Нежить - читать онлайн книгу. Автор: Харлан Эллисон, Джордж Мартин, Лорел Гамильтон, и др. cтр.№ 46

— Ага, — отозвался я.

В ту осень я пошел в среднюю школу. Поскольку у меня не очень-то получилось стать плохим парнем, мои оценки были довольно высоки, и я не попал ни в один из классов, которые посещал Люк Брэдли. Но он все равно нашел меня в раздевалке после уроков, когда уже прошло несколько недель занятий. «Я знаю, что это ты сделал», — только и сказал он, а затем избил меня так жестоко, что сломал несколько ребер и руку, расквасил половину лица и сделал трещину в правой глазнице. Он засунул меня в ящик для одежды и оставил там умирать, так что я провел целую ночь в темноте и жестокой боли, среди ужасных запахов. Я всю ночь звал на помощь мертвого мальчика, чтобы он пришел и спас меня, как я спас его самого. Из горла вырывались блеющие, верещащие звуки…

Но он не пришел. На следующее утро меня нашел уборщик. Запах же был просто оттого, что я наложил в штаны.

Несколько недель я провел в больнице, а потом отчим Стив и мама решили переехать в другой штат. И меня, и Альберта они отправили в подготовительную школу колледжа.

Лишь закончив его, я снова приехал в город Рэднор, штат Пенсильвания, где вырос. Тут все поменялось. На месте поля для гольфа находилась штаб-квартира компании «Сирс». Большая часть леса Воровского ручья была сведена, чтобы освободить место под универмаг «Альтман»; и поместье Грантов исчезло, а взамен появился офисный центр.

Я не стал отправляться в остатки лесов, чтобы проверить, уцелел ли старый форт. Полагаю, он все еще там. И теперь им владеют совершенно другие ребята.

Позже кто-то рассказал мне, что Люка Брэдли (который действительно оказался на три года старше меня) выгнали из средней школы. Вскоре после этого он совершил со своими тремя мордоворотами несколько ограблений, и вся банда была убита в перестрелке с полицией.

Сам того не зная, Люк Брэдли еще раз сказал мне: «Это было круто, мой мальчик. По-настоящему круто». Да, я мог бы быть с ним и с его бандой до самого их жестокого и бессмысленного конца, если бы Альберт и мертвый мальчик, имя которого было Джонатан, вместе не спасли меня.

Джеффри Форд — автор нескольких романов, в числе которых «Физиогномика» («The Physiognomy»), «Портрет миссис Шарбук» («The Portrait of Mrs. Charbuque»), «Девушка в стекле» («The Girl in the Glass») и «Год тени» («The Shadow Year»). Форд четырежды получал Всемирную премию фэнтези, а также стал лауреатом премий «Небьюла» и «Эдгар». Он автор множества коротких произведений, которые печатались в журналах «F&SF», «SCI FICTION», а также в многочисленных антологиях. Вышли в свет два сборника его рассказов и повестей — «Ассистент писателя-фантаста и другие истории» («The Fantasy Writer's Assistant and Other Stories») и «Империя мороженого» («The Empire of Ice Cream»), готовится к печати третий — «Нарисованная жизнь» («The Drowned Life»).

Идея этого рассказа пришла Форду в голову, когда он читал монографию Джулиана Джейнса «Сознание как следствие развития двуполушарного мозга». «В этой книге утверждается, что глас Божий, который слышали представители древних культур, на самом деле результат общения полушарий между собой посредством мозолистого тела, через зону Вернике», — говорит Форд.

Кроме того, во время написания «Зомби доктора Мальтузиана» Форд, как и сейчас, изучал творчество Эдгара По. Автор утверждает, что рассказ построен по образцу произведений По: «Берем некую спекулятивную научную гипотезу, неподтвержденную теорию, идею, о которой знают лишь немногие, и на ее основе создаем жутковатый, вычурный сюжет».

Не знаю, к какому народу принадлежал Мальтузиан, но говорил он со странным акцентом, напевно бормоча и запинаясь, так что лишь несколько месяцев спустя стало понятно, что изъясняется он по-английски. У него было больше морщин, чем у старой колдуньи, и пышная шевелюра гуще и белоснежнее, чем шерсть самоедской лайки. Так и вижу, как он стоит на тротуаре у моего дома, сгорбившись и опираясь на трость с рукоятью в виде женской головки с завязанными глазами. Костюм был ему велик на полтора размера — как и глаза, смотревшие из-за очков такой толщины, что весь мир, должно быть, казался старику исполинским. Однако я бросил сгребать листья и не ограничился простым добрососедским кивком — из-за двух мелочей: галстука-шнурка и лукавой усмешки, какую я до сих пор видел только у моей шестилетней дочурки, когда она принималась рисовать очередное чудовище.

— Мальтузиан, — представился старик с тротуара.

Я поприветствовал его и тоже назвался.

Он что-то пробормотал, я подошел поближе и извинился, что не расслышал. Тогда он повернулся и показал в сторону дома на углу. Я знал, что дом недавно продали, и решил, будто это его новый хозяин.

— Будем соседями, — сказал я.

Он протянул мне руку. Рукопожатие у него было очень сильное, и отпускать меня он не спешил. Но как только понял, что мне неприятно, усмешка превратилась в широкую улыбку, и он разжал пальцы. И медленно двинулся прочь.

— Рад был познакомиться, — произнес я ему в спину.

Старик обернулся, помахал мне и произнес что-то похожее на стихотворный пассаж. Что-то о плодах и листьях и в рифму. Только когда он скрылся в лесу за границей квартала, я понял, что это была цитата из Поупа:

Слова как листья; где обилье слов,

Там зрелых мыслей не найдешь плодов. [12]

Я профессор литературоведения, и такая эрудиция удивила меня, вот почему я и решил присмотреться к Мальтузиану внимательнее.

В тот год я был в творческом отпуске — предполагалось, что я пишу книгу о структуре рассказов По: по моей мысли, их сюжеты строились не на энергичной кривой от завязки через кульминацию к финалу, а держались исключительно на развязке. Эти сюжеты были похожи на дом Ашеров: читатель приходит к финалу, как в страшном сне, не располагая никакими логическими подсказками, и узнает истину в тот самый миг, как все кругом начинает рушиться. На деле же я предавался блаженному ничегонеделанию, проще говоря, сачковал — под весьма интеллигентным предлогом. Я целовал жену, когда она уходила на работу, провожал дочку в школу, а затем возвращался домой и смотрел по телевизору записи передач, которые мы с братом обожали в детстве. Ежедневный моцион Мальтузиана был прекрасной возможностью убить время, и стоило мне заметить, как старик проходит мимо дома, как я выходил и завязывал с ним разговор.

Поначалу мы сближались медленно, так как мне не удавалось привыкнуть к его странной манере речи. Ко Дню благодарения я уже мог полноценно с ним разговаривать, и мы стали вести длинные беседы о литературе. Как ни странно, его интересы были куда современнее моих. Он оказался поклонником Томаса Пинчона и западноафриканского писателя Амоса Тутуолы. [13] Я пришел к мысли, что слишком много времени посвятил канонам колониального стиля, и углубился в некоторые романы, которые упоминал мой новый друг. Как-то раз я спросил его, чем он занимался до пенсии. Старик усмехнулся и произнес что-то вроде «трахал мозги». Я был уверен, что плохо его расслышал. Неловко засмеялся и переспросил: