Борн - читать онлайн книгу. Автор: Джефф Вандермеер cтр.№ 75

Потом я снова отпустил тебя в город и предоставил стать самой собой. Что я мог знать о том, как жить с другим человеком, как самому быть человеком, как заботиться о человеке? Ничего.

Я сделал так, чтобы ты очнулась возле отравленной реки, под Балконными Утесами, хотел проследить за тобой в бинокль и убедиться, что ты пришла в себя и находишься в безопасности. Увидел, как ты встала и ушла.

И подумал, что это конец.

Однако я по-прежнему думал о тебе, о том, чем ты теперь занимаешься и стало ли тебе лучше. Пытался решить, было ли то, что я с тобой сделал, добром или злом. Или ни тем, ни другим?

Я ничего не мог в себе изменить и принялся разыскивать тебя в городе. А когда наконец нашел, какое-то время просто наблюдал издалека. Я думал, этого окажется достаточно. А потом случилась та встреча у реки, которую запомнила ты. И я тебе солгал. Притворился, что не знаю тебя, и предложил то, чего не мог не предложить.

Спросил, не хочешь ли ты получить более приятные воспоминания. Сказал, что могу их тебе дать, ведь это именно то, чем я занимаюсь. Ты ответила отказом. Если бы ты сказала «да», я выполнил бы свое обещание и навсегда тебя покинул. Так что в некотором смысле ты в итоге получила бы именно то, о чем просила меня с самого начала.

Я не смог ничего тебе рассказать. Сперва боялся, а потом стало слишком поздно. Так и продолжал жить в паутине лжи. Хотя в первый раз мы провели вместе очень мало времени, мне было стыдно за то, что я воспользовался знанием о тебе в собственных целях. Все это время я втайне ощущал недостойный восторг оттого, что во второй раз, когда у тебя уже был выбор, ты добровольно осталась со мной, мы стали партнерами и принялись совместно укреплять Балконные Утесы.

Новая Рахиль ничего не помнила ни о Компании, ни о смерти родителей, но часто грустила и порой чувствовала непонятное смятение. При этом ты была более уверена в себе, ушло твое отчаяние, лихорадочный блеск глаз, говоривший о глубокой психической травме. Я начал даже подумывать, что, возможно, мне тоже дано стать личностью. И это в дни моего величайшего предательства!

Ирония в том, что я надеялся своим предательством заслужить твое доверие, как бы перевернуть мир с ног на голову.

Однако это не единственное зло, которое я совершил. До нашей второй встречи, прежде чем мы стали жить вдвоем в Балконных Утесах, случилось еще кое-что.

Ты хотела забвения. Хотела перестать существовать. Но у этого желания была своя цена. Я продал твои воспоминания Морокунье. Вот какова плата за мою помощь, с которой ты согласилась, сама не подозревая. Воспоминания обо мне. Память о днях в недрах Компании. О смерти родителей. Координаты терминала, и как вы туда добрались.

Морокунья всегда интересовалась мною, ее интересовали все создания компании и особенно сотрудники Компании. Те, кто, по ее мнению, знал о Компании больше, чем она сама. Задавала вопросы, внедряла своих агентов. Именно так она обнаружила, что «рыбий проект» вовсе не был прекращен. Потому, что я ходил к отстойникам, где она меня и заметила.

Морокунья воспользовалась этой информацией, чтобы узнать еще больше.

Ты должна понять: когда я впервые тебя увидел, твоя судьба была мне безразлична. Я думал о тебе только как о добыче. Вернее, в то время я вообще ни о чем не думал. Забота пришла позже. К тому же мне в голову не приходило, что я еще когда-нибудь тебя увижу, я не подозревал, что от всего этого мог быть какой-нибудь вред. Думал, Морокунья в один прекрасный день исчезнет. Что ее либо убьют, либо однажды она просто уйдет и не вернется. В то время разве что ее безжалостные, холодные глаза намекали на то, кем она станет. Особенно если учесть ее противостояние Компании.

Морокунья разузнала о Морде из других своих источников и использовала это знание, чтобы меня шантажировать. Я передал ей только то, что менее всего меня компрометировало, а в обмен она хранила молчание и продавала мне нужные материалы.

Однако то, что она обнаружила, было правдой: это я помог создать Морда. Компания применила знания, полученные в ходе «рыбьего проекта», чтобы сконструировать Медведя. Его отнюдь не создавали с чистого листа. Они не собирались нацепить человеческое лицо на морду животного, как планировалось в «рыбьем проекте». Нет, напротив, они стремились воссоздать животное на человеческой основе.

Возможно, я не понимал, что собиралась с ним сделать Компания, но это не оправдание. Я должен был бы найти какой-нибудь выход, помочь Морду спастись. Хотя на самом деле выбора у меня не было. Вот чем занимался после окончания «рыбьего проекта». Я осуществил превращение Морда, я держал его за руку, когда оно началось, держал, пока он не перестал меня узнавать. Думаю, он вообще не понимал, что с ним будет.

Затем Компания меня выкинула, и теперь я не мог ничем помочь Морду, не мог даже утешить.

Как не мог спасти ту рыбу, только прикончить ее из милосердия, после того, как она просуществовала несколько месяцев в отстойниках. Единственный хороший поступок, который я совершил в своей жизни, это твое спасение. Я знал, чего ты хотела на самом деле, и знал, что совершил, но думал, что все это пройдет и забудется. Не сложилось. И не могло. Просто на какое-то время ушло под воду.

Таким образом, Морокунья узнала не только о моей роли в создании Морда, но и твою историю. Она воспользовалась этим знанием после того, как мы с тобой вернулись в Балконные Утесы. Пользовалась им всякий раз, когда ей было что-то нужно. Пока наконец не потребовала Балконные Утесы себе. Это было уже чересчур.

А потом появился Борн. Я не смог отобрать его у тебя, я и так слишком много вмешивался в твою жизнь. Ты постоянно спрашивала, личность ли он. Я же не верил, что сам являюсь личностью. Так что не мог ответить на твой вопрос.

Скоро ты поймешь, что я не то, чем тебе казался. Я, скорее, ближе к Борну, и каждый раз, когда ты говорила мне, что он личность, я чувствовал себя не-личностью. Я чувствовал, как оболочка моей человечности сжимается. Я не виню тебя за это, но для меня все обстояло именно так.

И всегда так будет.

Ты должна поверить, что специально я не делал ничего, чтобы причинить тебе вред. Все, что я делал все эти годы, было ради безопасности, твоей и Балконных Утесов. Я очень надеюсь, что ты мне поверишь.

* * *

Я прочла письмо Вика, еще сидя в нашем временном убежище. И мучительно обдумывала его все время, пока мы шли к зданию Компании. Обдумывала, когда ухаживала за Виком, поила его, заставляла идти дальше. Каждый раз, глядя на него, я видела что-то иное и чувствовала себя иначе. Как будто он стал зеркалом или окном, вид из которого постоянно менялся.

Когда начинало казаться, что у меня нечего больше отнять и меня уже невозможно сильнее унизить, то, что должно было помочь, принесло новые потери. Что, если я действительно хотела потеряться? Что, если та, прежняя я, была умнее, мудрее нынешней, когда собиралась лишить меня всех воспоминаний? Ради выживания. Ради возможного в будущем счастья. Что, если я всегда была несчастна потому, что когда-то помнила о счастье?