Портфель капитана Румба - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Крапивин cтр.№ 4

Окончив педагогическую процедуру, господин Шпицназе обводил бледными глазами класс:

— Ну-с, кому еще напомнить о дисциплине? Прошу-с…

За эту вот зловещую ласковость и получил он прозвище «Нус-Прошус». Впрочем, чаще его звали просто «Нус» (похоже сразу на «нос» и на «гнус», не правда ли?).

Гвоздика до поры до времени злая судьба обходила стороной. Но вот однажды Нус пригляделся и спросил:

— А что это вы, милый мой, показываете мне, своему наставнику, язык?

Гвоздик испугался, но не очень. Он встал и объяснил господину учителю, что это просто привычка: трогать языком родинку. И на всякий случай сказал: «Простите, я больше не буду».

— Очень хорошо, что не будете. А чтобы вы скорее избавились от столь дурной привычки, мой долг вам помочь. Прошу-с…

Гвоздик вздохнул и пошел. Но когда Нус-Прошус взял его за плечо, случилось небывалое. Учительский стул полетел в угол, а сам наставник взмахнул в воздухе лаковыми башмаками, грохнулся на четвереньки и в таком положении выбежал за дверь, открыв ее головой. Вслед ему полетели обломки трости. Все обмерли. А Гвоздик стоял и смущенно потирал коленку, о которую перешиб палку господина Шпицназе.

Дело в том, что Гвоздик, хотя и был тонкий и маленький, знал кое-какие приемы. Лихие матросы из экипажа канонерской лодки «Не тронь меня» научили его, как даже щуплый мальчик может бросить через себя взрослого дядьку. Главное, чтобы неожиданно…

Ученик Дик и учитель Шпицназе были исключены из школы одновременно. Гвоздик — за то, что осмелился поднять руку на своего наставника. А Нус — потому, что позволил на глазах всего класса разрушить учительский авторитет.

Говорили потом, что Шпицназе пошел служить агентом в частную сыскную контору. А Гвоздик оказался на неожиданных и бессрочных каникулах, которые совсем его не радовали.

4. СТАРОЕ КРЕСЛО. — ЗАГАДКА «ЛАКАРТЕРЫ». — СОКРОВИЩА —

ПРОКЛЯТИЕ КАПЕР-АДМИРАЛА РОЙВЕРА. — «ЭТО НЕ МАМА».

— Дядя Ю,— осторожно сказал Гвоздик, — у нас ничего не осталось от той краюшки, которая была на обед?

— Ох, Дикки… Ты же сам замел последние крошки и кинул в рот. Завтра утром что-нибудь придумаем…

— До утра можно совсем отощать… — Гвоздик делал вид, что шутит.

— Тебе, Дикки, тощать некуда, ты и так настоящий гвоздик. А я все равно не похудею. Даже в голодном детстве я был круглый, как буква О в названии бригантины капитана Румба.

— Дядюшка, но ведь бригантина-то называлась «Лакарте-ра», — подумав, заметил Гвоздик. — Там нет буквы О.

— Вот именно. Значит, я был еще круглее… — папаша Юферс тоже пытался шутить.

Помолчали.

— Дядя Ю, а правда, что твое кресло с «Лакартеры»?

— Святые угодники, покровители моряков! Я же сто раз говорил об этом!

— Но я не помню, как оно оказалось в таверне. Не сам же капитан Румб тебе его подарил!

— Еще бы! Я капитана и в глаза не видел, хотя мечтал об этом, когда был мальчишкой… Зато я слышал про него много рассказов — от тех, кто знал славного Ботончито…

— А почему у него такое прозвище?

— По-испански это значит «Пуговка». Говорят, капитан был широк в плечах и носил густые усы, но рост имел очень маленький, а нос — пуговкой…

— Как у тебя? — хихикнул Гвоздик.

— Цыц, негодник! Вздумал смеяться над дядюшкой…

— А кресло-то… Расскажи.

