Двое, не считая призраков - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Нестерова cтр.№ 41

За Борисом давно закрепилась специфическая репутация, которая четко укладывалась в формулировку «лучше не связываться». Еще говорили, что он заговоренный, что ему дьявол помогает. Горлохватов наводил ужас и страх, близкие к мистическим. Он всегда выигрывал тендеры. Знал о планах противников, точно присутствовал на их тайных совещаниях. Если его хотели надуть, даже по мелочи, он мстил по-крупному, подосланные киллеры вместе с заказчиками оказывались за решеткой, строптивые министры летели со своих постов, неуступчивые директора предприятий за-анчивали жизнь в нищете, у честных депутатов нахо-ились дурно пахнущие факты биографий. У Горлохва-ова не было проигрышей и промахов.

Простить, понять, принять покаяние, дать второй шанс — это не про Горлохватова. Люди были для него одноразовым материалом и повторно не использовались. Поэтому в ближайшем окружении собрались не просто лично преданные, а преданные со всеми потрохами, фанатично, как муллы живому Аллаху.

Начальник службы безопасности, в прошлом генерал КГБ, не мог не видеть, что Горлохватов параллельно корпоративной системе имеет свою, тайную и очень профессиональную шпионскую сеть. Например, вечером случилась проблема, а наутро ББГ подробно, с именами и фактами досье, рассказывает, как проблему решить. Откуда информация?

БГ, то есть Борис Громов, генерал, как-то предложил: хватит играть втемную, почему не объединить две службы или хотя бы установить между ними тесные контакты? Характерно, что ББГ не отрицал наличие второй системы. Но и откровенничать о ней не спешил. Сказал только:

— Ешь, что дают, и скажи спасибо.

Как, когда, где встречался Горлохватов со своими агентами? Уж точно не по телефону связывался и не пользовался электронной почтой. В компьютерах ББГ практически не разбирался. И по явочным квартирам не ездил, подметных писем не получал, домой к нему никто не приходил. Загадка. И вместо отгадки только идиотское мистическое заключение — рукой Горлохватова черт водит.

Никто не мог предположить, как это близко к истине.

Антону было лет девять, когда он принялся ухлестывать за девочкой из соседнего двора. Про девочку-пятиклассницу ходили слухи, будто она «показывает и дает». Подробности сообщались самые невероятные и притягательные. Пацаны к ней липли, как мухи к меду. Антон всех оттеснил, «культурно» носил портфель девочки после школы, рассказывал эпизоды из прочитанных Жюля Верна и Стивенсона. Девочка на «давай дружить» ответила согласием. Но как только Антон попробовал развить успех, получил портфелем по голове, слезы и обвинения — «все вы гады». Слухи действительности не соответствовали, кто-то пустил сплетню, которая пошла гулять, а девочка оказалась самая нормальная и заурядная.

Антон нажил кровных врагов в соседнем дворе — простить ему заигрывания «с нашей» не могли. Официально было объявлено о «дуэли» — в среду после физкультуры, на огороженном пустыре, где новый дом будут строить. Мериться с Антоном силой выставили второгодника-переростка, тупого сильного болвана, который лбом кирпич расколачивал.

Соблазн избежать поединка был очень велик. Проще простого: вид сделать, что заболел, пожаловаться родителям, просто не явиться на пустырь. И страшно было отчаянно — казалось, смерти не избежать, очень болезненного и долгого умирания.

В ночь перед дуэлью Антон не спал. Чего только не передумал! Испариной покрывался от страха, проклинал себя: зачем с этой дурой связался, она мне сто лет не нужна. А потом вдруг понял! Подскочил на кровати от мысли простой и верной: я не за девчонку драться буду, а за себя! И все дуэли, книжные и киношные, не ради прекрасных дам, а за себя — за свою честь, лицо и гордое имя. А девчонки? При чем тут они? (Строго говоря, так он сформулировал свои настроения много позже, часто возвращаясь мысленно к тем событиям, радуясь и гордясь, что пацаном не оплошал, правильную стезю увидел.)

На пустырь Антон пришел вместе с секундантами — дюжиной друзей. С другой стороны не меньше выстроилось. Они сошлись с противником в центре площадки, покрытой рыжей глиной, схваченной первым морозцем, похожей на окаменевший ковер.

Ни один, ни другой размахивать кулаками с бухты-барахты не решался.

— Ну, ты чё, козел, к нашим девчонкам липнешь? — цвыркнув сквозь зубы на землю, спросил верзила.

— От козла слышу. Ваши девчонки мне дают, а вам — фиг!

Антон поразился своей смелости. И почувствовал сладостное ощущение безрассудной отваги.

— А-а-а! Гад! — Противник пошел на него, опрометчиво подняв два кулака и открыв живот.

Антон пригнулся, захватил его за талию и повалил на землю. Какое-то время они катались, не причиняя друг другу вреда. Секунданты не выдержали и пошли стенка на стенку.

Какая драка была! Песня! На всю жизнь воспоминание. Полгода обсуждали, как кто кого приложил. Разняли их взрослые. Телесный ущерб был (как им тогда казалось) очень велик: три расквашенных носа, несколько выбитых зубов и синяков без счета. Больше всех пострадал Витя Федоров (который после школы утонул) — фингалы под левым и правым глазом, выбитый передний зуб (отлично свистел через дыру) и вывих коленки. А кровищи больше всех пустил Антон — ему кто-то зубами надорвал мочку уха, пришивали потом в больнице.

Драка наделала много шума. Мама Антона, Светлана Владимировна, выступила на педсовете и заявила, что побоище — наглядное свидетельство ошибочности мнения, будто дети перегружены в школе. Срочно организовали спортивные секции, куда всех мальчишек сначала загнали насильно, а потом они сами с удовольствием ходили — отжимали штанги, били по баскетбольному кольцу, осваивали приемы самбо. В школе ввели добровольно-принудительные факультативы по математике, физике и литературе (для девочек).

Кулачные бои прекратились.

* * *

Боря был самым сильным из сверстников — и в школе, и в общежитии. Но против банды старших — допризывников, из которых только половина уходила в армию, а вторая садилась за решетку, — Боря оказывался бессилен. Старшие заставляли «мелких» воровать, отдавать им добычу, в награду «мелкие» получали сигарету или стакан вина. Боря не считал воровство плохим делом, но воровал он для Лоры, только для нее. А старшие несколько раз отбирали у него стыренные на рынке фрукты. Борю били незлобливо и потому оскорбительно. Ни вина, ни сигарет, ни похвалы старших Боре не требовалось, в шестерках ходить он не желал. Хотя, по общему мнению, Боре с его характером и наклонностями была прямая дорога в банду. Его гнули, учили, дрессировали, как норовистого жеребца, избивали практически ежедневно.

Глядя на его синяки, родители говорили: «Бандит», не уточняя, дрался сын или его побили. Лора плакала, предлагала заявить в милицию или рассказать директору и завучу школы об ужасном поведении старшеклассников. Боря отмахивался — сам справлюсь. Но как остановить травлю, он не знал. По вечерам затачивал кухонный нож, водил лезвием по бруску с тупым упорством. Лора тряслась от страха и говорила, что, если он кого-нибудь зарежет, его отправят в колонию, она останется одна и погибнет.