Джейн Остен и ее современницы - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Коути, Елена Прокофьева cтр.№ 33

Чтобы прокормить малышку, Мэри Лайон устроилась прачкой, да и самой Эми, едва она научилась ходить, пришлось вносить свой вклад в семейный бюджет. Согласно расхожей истории, девчушку оставляли у обочины дороги и она, умильно улыбаясь, продавала проезжающим господам уголь. Если так все и было, торговля шла бойко. Разве можно не порадовать прелестную девочку? Особенно поражали окружающих ее безупречно ровные, белые и здоровые зубы: для детей бедняков это было редкостью.

Далее, поработав нянькой в семействе местного хирурга, Эмма переехала в Лондон, где матушка нашла ей новое место. Через знакомых она пристроила дочку служанкой в дом композитора Томаса Линли, который был не только прославленным музыкантом, но и одним из пайщиков театра Друри-лейн. В элегантном доме на Норфолк-стрит не смолкала музыка: играл на скрипке Линли-младший, талантливый музыкант, прозванный «английским Моцартом», пела похожая на ангела мисс Линли, а по вечерам давали концерты заезжие знаменитости. Как тут не проникнуться духом театра, не впитать его волшебство, не воспарить к небесам… даже если к земле тянет в одной руке ведро с углем, а в другой – ночной горшок?

Крестьянская девочка. Гравюра XIX в.

Так или иначе, карьера горничной не устраивала юную провинциалку. Сбросив ненавистный фартук, Эмма решила иначе построить свою жизнь. Но как именно? По одной версии, она отыскала занятие куда интереснее, устроившись помощницей в «Храм Здоровья» доктора Джеймса Грэхема. Своим пациентам доктор обещал полное излечение от половой слабости и бесплодия, особо же наивным рекомендовал воспользоваться его «уникальным открытием» – «небесной кроватью». Кровать услаждала все чувства, какие только есть: богато украшенная позолотой, пропитанная восточными ароматами, с наклонным матрасом, который обеспечивал оптимальное положение для зачатия, с трубами, испускавшими сладострастные звуки в ответ на движения пары. Но главным рецептом счастья являлось электричество. Изучение взаимодействия и движения электрических зарядов было на пике в тогдашней науке, а где ученые – там всегда найдется место и псевдоученым. Таким шарлатаном и был новый наниматель Эммы Лайон. Однако многие лондонцы, отлично это понимая, продолжали ходить на его сеансы как на шоу. Было на что посмотреть: во время лекций Грэхема раздвигались шторы, и каждый посетитель мог лицезреть скудно одетую богиню здоровья, возлежавшую на кушетке.

Нередко можно встретить упоминания о том, что роль богини играла Эми Лайон, но серьезные биографы развенчивают этот миф. Сомнительно, чтобы доктор Грэхем сделал звездой представления сельскую простушку, с чьих рук не успели сойти мозоли. Впрочем, в представлении участвовали и нимфы, так что вполне возможно, что Эмма была «на подтанцовке».

По другим сведениям, Эмма никогда не принимала участие в постановках этого новоявленного сексолога, а подрабатывала моделью в Королевской академии художеств. Позировала, естественно, в костюме Евы. Не там ли, изображая греческих богинь, она придумывала свой коронный номер – «живые картины», которые прославят ее на всю Италию? Этого тоже нельзя исключать.

Конкретику в биографию Эммы привнес ее первый задокументированный любовник – баронет Гарри Фезерстоунхоф. Он не привык отказывать себе в удовольствиях, а красота Эммы обещала бездну наслаждения, и баронет предложил ей полное содержание. Она согласилась. Гарри Фезерстоунхоф отвез девушку в родовое поместье Ап-Парк в Сассексе, где для нее наступила блаженная жизнь: в роскошных покоях, среди цветущих садов, под обожающим взглядом любовника и восхищенными – его гостей. По слухам – в истории Эммы Гамильтон никуда от них не деться! – по вечерам она танцевала перед гостями обнаженной… Правда, происходило это уже после того, как матушка Гарри, тоже проживавшая в Ап-Парке, удалялась в свои покои (вряд ли бы ее потешили нагие пляски любовницы сына – хотя как знать).

Эмма в образе Природы. Портрет Джорджа Ромни

Обожание баронета сошло на нет, едва Эмма забеременела. Сияющая красотой и жизнерадостная любовница ему нравилась, мучимая тошнотой и подурневшая от отеков – сделалась противна. Фезерстоунхоф мог бы вышвырнуть Эмму на улицу, но, уже успев похвастаться ею перед всеми друзьями, решил поступить как джентльмен: отправил любовницу в Лондон, где она жила в его квартире, пока не родила дочку. Фезерстоунхоф никакого интереса к ребенку не питал и участия в судьбе девочки не принимал. Зато Эмма, быстро оправившаяся после родов и еще более похорошевшая, нашла себе другого любовника. Сэр Чарльз Гревилл, сын графа Уорвика, заинтересовался Эммой еще в те времена, когда бывал с визитами в Ап-Парке. И, видя, что Эмма попала в немилость у Фезерстоунхофа, предложил ей покровительство.

Ах, до чего же романтично! Наследник графского рода, влюбившись в простую, но прекрасную деву, спасает ее от соблазнителя и, сложив к ее ногам руку, сердце и титул, обеспечивает ей блаженство до конца ее дней… Отличный сюжет для романа под розовой обложкой. Реальность же бывает куда суровее.

Увы, сэр Чарльз Гревилл не был наследником, но вторым сыном. Это обстоятельство наложило печать на всю его жизнь, превратив свойственную ему практичность в мелочность, а чувство прекрасного – в безотчетное стремление переводить красоту в денежный эквивалент. Свое предложение Эмме он изложил в неком подобии брачного договора, где все права и обязанности были обозначены четко: «…если ты рассчитываешь на мое покровительство, я сперва должен быть полностью уверен, что ты отреклась от всех своих прежних знакомств и никогда не возобновишь их без моего на то позволения. Если быть по сему, то я утру слезы моей милой Эмили и утешу ее, и если она не утратит мое уважение, то обретет счастье».

Расщедрившись, Гревилл позволил Эми оставить при себе матушку, которая всегда взирала на дочь с немым обожанием, как на фею, и почитала за счастье ей прислуживать. А вот о том, чтобы оставить новорожденную дочь, названную в честь матери Эммой, не могло быть и речи. Девочку отправили к кормилице с глаз долой, а Гревилл в угоду морали уговорил любовницу назваться миссис Эмили Харт.

Желая обуздать нрав своей пассии, Гревилл поручил ей вести домашний бюджет и следить за расходами – почему бы не вылепить из куртизанки экономку? О том, чтобы транжирить красу и таланты Эммы, он не мог и помыслить. Показательная сцена: как-то раз, после долгих уговоров, Гревилл соблаговолил отвезти свою пассию в развлекательные сады Ренлей в лондонском районе Челси. Развлекательные сады манили столичную публику, ведь здесь устраивали концерты и маскарады, и здесь же можно было прогуляться под ручку с девицей при неярком свете масляных ламп… Оказавшись в таком веселом месте, Эмма до того расчувствовалась, что исполнила песню экспромтом. Зрители зашлись в аплодисментах. Гревилл раздраженно сопел себе под нос. После скандала, который разразился уже дома, Эмма нарядилась в простенькое платье, какие носят камеристки, и слезно умоляла Гревилла принять ее такой или оставить навсегда. Гревилл милостиво ее простил. Как раз такой – заплаканной, смущенной, в затрапезном платье – Эмма была ему всего милее. Пусть знает свое место.