Нарисуй ее тень - читать онлайн книгу. Автор: Эльвира Смелик cтр.№ 10

– Мам! Ты о чем? – Костя свел брови в недоумении.

– Все еще нянчишься с Самойловыми? – не получилось совсем без сарказма, и сын его сразу уловил, складочка между его бровями так и не разгладилась.

– А что в этом плохого? Им трудно одним, и они нуждаются в поддержке. Разве нет?

Пришлось согласиться, и нельзя было добавить разумное: «Для поддержки в таких ситуациях существуют родственники». Не тот случай. И смысла в продолжении разговора не осталось. Костя не посчитает действенным аргумент, что маме не нравится выбранная им девочка. Он и объяснений не примет, почему. Скажет, что не ее это дело, и не станет слушать даже самые разумные доводы.

Слова не помогут. А то и заставят делать наперекор. Тут нужен другой подход, продуманный и гибкий. Надо исподволь подвести сына к нужным мыслям. Или помешать их встречам, не в запретном порядке, а якобы в силу сложившихся обстоятельств.

Инна Владимировна прошла на кухню, устало опустилась на диванчик.

Костя ничего не говорил маме про Женю потому, что считал это сугубо личным делом, никого другого, даже близких родственников, не касающимся. В таких вопросах он как-нибудь сам разберется, без посторонней помощи и советов. Он же не маленький, чтобы подробно отсчитываться, с кем, где и когда бывает, чтобы посвящать маму во все свои тайны и переживания, и уж тем более спрашивать разрешения на собственные чувства. Костя и предположить не мог, что маме не понравятся его встречи с Женей.

Хотя слово «встречи» тут не особо подходило.

Так, видятся иногда. Точнее, он сам устраивает редкие свидания, пользуясь благовидными предлогами: «Помощь не нужна?» или «А не надо опять с Плюхой посидеть?»

А помощь действительно требовалась, и Женя ее принимала уже намного спокойнее, не так остро чувствуя вину за то, что приходится кого-то напрягать.

Нет, кажется, Костя уже не относился к группе «кого-то». Во всяком случае, его больше не считали совершенно чужим навязчивым мальчиком, не удивлялись, когда он звонил, но и никаких близких отношений пока не складывалось. Женька все равно держалась на расстоянии. Она, словно заведенная, крутилась между колледжем, больницей и домом, и у Кости язык не поворачивался даже намекать на настоящие свидания.

Потом еще появится время, а пока главное – не пропасть из виду, не выпасть из памяти, всегда оказываться рядом в нужный момент.

Самойловы на самом деле нуждаются в поддержке, и странно, что у мамы нашлись причины для негодования. Она же сама из-за сочувствия и желания помочь привела Женю в дом, познакомила с сыном! А теперь почему-то недовольна.

Костя и без лишних слов это понимал: по интонациям, с которыми мама произносила фамилию Самойловы, по выражению лица. Он сразу замечал и раздражение с примесью брезгливости, и досаду, и тщательно сдерживаемое желание высказаться жестко и категорично: «Я запрещаю тебе видеться с ней!» Слишком хорошо Костя знал свою маму. Только у него не получалось отыскать объяснения самому главному: что не так? Чем не устраивает маму Женька?

Вроде бы наоборот должно быть!

Мама же сама привела Женю в дом. Кого угодно она бы даже из очень большой жалости не притащила. Обязательно все возможные аспекты рассмотрела бы и со всех сторон оценила. А тут, видимо, пришла к выводу, что Самойловы – дети достойные. Разве ее больше не обеспокоило бы то, что Костя встречается с совершенно незнакомой ей девушкой? Она же обязательно должна быть в курсе всего, что родного сыночка касается. Все знать, во всем участвовать. Даже в мелком, а уж тем более в значительном. Взять хотя бы историю с военкоматом.

Вот еще одно доказательство, что Костя уже вырос: пришло время вставать на воинский учет. Обычно это происходило организованно. Снимали с уроков всех десятиклассников мужеского полу и вели в военкомат, заранее приучая к обязательности и строю. Но Костя не был бы Костей, если бы в каком-то массовом мероприятии поучаствовал.

Накануне великого похода его угораздило загреметь в больницу. Причем загреметь в прямом смысле слова. Навернулся с горки на детской площадке. Случайно. То ли сам движения не рассчитал, то ли Игорек ненароком подтолкнул. Скользко было. Зима, мороз. Костя не съехал, как все. Слетел с другого края. Очень неудачно. Грохнулся головой и боком о твердый как камень лед. И отключился.

Одноклассники, с которыми сидел на горке, жутко перепугались. Игорь позвонил Костиной матери, помнил, что она врач. Та примчалась быстрее «скорой», сама отвезла сына в «травму», уговорила положить в стационар на несколько дней, под наблюдение. Хотя Костя даже ничего не сломал, просто ушиб сильный и сотрясение. Рука стала кроваво-фиолетовой и распухла, физиономия отчасти тоже.

В школу Костя явился, как герой сражения. Рука на перевязи, на скуле засохшая ссадина и уже пожелтевший фингал.

Классная передала ему повестку из военкомата, сказала, пусть мама подпишет бумажку, что согласна. Сейчас с несовершеннолетними без разрешения родителей ничего нельзя делать. Мама бумажку подписала и заявила, что пойдет с Костей.

– Я сам! – решительно заявил Костя. – Тебе-то туда зачем?

– Знаю я их медкомиссии! – с негодованием воскликнула мама. – Лишь бы план по призыву выполнить. Ради этого и косого, и хромого готовы в армию отправить.

Костя ухмыльнулся. Это мама про него так? Ну, косой еще куда ни шло: один бок у него точно сейчас ущербный. А вот с ногами – все в порядке.

Видимо, мамы все на военкомат неадекватно реагируют.

– Какой призыв? Мне еще семнадцати даже нет. Да в таком-то виде. Мне же только на учет встать.

Они долго препирались, почти до ругани дошло. В какой-то момент Костя чуть было не уступил – устал спорить, – но вовремя представил, как идет в сопровождении мамочки. Только что она его за руку не держит. За ту самую, на перевязи. А он – недомерок хлипкий, с рожей побитой.

– Мам, или я один, или вообще не пойду.

Мама сдалась, но в ее выражении лица и взгляде явственно читалось: «Как же ты без меня, мой маленький, беспомощный мальчик?» И Костя ни капли удивился бы, если б узнал, что мама тайком кралась следом за ним, прячась за прохожими и деревьями, а потом караулила за углом военкомата, когда он выйдет.

А девушки – это ж еще серьезнее. Они для Кости пострашнее любого военкома. Но Женя вроде бы идеально подходила под все мамины требования. Была достаточно серьезной и самостоятельной, даже хозяйственной. Не вела себя вызывающе, никакого пирсинга и татуировок, одевалась прилично, не хихикала беспричинно, как слабоумная, но и не прикидывалась показательно несчастной.

Чего еще нужно? Вот пойми попробуй! Но в любом случае мамино отношение к Женьке не изменит Костиного. Нет, не изменит.

Костя поднес телефон к уху, услышал знакомое «Да!» и без всяких приветствий по-родственному сразу спросил:

– Как вы там?