Армагеддон. 1453 - читать онлайн книгу. Автор: Крис Хамфрис cтр.№ 112

– Что не так, брат? – послышался голос снизу.

Григорий поднял руку, призывая его к молчанию, продолжая всматриваться, пытаясь расслышать вражескую тишину за шумом своих соратников.

Что-то действительно было не так. Анатолийцы, сердце вражеской армии, гордые воины с наследством триумфов и верой в Аллаха, отступили или были отведены намного быстрее, чем дикие, недисциплинированные отряды, которые атаковали первыми. Это было бессмысленно. Если только не погиб один из их главных командиров. Или если…

Григорий не хотел думать о другой причине, пытаясь укрыться от мысли за непривычными молитвами. Он молился в битвах только тогда, когда молились все.

– Святая Мария, благослови нас. Защити нас, твоих слуг. Огради нас своим светом. Поддержи нас…

Он перестал бормотать, напряг слух ради того, что не хотел слышать… и услышал. Катится что-то тяжелое, как камень по металлическому склону. Скрип ткани, слишком много пытаются засунуть в узкое пространство. Плеск воды, опрокинутое ведро.

А потом в темноте, примерно там, куда он отправил свой последний болт, Григорий увидел пламя. Не огненную стрелу, зажженную и выпущенную, но огонь, который медленно поднимался, будто кто-то карабкался с ним по склону. Вот он остановился, завис…

В одно мгновение Григорий оказался у бокового проема.

– Командир! – заорал он, стараясь, чтобы его расслышали среди гула молитв, стонов, колоколов. – Энцо! Это…

Он видел, что Энцо услышал его, вопросительно поднял руку, пожал плечами. И Григорий выкрикнул последнее слово, но оно растворилось в действии того, о чем он кричал.

– Пушка!

Он обернулся – и увидел огромную вспышку пламени, вырвавшуюся из гигантского круглого жерла. Не прошло и секунды, как громадное ядро врезалось в палисад, смело целую его секцию, и люди за ней, человек десять или больше, просто исчезли. Григорий увидел дыру, широкий пролом, а в следующую секунду его скрыло из виду густое облако черного дыма.

На несколько долгих мгновений наступила тишина, потом ее сменили крики боли и ужаса. А следом пришел другой звук – тысячи голосов разом закричали во всю мощь глоток:

– Аллах акбар!

Анатолийцы снова пошли на приступ.

Из облака, созданного огромной пушкой, в пролом, сделанный ею, над разрушениями, причиной которых она была, наступали турки, по двадцать в ряд, бесконечно простирающиеся в глубину. Все защитники, которые стояли в этом месте палисада, исчезли, будто сметенные десницей Бога. Некому было остановить наступление, а оставшиеся в живых были оглушены, ослеплены, ошеломлены. Григорий видел, что первые ряды турок, уже миновавшие стену, расходятся, расширяют фронт, чтобы уступить место все новым и новым воинам.

А потом он услышал другую трубу, и узнал ее – Константин. Он пытался что-то разглядеть за расходящимися шеренгами турок, но дым и темнота скрывали все. Но тут ответила другая знакомая труба – Джустиниани. Григория звали император и Командир. Его город. Его товарищи. Григорий быстро отошел к дальней стене, сбросил толстую стеганую куртку лучника. Под нее он заранее, предвидя подобный случай, надел поддоспешный дублет. Затем нагнулся к своим доспехам.

– Эй, ты! – крикнул он молодому лучнику, стоявшему неподалеку. – Помоги мне.

Юноша подошел; его губы шевелились, не издавая ни звука. Однако неуклюжие пальцы справлялись с делом, которое указывал ему Григорий. Он надел нагрудник, приказал юноше пристегнуть переднюю часть к задней, пока сам натягивал наручи и налокотники. Судя по крикам и звону стали снизу, на все остальное времени не оставалось. Ноги, плечи и шея останутся открытыми. Ласкарь наклонился к латным перчаткам, надел их.

– Шлем, – приказал он.

Юноша поднял шлем, надел ему на голову. В отличие от заимствованного шлема, который Григорий носил в морском бою, этот был барбютом, с открытым лицом. В ночном сражении хороший обзор будет намного полезнее защиты, которую дает забрало.

Он задумался, что оставить, и неохотно отказался от щита в пользу пары оружия – шестопера и нового фальшиона, которым он заменил утерянный в море. Засунув оба оружия в петли на боках, как раз когда юноша застегнул последнюю пряжку, Григорий перебросил веревку через стену.

Он перевел дыхание, снова взглянул вниз. Бой был в разгаре. Еще не разгром, ибо анатолийцы разошлись лишь немногим шире, фронтом в сотню человек, – все, что дали им пролом и первый рывок. Но Григорий видел, что они медленно теснят генуэзцев и греков, все еще пытавшихся сплотиться, а за первыми шеренгами появляются все новые и новые воины.

Ласкарь прикусил губу. Чем он тут может помочь? Потом вновь услышал с дальней стороны схватки отчетливый зов императорского рога. И на этот раз увидел мельком, в свете факелов, летящего над людьми двуглавого орла Константинополя. Увидел, как продавилась вражеская линия с той стороны.

Григорий посмотрел на основание башни. На краю сражения толклись люди. Прямо под ним был пустой клочок земли. Он перелез на веревку и скользнул вниз, быстрее, чем в первый раз, подгоняемый весом доспехов.

Ласкарь приземлился среди десятка мужчин, его земляков, судя по длинным бородам и сборным доспехам, оттесненных к краю схватки тяжеловооруженными и лучше обученными генуэзцами. Греки обернулись, всполошенные его внезапным появлением; кто-то вскинул меч.

– Я грек! – заорал Григорий, потом указал выхваченным шестопером в ту сторону, откуда опять послышался звук рога. – А там – наш император!

Он достал фальшион, высоко поднял оба оружия и, крикнув: «За Христа и страну!», бросился в бой.

Ласкарь целился в угол, прямо за неровную вражескую первую шеренгу. Он не прислушивался, подчинились ли ему, следуют ли за ним люди. Его звали трубы. Он просто ударил турка, стоявшего к нему вполоборота, который уже поворачивался, поднимал щит, но не успел отразить падающий шестопер. Григорий не успевал выдернуть оружие из продавленного шлема, а другой анатолиец уже обернулся и ударил – его ятаган летел по широкой дуге над щитом, вниз, целясь в незащищенное плечо грека. У Ласкаря не было времени печалиться об отсутствии собственного щита; он мог только извернуться, выдергивая шестопер, и закрыться фальшионом, вскинув его эфес над головой и опустив лезвие. Широкий клинок был коротким, но прочным, ятаган ударил в него и со скрипом металла скользнул вниз. Турок немного качнулся вперед, опустил щит, и Григорий ударил тупым концом шестопера в открывшееся лицо. Удар был не смертельным, он только ошеломил, но фальшион успел уйти назад, развернуться и ударить по короткой дуге; выщербленный клинок вскрыл горло турка.

Люди действительно последовали за ним в открытую им брешь. Один сразу лишился руки с мечом, отрубленной ударом ятагана, но второй пробил копьем вражеский щит и вонзил наконечник в турка. Грек был велик – не все великаны сражались с той стороны, – и когда понял, что не может выдернуть копье, просто нагнулся, крякнул, поднял и стал толкать. Воющий турок превратился в таран; люди разлетались в стороны, боковая шеренга врагов вдавилась внутрь строя.