Веритофобия - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Веллер cтр.№ 104

А Иван-дурак? А Емеля-лежебока? А Малюта Скуратов? А подавление венгерской революции 1848 года? А агрессия против Финляндии-1939? Разделы Польши 1772, 1793, 1795, 1939? Аннексия Прибалтики-1940? И вот тут Россия заявляет, что она ни в чем не виновата — но прибалты и поляки не согласны.

Смотрите: русские гордятся причастностью к борьбе с Наполеоном и Гитлером — но отрицают свою причастность к варшавской резне Суворова или подавлению Венгерской революции-1956: «Но мы-то при чем, которые там близко не были?».

Насколько я могу судить: евреи гордятся вкладом в науку и культуру, ощущают свою причастность народа-жертвы к еврейским погромам от Хмельницкого до Петлюры, скажем, — но категорически отрицают свою причастность как людей того же народа к террору Гражданской войны, когда евреи Бела Кун и Розалия Залкинд руководили расстрелами десятков тысяч людей в Крыму, Урицкий командовал Петроградской ЧК, роль Троцкого известна, роль Свердлова известна так, что весьма темна. И далее Ягода командовал НКВД, Френкель и Берман создавали ГУЛАГ, и вообще перечень длинен. «Но вот к этому мы отношения не имеем, ну мы-то здесь при чем», — такова стандартная реакция. Хотя антисемиты ставят в вину всем евреям все, что они когда-либо делали, плюс то, чего не делали.

И вот современный и актуальный пример. Полицейский в США застрелил очередного черного преступника, не подчинившегося приказу и оказавшего опасное сопротивление, — внимательнейший суд полицейского оправдал. И все черное население городка, или мегаполиса, или штата, или по всей стране — выходят на демонстрации протеста, устраивают погромы, грабят магазины и жгут машины; полицейских везут с травмами в госпиталь, вводят национальную гвардию, рьяных зачинщиков пытаются арестовать.

Расовое сообщество ощущает свое единство с убитым и демонстрирует свою ответственность за его судьбу. Плевать, что он преступник! Главное — он наш! А не наши убивают нас, гады!

Преступник и жертва здесь в одном лице. Братья по расе заявляют свое единство с жертвой — зная об его преступной социальной сущности. Но полиция не смеет заявить об единстве его братьев по расе с преступником.

Известна очень высокая криминализация афроамериканцев, их склонность к насилию и неподчинению законам и властям. Но говорить о склонности к криминалу вслух нельзя. Это расизм. Однако мы сейчас о частности: говорить об ответственности черной общины за преступника — нельзя! Он — отдельный антисоциальный элемент. А группа — она не отвечает за это.

Когда его застрелили — община за него отвечает, и буйно отвечает.

Когда он всю жизнь грабит — община за него не отвечает.

По факту: группа объявляет свою ответственность за преступления того парня. Да, мы его защищаем, оправдываем, нам плевать, что он преступник, он наш.

И. Бунт не обязателен. Бунт редок. Бунт — это лишь экстремальное проявление своей причастности к преступнику в случае его конфликта с властью. Мы фиксируем эту причастность как основу, базовый уровень бунта в поддержку: он наш! Но мы же отрицаем эту групповую причастность как соучастие в рождении криминала: а мы при чем?..

Если бы. Семья, друзья, старшие, все окружение, вся группа контакта с детства формировала человека в том духе, что преступность — это скверно, недопустимо, позорно, порицаемо, непростительно, стыдно. И если бы. Ребенок с детства не видел кругом преступников как людей сильных и уважаемых, храбрых и привлекательных. И если бы добродетель неукоснительно вознаграждалась на всех уровнях. А преступление на всех уровнях неукоснительно каралось. Хрен бы он вырос преступником. Прибыли бы не было. А страх был. И нигде никакой поддержки. А везде только страх наказания и позора. Так он не дурак. Жил бы по закону.

А то интересно: среда воспитала и поддерживает — но никто не виноват. Распыление ответственности это называется. Никто — значит все!

Еще проще пример: теракт исламского радикала. Но вся община — о, это наши чудесные мусульманские братья, они могут не беспокоиться.

Однако. Его родили, выкормили, вырастили, воспитали, научили читать, сформировали в духе ислама, внушили мысль о превосходстве, вложили идеи борьбы с неверными, кто-то дал деньги или работу для денег, кто-то достал взрывчатку, кто-то автомобиль — и у каждого соучастника ветвистый куст жизненных связей, без которых он просто не существует. Вот все они и виноваты — на каждом своя доля вины!

Еще проще. Армия. Война. Летчик. Самолет. Бомба. Двадцать убитых. Летчика сбили, судили, расстреляли — виновен, бомбил мирный квартал.

А теперь считаем. Техники обслуживали самолет. Оружейники подвешивали бомбы. Заправщики заправляли. Диспетчеры направляли. Повар готовил обед, официантка подавала блюда, судомойка мыла посуду. Часовые охраняли склады, водители возили материальное довольствие. Короче, на один самолет — сто человек обслуживания всех родов.

Но еще летчика родили и вырастили, учили в школе и училище, выращивали для него хлеб и мясо, шили одежду и обувь.

А самолет нужно было сконструировать, сделать, испытать. А материалы для него надо изготовить. И на всех этапах нужны работники, специалисты, которых воспитали и выучили.

А приказ отдал генерал, а войну объявил сенат по представлению президента, а их выбирал весь народ.

Так что не летчик сбросил бомбу на твою семью. А вся та страна со всем ее народом. Без них без всех — нет никакого самолета ни с каким летчиком.

И, говорите, они все не виноваты? Они не социум, не система? Они не любят друг друга, не сотрудничают во всем по жизни? Поганые собаки! Так я взорву вас ради Аллаха столько, сколько смогу — вы все убийцы и негодяи!

То есть вы понимаете: когда во время Второй мировой войны в США интернировали всех лиц японского происхождения, а в Англии — всех с немецким гражданством, там было не до церемоний — шла война не на жизнь, а на смерть, и необходимо было сделать все возможное для победы, подстраховаться со всех возможных сторон, убрать весь возможный материал для шпионажа и диверсий; ладно, после войны извинимся и будем об этом молчать — и сегодня это уже забыто. А когда арестовывают десять родственников и друзей террориста — их вскоре выпускают за недостатком улик и отсутствием вины: кормить не запрещено, давать приют не запрещено, снабжать деньгами не запрещено, сочувствовать тоже не запрещено и не наказуемо. А ведь без этой родни и друзей, да их родных и друзей и так далее — террорист бы не прожил, не прокормился, не подготовился — но в их деяниях по отдельности нет состава преступления, поял-нет?

Все еще не понятно? Ладно — еще проще:

Вот тигр загрыз человека. Чем? — зубами. А раздирал чем? — когтями. Значит, надо наказать его — как? Вырвать убийц: зубы и когти. А хвост и уши не виноваты. И шкура красивая, хорошая, она-то при чем. Голова — мало ли что думала. Нет, остальной тигр не виноват. Не надо убивать его.

Исламский террорист — не сам по себе. За ним идеология, мировоззрение, представление о справедливом политическом переустройстве, презрение к разврату и никчемности неверных. А также муллы, трактующие Ислам, идеологи терроризма, призывающие к нему и обосновывающие, специалисты по стрелковому оружию и взрывчатке, тренировочные лагеря палестинцев и не только. Друзья, приятели, земляки. И сочувствие единоверцев. Завистники и обиженные, мстители и фанатики. И те, кто кормит и укрывает, информирует и поддерживает. Сотни и тысячи людей за ним.