Гонка века. Самая громкая авантюра столетия - читать онлайн книгу. Автор: Рон Хэлл, Николас Томалин cтр.№ 31

Страница

«Как я счастлив, что у меня есть такой замечательный тостер!» Тон этой фразы нарочито показушный, предназначенный специально для публикации, и он, этот тон, странным образом диссонирует с настроем всех остальных записей в журнале. В популярной литературе, посвященной одиночным океанским плаваниям, в запасе у авторов разные темы. Одна из них – дружба с морскими млекопитающими, птицами и прочими существами. Другая – воспоминания о грандиозных плаваниях различных мореходов. Еще одна – создание комфорта и налаживание быта, проявление изобретательности при выпечке хлеба, приготовлении завтрака из летучей рыбы и прочих блюд мужской кулинарии. За прошедшую неделю Дональд Кроухерст уже коснулся всех трех тем в своем судовом журнале. В его манере изложения безошибочно угадывалось подражание судовым журналам мореплавателей, читаемым ранее с таким вниманием и страстью. Эрик Хискок, сэр Алек Роуз и даже более утонченный сэр Фрэнсис Чичестер писали на такие соленые темы с грубовато-простодушной прямотой, совершенно естественной, неосознанной. Интеллектуалу Дональду Кроухерсту, с любовью к ролевым играм, этот стиль совершенно не шел.

Проблема, с которой неизбежно сталкивается всякий, интересующийся путешествием Кроухерста, состоит в распутывании этих его ролевых игр и отделении воображаемого от действительных наблюдений. Похоже, и то и другое часто переплетается. Однако при более внимательном изучении можно отличить тон «для выступлений» Кроухерста-героя от естественного тона Дональда Кроухерста, реального и страдающего человека. Есть разница, например, между полными позерства и напыщенности посланиями к Фрэнку Карру или Стэнли Бесту и прощальным письмом моряка к своей жене Клэр. Яхтсмен никогда полностью не прекращает позерствовать (да и кто прекращает?), но контраст между этими двумя образцами эпистолярного жанра достаточно разителен, чтобы заставить задуматься о границе между искренностью и притворством. В судовых журналах Дональд Кроухерст порой геройствует, подделываясь под других авторов, как мы увидели на примере приведенных выше трех пассажей, сочиненных специально для публикации. В другие же моменты, когда моряк по-настоящему подавлен, он гораздо ближе к себе настоящему. Записывая пленки для «ВВС», Кроухерст почти всегда играет роль хитрого и изворотливого персонажа. Клэр заметила это и впоследствии говорила, что ей очень не нравятся эти записи. «На них нет подлинного Дональда, – объясняла она. – Все эти записи такие банальные». Имитацию стиля других авторов в записях Кроухерста о путешествии трудно показать на конкретных примерах. Здесь скорее можно говорить о совокупном впечатлении, складывающемся после прочтения всех дневников. В какой-то момент, однако, эта подделка становится очевидной, и хотя яхтсмен начинает копировать стиль других на более поздних этапах плавания, стоит процитировать достойные упоминания выдержки прямо сейчас. Кроухерст записывал забавные, интересные репортажи на магнитофон. В самый разгар своей аудиосессии, осознавая, что «ВВС», возможно, благосклоннее отнесется к рассказам героического, а не развлекательного плана, он собирает все силы и начинает играть. «Ну, так вот, как насчет небольшой порции бессмертной прозы? Кусок из старины Хемингуэя», – говорит он и, понижая голос, вещает высокопарным слогом:

Этот, несомненно, полный драматизма отрывок навеян вовсе не прозой Хемингуэя, а книгой Чичестера «На «Gipsy Moth» вокруг света», имевшейся на яхте. На странице 195 сэр Фрэнсис пишет:

Спустя девять дней пребывания в море Кроухерст вычислил свое приблизительное местоположение по навигационному радиобую Консоль в Луго, на севере Испании, и обнаружил, что его отнесло к западу на приличное расстояние от опасного мыса Финистерре. Поскольку яхтсмен придерживался курса зюйд-вест, он решил хорошенько выспаться и встал только в 11 часов следующего утра. Это было не очень мудрое решение, так как яхта находилась в районе судоходных трасс и существовала опасность столкнуться с каким-нибудь кораблем. Проснувшись, моряк высунулся из иллюминатора каюты и увидел по корме большой лайнер, идущий примерно тем же курсом, в направлении запад-юго-запад.

Кроухерст приготовил обильный завтрак и поднял грот. Собираясь поднять бизань, он обнаружил, что скоба на фале, к которой крепится парус, за ночь пропала, а сам фал болтается на высоте нескольких метров. Чтобы достать его, нужно было забраться на мачту. Первое, что предпринял Кроухерст – как зафиксировано в судовом журнале, – это бросил со стороны кормы плетеный канат толщиной полтора дюйма, чтобы в случае падения можно было ухватиться за него и подняться обратно на борт. Падение за борт – предмет беспокойства всех одиночных мореплавателей, и судовой журнал Кроухерста предоставляет ясные доказательства того, что по крайней мере в этот раз путешественник принял самые тщательные меры предосторожности, чтобы не лишиться яхты. Впрочем, он успешно забрался на мачту, достал фал, заметив попутно, что поплавок безопасности по-прежнему держится на честном слове. Вся его нижняя половина свободно висела в воздухе, шланг для поступления воздуха не был прикреплен, а зеленый сигнальный фонарь на топе мачты мог вот-вот отвалиться. Весь вечер Кроухерст пытался поймать волну станции «Портисхед», но вместо навигационных предупреждений прослушал новый бюллетень о состоянии здоровья Йоко Оно, у которой недавно случился выкидыш. Также из сообщения Адмиралтейства путешественнику стало известно о «дрейфующем обломке носовой секции неизвестного судна», замеченном в том районе океана, что он только что покинул.

Страница