Дипломатия - читать онлайн книгу. Автор: Генри Киссинджер cтр.№ 67

Новая Германская империя, лишенная главного стратега, не знала, что делать с открывавшейся перед ней возможностью. Геополитические реальности постепенно выводили Великобританию из «блестящей изоляции», хотя по этому поводу было много стенаний со стороны традиционалистов. Первым шагом в сторону большей занятости делами на континенте было стремление к потеплению отношений с императорской Германией. Будучи убеждены в том, что Россия и Великобритания отчаянно нуждаются в Германии, авторы немецкой политики полагали, что они смогут заключить сделку с каждой из этих стран одновременно. При этом не уточняли характер сделки, заключить которую очень хотели, или даже не представляли, что сами подталкивают Россию и Великобританию к сближению друг с другом. А когда Германия натолкнулась на решительный отказ на такие напрасные инициативы, ее руководители рассердились, а потом быстро перешли на грубость. Подобный подход резко контрастировал с французским. Франция медленно и постепенно, шаг за шагом в течение 20 лет подводила Россию и еще дополнительно полтора десятилетия Великобританию к предложению подписать соглашение. Несмотря на весь тот шум, который производила постбисмарковская Германия, вся ее внешняя политика носила откровенно любительский, близорукий и даже неуверенный характер, когда она столкнулась с созданной ею самой же конфронтацией.

Первым дипломатическим шагом Вильгельма II по пути, который оказался обреченным, стал отказ в 1890 году, вскоре после отставки Бисмарка, от предложения царя продлить действие Договора перестраховки на трехлетний срок. Отвергая инициативу России в самом начале своего правления, кайзер и его советники выдернули, возможно, самую крепкую нить из ткани бисмарковской системы взаимно переплетающихся союзов. Они исходили из трех соображений как причин их поступка. Во-первых, они хотели сделать свою политику, насколько возможно, «простой и прозрачной» (новый канцлер Каприви как-то признался, что не обладает способностью Бисмарка жонглировать восемью шарами одновременно). Во-вторых, они хотели заверить Австрию, что союз с ней является наивысшим приоритетом. И, наконец, они считали «перестраховочный» Договор препятствием к предпочитаемому ими курсу на сколачивание союза с Великобританией.

Каждое из этих соображений демонстрировало полное отсутствие геополитического мышления, из-за чего Германия Вильгельма II постепенно изолировала сама себя. Сложность предопределялась географическим положением и историей Германии; и никакая «простая» политика не способна была принимать во внимание многие ее аспекты. Именно двусмысленный характер одновременного наличия договора с Россией и альянса с Австрией позволял Бисмарку выступать в роли регулятора между австрийскими страхами и русскими амбициями в течение 20 лет, не порвав ни с одной из этих стран и не расширив присущих Балканам кризисов. Прекращение действия Договора перестраховки создавало ситуацию с точностью до наоборот: ограничение возможностей выбора для Германии поощряло австрийский авантюризм. Николай де Гирс, российский министр иностранных дел, сразу же поняв это, заметил так: «Посредством расторжения нашего договора [Договора перестраховки] Вена освободилась от мудрого и благожелательного, но одновременно жесткого контроля со стороны князя Бисмарка» ^[232].

Отказ от Договора перестраховки не только привел Германию к тому, что она лишилась рычагов воздействия на Австрию, но и, прежде всего, усилил русские опасения. Опора Германии на Австрию была истолкована в Санкт-Петербурге как новая предпосылка к поддержке Австрии на Балканах. Стоило Германии поставить себя в положение препятствия русским целям в регионе, который никогда не представлял для Германии жизненно важного интереса, как Россия непременно стала искать противовес, которым с превеликой охотой готова была стать Франция.

Соблазн, заставляющий Россию двигаться в направлении Франции, был подкреплен фактом заключения Германией колониального соглашения с Великобританией, что последовало почти немедленно после отказа кайзера возобновить «перестраховочный» договор. Великобритания получила от Германии истоки Нила и территории в Восточной Африке, включая остров Занзибар. В качестве quid pro quo, своего рода эквивалента, Германии досталась относительно незначительная полоска земли, соединяющая Юго-Западную Африку с рекой Замбези, так называемая «полоса Каприви», а также остров Хельголанд в Северном море, который, как считалось, имел определенное стратегическое значение для охраны немецкого побережья от нападения с моря.

Для каждой из сторон сделка была неплохой, хотя она превратилась в первое из серии недоразумений. Лондон воспринимал соглашение как средство урегулирования колониальных проблем в Африке; Германия же видела в нем прелюдию к заключению англо-германского союза; а Россия, пойдя даже еще дальше, истолковала его как первый шаг Англии к вступлению в Тройственный союз. Барон Стааль, русский посол в Берлине ^[233], исходя из этого, с беспокойством докладывал о пакте между историческим другом России Германией и ее традиционным врагом Великобританией в следующих выражениях:

«Когда кто-то связан с кем-то еще многочисленными интересами и позитивными обязательствами в какой-то точке земного шара, то он почти наверняка будет действовать с другим согласованно по всем крупным вопросам, которые могут возникнуть на международном поприще. …Фактически достигнуто дружеское согласие с Германией. Оно не может не оказать воздействия на отношения Англии с другими державами Тройственного союза» ^[234].

Бисмарковский кошмар коалиций начинал превращаться в их череду, так как конец Договора перестраховки проложил путь для франко-русского альянса.

Германия считала, что Франция и Россия никогда не вступят в союз, поскольку России незачем воевать за Эльзас-Лотарингию, а Франции ни к чему браться за оружие из-за балканских славян. Однако выяснилось, что это одно из множества грубейших концептуальных заблуждений постбисмарковского руководства императорской Германии. Как только Германия безоговорочно встала на сторону Австрии, Франция и Россия на деле стали нуждаться друг в друге, как бы ни отличались их цели, поскольку ни одна из этих стран не смогла бы выполнить стоящие перед ними задачи стратегического характера, не победив вначале или хотя бы не ослабив Германию. Франции это требовалось потому, что Германия никогда бы не отдала Эльзас-Лотарингию без войны, а Россия знала, что ей ни за что не унаследовать славянские земли Австрийской империи, не победив Австрию, против чего Германия, как она дала ясно понять, будет сопротивляться, отказавшись возобновить Договор перестраховки. А у России не было шансов на успех в противостоянии Германии без помощи Франции.