— Я купил его, когда распродавали имущество разорившейся пароходной компании «Лунная дорога». А туда оно попало тоже с торгов. Когда шхуну-бриг «Лакартера» обнаружили недалеко от берегов Западной Африки, целехонькую, но без единого человека, все имущество с нее было распродано с аукциона. Вот любимое кресло Ботончито и попало в ту «лунную контору». А потом уже ко мне… Правда, говорят, у капитана Румба было два таких кресла, но нашли там только одно…

— Дядя Ю, а куда девались капитан и команда «Лакартеры»? Правда, что рассказывают, будто их унесли марсиане?

— Думаю, что марсианами тут не пахнет. Ходили слухи, будто потом капитана Румба, старого и облысевшего, видели на маленьком острове Крабья Клешня, это у северного берега Новой Колумбии. Вроде бы он там служил маячным смотрителем. Да… И с ним были его боцман, кок и старый корабельный пес… А «Лакартеру» они бросили, скорее всего, чтобы запутать следы. За ними охотились все, кому не лень. Уж больно много слухов ходило о сокровищах капитана Румба.

— Но ведь сокровищ на «Лакартере» не нашли!

— Конечно! Разве капитан был такой дурень, чтобы оставлять их, когда покидал бригантину? Да и не возил он их с собой, а зарыл, как водится, на каком-то острове в Тихом океане. Так все говорят… Теперь никто не найдет.

— А ты думаешь, капитан Румб не вернулся за кладом?

— Едва ли… Это ведь не просто, если человек окопался на берегу… А может, капитан и не хотел…

— Почему?!

— Всякое болтают, — вздохнул папаша Юферс. У него не было настроения разговаривать. Но не хотелось и обижать племянника. Даже совесть царапнула: «У тебя-то, у старой брюквы, хоть какая-то искорка есть впереди, а у мальчика — никакого проблеска…» Дело в том, что в углу у камина дядюшка Юферс прятал бутылочку испанского вина «Кровь матадора». Последнюю из старых запасов. И сегодня перед сном он собирался сделать два-три добрых глотка, чтобы ощутить хотя бы капельку праздника. А племянника-то этим не порадуешь.

И оставалось одно: порадовать занимательной историей.

— Видишь ли, Дикки… моряки поговаривают, будто сокровище капитана Румба было проклято капер-адмиралом Джугги Ройбером по прозвищу Красный Жук…

— Знаменитым корсарским адмиралом? Но ведь он жил гораздо раньше капитана Румба!

— Ты прав, малыш. Но ходят слухи, что Ботончито потревожил вечный покой адмирала Джугги.

— Как это?.. — Гвоздик придвинулся к дядюшке Ю поплотнее. Он, как вы знаете, был храбрый мальчик, однако если речь идет о вечном покое да еще при слабом огоньке свечи…

— А вот так… Красного Жука, когда он скончался от раны, полученной в бою с фрегатом «Адвенчер», похоронили у берегов Гаити на островке Омблиго Нэгро, что означает, как известно, «Черный Пуп»… Ну вот, прошло много лет, и никто не посещал последний приют старого корсара. Но однажды у Омблиго Нэгро бросила якорь «Лакартера». Капитан высадился на Пуп и отыскал пещеру, где в тайном каменном гроте, в долбленой колоде из обрубка мачты покоился Джугги Ройбер… Ты что, Дикки? Может быть, тебе страшновато?

— Ни капельки… Только зябко, поэтому я вздрагиваю.

— Прижмись ко мне покрепче… Капитан Румб приказал разобрать каменную стенку, постучал согнутым пальцем по колоде, которая висела в гроте на якорных цепях, и велел поднять окованную крышку. Под ней лежал скелет в парадном красном камзоле, с белым париком на черепе и в желтых морских сапогах с отворотами. Колода покачивалась, и, наверно, поэтому челюсть у черепа шевелилась… Ты что-то сказал, мой мальчик?