Луна - суровая госпожа - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Хайнлайн cтр.№ 45

Я передал доклад Вайо Адаму Селену и исполнительной ячейке.

– Как мне представляется, – сказал я, – система трехчленных ячеек должна нам служить, а не сковывать. Не вижу ничего дурного, если в ячейке у камрада Вивиан будет на одного человека больше. По-моему, нам это ничем не грозит.

– Согласен, – отозвался проф. – Но предлагаю не включать нового камрада в ячейку Вивиан. Девочке ни к чему знать остальных, разве что по ходу дела потребуется. Кроме того, не думаю, что следует вербовать такого ребенка. Главный вопрос – именно возраст.

– Согласна, – откликнулась Вайо, – я тоже хотела поговорить о ее возрасте.

– Друзья, – сказал Майк робко (такой тон прорезался у него впервые за несколько недель – в последнее время это был уверенный в себе руководитель Адам Селен, а вовсе не скучающая одинокая машина), – возможно, я должен был предупредить вас, но я уже сделал несколько подобных исключений. Мне казалось, что тут особо обсуждать нечего.

– Все правильно, Майк, – успокоил его проф, – председатель имеет право на собственное суждение. И сколько же у нас человек в самой большой ячейке?

– Пять. Это двойная ячейка – трое и двое.

– Порядок. Дорогая Вайо, разве Сидрис предлагает дать этому ребенку статус взрослого партийца? Сказать ей, что мы замышляем революцию… со всем кровопролитием, хаосом и возможным поражением?

– Именно этого она требует.

– Дорогая леди, мы ставим на кон нашу жизнь, но мы достаточно взрослые, чтобы это понимать. Тут необходимо эмоциональное представление о смерти. Дети редко способны поверить, что смерть грозит им лично. Зрелость, если хотите, можно определить как возраст, в котором человек осознает, что должен умереть… и принимает приговор без страха.

– Проф, – сказал я, – среди моих знакомых есть большие и рослые детки. Готов поставить семь против двух, что и в Партии таких наберется немало.

– Не спорю, дружище. Зато держу пари, что по меньшей мере половина из них не соответствует нашим требованиям; боюсь, под занавес нам еще придется убедиться в этом на собственной шкуре.

– Проф, – настаивала Вайо, – Майк, Манни! Сидрис уверена, что девочка уже взрослый человек. И я думаю так же.

– Ман? – спросил Майк.

– Давайте как-нибудь познакомим с ней профа, пусть сам решает. Меня она купила со всеми потрохами. Особенно своими боевыми качествами. Иначе я не стал бы и разговаривать.

Мы разошлись, оставив вопрос открытым. Вскоре Хейзел появилась у нас за обедом в качестве гостьи Сидрис. Она не подала виду, что помнит меня, и я повел себя так же. Гораздо позже Хейзел рассказала, что признала меня с ходу, и не только по левой руке, но в основном потому, что запомнила, как меня увенчала колпаком и расцеловала высокая блондинка из Гонконга. Более того, Хейзел сразу раскусила маскарад Вайо, узнав ее по голосу. Голос-то изменить труднее всего, как ни старайся.

Но Хейзел держала рот на замке. Даже если она поняла, что мы члены конспиративной организации, то ничем этого не выдала.

Из ее истории можно понять, как выковался этот стальной характер. Ее сослали вместе с родителями таким же крохотным ребенком, как и Вайо. Отец погиб от несчастного случая на принудительных работах, причем мать винила в его смерти Администрацию, которая всегда наплевательски относилась к технике безопасности. В пять лет девочка лишилась и матери. Отчего та умерла, Хейзел не знала; она тогда уже жила в интернате, в котором мы ее нашли. Не знала она и за что сослали родителей – возможно, за подрывную деятельность, если, как думала Хейзел, осуждены были оба. Скорее всего, именно от матери она унаследовала беспощадную ненависть к Администрации и коменданту.

Семья, державшая интернат, позволила девочке остаться. Хейзел меняла детям подгузники и мыла тарелки с того возраста, как ей стало хватать роста. Она сама научилась читать, могла изобразить печатные буквы, но по-настоящему писать не умела. Знание математики ограничивалось у нее способностью считать деньги, которые дети добывали разными неправедными путями.

По поводу ее ухода из интерната поднялся немалый шум: владелица «Колыбельки» и ее мужья заявили, что Хейзел должна отработать еще несколько лет. Девочка решила вопрос просто – вышла из дому в чем была, оставив кое-какую одежонку и те жалкие мелочи, которые составляли ее имущество. Ма это так возмутило, что она чуть было не втравила наше семейство в свару, вопреки всем своим правилам. Но я потихоньку шепнул ей, что как руководитель ячейки не желаю привлекать внимание к семье, вытащил из кармана деньги и сказал, что Партия оплатит покупку одежды для Хейзел. Ма от денег отказалась, отменила семейное собрание и отправилась с Хейзел в город, где проявила невиданную – по масштабам Ма – щедрость в выборе платья для девочки.

Так мы удочерили Хейзел. Я знаю, нынче это дело сопряжено со всякими бюрократическими процедурами, но тогда было не сложнее, чем подобрать котенка.

Еще больше шуму наделало решение Ма отдать Хейзел в школу, которое не совпадало ни с тем, что держала в уме Сидрис, ни с тем, чего ожидала сама Хейзел как член Партии. Пришлось мне опять вмешаться, и Ма частично пошла на попятный. Хейзел определили к репетитору рядом с салоном Сидрис, то есть неподалеку от шлюза номер тринадцать. (Салон процветал в основном потому, что находился вблизи от фермы, что позволило нам провести туда воду, которой Сидрис могла пользоваться без ограничений, поскольку сточная вода поступала обратно для наших же нужд.) Хейзел училась по утрам, а днем помогала в салоне: зашпиливала пелеринки, подавала полотенца, мыла клиентам волосы – в общем, набиралась опыта. И вдобавок делала все остальное, что поручала Сидрис.

Этим «остальным» были обязанности командира «нерегулярных частей с Бейкер-стрит».

Всю свою коротенькую жизнь Хейзел возилась с малышней. И малышня ее любила. Хейзел умела добиться от ребятишек всего, чего хотела; она понимала их язык, который взрослым кажется бессмысленной тарабарщиной, и стала идеальным мостом между Партией и ее самыми юными помощниками. Она превращала наши будничные задания в игру, убеждала детей играть по установленным правилам и не подавала виду, что поручение серьезно по взрослому счету, – ведь для ребятни куда важнее то, что оно казалось им серьезным по их собственным меркам. Вот пример; скажем, кроху, еще не умеющего читать, прихватили с подпольной литературой, что изредка случалось в действительности. После инструктажа Хейзел диалог выглядел примерно так:

Охранник: Малыш, где ты это взял?

Нерегулярник с Бейкер-стрит: Я не малыш, я большой мальчик.

Охранник: Ладно, большой мальчик, так где ты это взял?

НБС: У Джекки.

Охранник: У какого Джекки?

НБС: Просто Джекки.

Охранник: А как его фамилия?

НБС: Чья?

Охранник: Да Джекки!

НБС (презрительно): Джекки девчонка!

Охранник: Ладно, так где она живет?