

Старик последний раз пожал Григорию руку и исчез. Исчезли и остальные лучники, присоединились к тем, кто сейчас бежал по стенам в город. Но Григорий задержался, вглядываясь в периболу. Она кипела. Он знал, что султан привел огромную армию. Он сам какое-то время ходил среди них. Но эта орда внизу!.. Она была неисчислимой, и каждый человек из нее стремился попасть в город; эта масса на время закупорила все входы.

Все кончено. Константинополь пал. Хотя его предсмертная агония еще будет длиться какое-то время, пока его опустошают завоеватели, – вскоре на труп ляжет саван, и тысяча лет истории, Рима Востока, Византии, будет погребена в его священной, легендарной земле.

Григорий поднял руку – к влаге на лице. Розоватая от крови, но все же вода. «Что ж, – подумал он, пожимая плечами. – Одна слеза для моих родителей. Одна для моих предков. И остальные – городу, моей матери, величайшему из всех».

Он в последний раз взглянул вниз, туда, где некогда парил двуглавый орел, а сейчас не было ничего. Потом повернулся на север и вытер глаза.

– Пусть у меня больше не будет причин плакать, – вслух произнес Ласкарь, молитву и решение разом.

Его путь лежал туда, на встречу в церкви. Две встречи, вспомнил он, если обе женщины сдержат слово. Григорий не знал, как будет объяснять одной присутствие другой. Но если обе они будут в безопасности и он сможет уберечь их, этого будет достаточно – пока.

Ласкарь повесил на плечо лук и побежал вниз по лестнице.

Колокола замолкали один за другим, по мере того как турки растекались по городу, вламываясь в места богослужений. Они шли не только от пробитых стен со стороны суши, но и от Золотого Рога и Мраморного моря, ибо как только ужасные вести, с присущей им скоростью, дошли туда, защитники береговых стен бросили позиции и устремились к своим домам или к судам своих народов.

Феон наблюдал за ними с высоты холма над своим домом. Две волны – азапы, бросающие свои корабли и вливающиеся в открытые морские ворота, торопясь награбить до появления солдат; венецианцы и генуэзцы, бегущие в противоположную сторону, пробирающиеся к караккам, торопливо ставящие мачты, которые были сняты и спрятаны по той же причине, по какой заперли внутренние ворота, – поднимающие паруса, ловящие ветер, опускающие весла. Он видел корабли, набитые людьми, видел орды, которые толкались на причалах, стремясь тоже попасть на борт. В основном греки, предположил Феон, умоляют взять их, но вряд ли латиняне согласятся. Каждый сейчас заботится только о себе. Прикусив губу, он повернулся к своей заботе.

Узкий переулок, который выбрал Ласкарь, был тих; дома с обеих сторон заглушали вопли у причалов, и его шаги звучали слишком громко. Он слышал, как впереди захлопывают ставни, знал, что на него смотрят, подглядывают в щели между створками. Это был богатый район; здесь обитали государственные люди, состоятельные торговцы, их родичи, живущие в домах на одну семью. Все знали, что мародеры придут сюда в поисках добычи – и хуже. Все надеялись, что, возможно, именно их дом каким-то чудом минуют, пропустят, как иудеев в Египте. Но их двери не были отмечены овечьей кровью, избавляющей от осквернения. Люди запирали двери, захлопывали ставни и возносили молитвы, чтобы этого было достаточно. Чтобы тот, кого убьют, чью жену изнасилуют, а детей угонят в рабство, был их соседом или другом. Кем-то другим.

Феон остановился перед собственной передней дверью. Заворачивая за угол, он услышал, как что-то разбилось, взрыв хохота, и подумал: неужели враги уже здесь? Потом кто-то выкрикнул на греческом заплетающимся языком: «Еще, ублюдки, еще!» Похоже, не все горожане дожидались своей судьбы в молитвах.

Феон постучал костяшками в дверь.

– Это я, – тихо произнес он.

Засовы тут же отодвинули, в замке провернулся тяжелый ключ. Он толкнул дверь, и София отступила в глубь прихожей.

– Они идут?

– Скоро.

Феон на мгновение прислонился к двери. Он даже не осознавал, как колотится у него сердце. Переведя дыхание, запер дверь, прошел мимо женщины, поднялся по лестнице и вошел в жилую часть дома. На него испуганно уставились четыре пары глаз – Минерва, Афина, горничная, и Такос, наматывающий на руку веревку своей пращи. Что-то прижалось к ноге Феона. Он посмотрел вниз, увидел кота, пнул его.

Сзади поднималась по лестнице София.

– Что это? – спросил он, указывая.

– Сумки.

– Сам вижу, – отрезал Феон. – Что в них?

– Немного еды. Одежда. На случай, если нам придется… – ответила жена, пожав плечами.

– Ты все еще сомневаешься во мне? – произнес он, голос захлебнулся от внезапной ярости. – Я сказал тебе: мы никуда не пойдем. Мы остаемся здесь. Мы будем в безопасности.

– Я знаю. – София подошла к нему, положила ладонь на руку. – Но… если что-то случится… Григорий сказал, мы будем в безопасности в церк…

– Григорий. – Он сбросил ее руку. – Григорий лежит мертвым на валу. Его безносая голова отрублена. Так что не возлагай на него надежд.

Внезапная печаль в ее глазах заставила его рассмеяться, резко.

– Да. Оплакивай его. Но знай, ты можешь надеяться только на меня.

София прищурилась. Заговорила не сразу, но спокойным голосом:

– Я надеюсь на Бога, муж. За Григория. За всех нас.

Феон уже открыл рот для едкого ответа, но тут с улицы послышались какие-то крики.

– Принеси мне флаг, – прошипел он. – Быстрее.

– Турки? – спросила она, обернувшись, не двигаясь.

Феон прислушался к пьяной ругани.

– Греки, – сказал Феон. – Трущобное отродье. Но скоро здесь будут турки. – Он подтолкнул жену. – Принеси флаг.

София принесла. Он взял флажок, подошел к окну, выходящему на улицу. В этот момент кто-то начал колотить в переднюю дверь. Феон прислушался. Кричали по-прежнему на его родном языке. Он толкнул ставни, выглянул. Внизу, пошатываясь, стояли три бедно одетых человека, двое мужчин и женщина. Один сжимал в руке большую стеклянную бутыль.

Он был прав. Уличное отребье. Те же люди, которым он преподал урок, когда они бунтовали. Феон высунулся.

– Уходите! – крикнул он. – Турки идут. Ищите убежище и молитесь о прощении.

– Ого, «турки идут», «турки идут»! – приплясывая, пропел крупный мужчина с выпирающим животом; потом остановился, посмотрел вверх. – Ладно, мы тут живем. Почему это все должно достаться им? – Он ткнул бутылью вверх. – Дай нам серебро, и мы будем сторожить твою дверь.

– Дай нам серебро, – разом откликнулись двое других.

«Дай мне мое». Эту дурацкую фразу выкрикивала толпа, требуя хлеба. Что ж, он заткнул тех. Теперь заткнет этих.