Картина мира - читать онлайн книгу. Автор: Кристина Бейкер Кляйн cтр.№ 35

– Обожаю эту старую качалку, – говорит. – Такая она бывалая. – Потирает подлокотники, где черная краска облезла до самого дерева.

Лишь сейчас, когда ладони ее лежат на подлокотниках кресла, я замечаю проблеск у нее на пальце.

– Батюшки, это?..

Она сильно краснеет, а затем подается вперед и протягивает мне растопыренную ладонь.

– Да! Представляешь? Помолвлена. Я все думала, когда же ты заметишь. – Фальшивая радость у нее в голосе – знак того, как нам обеим неловко. – Я бы написала, рассказала тебе, но это случилось всего несколько недель назад.

Кольцо – с внушительным брильянтом посередке, в окружении брильянтовой крошки, – изощреннее всего, что я видела за целую жизнь. Говорю ей прямо:

– Красивое. От Харленда, насколько я понимаю?

Смеется.

– Конечно, от Харленда. Все стало довольно серьезным – и довольно быстро. Собираемся пожениться осенью, маленькая семейная свадьба. Столько дел, батюшки! Как я рада, что приехала. Что мы увиделись.

– Что ж. – Вспоминаю упитанного Харленда и его смешную шляпу с узкими полями. – Поздравляю.

– Спасибо. Мне ужас как важно твое благословение. – Из коридора проскальзывает шпионка Лолли, Рамона восклицает:

– Ой, какая красивая кошка! И какая большая.

– Это мейн-кун. Они все – маленькие тигры.

– Иди сюда, киса. – Рамона цокает языком, прищелкивает пальцами.

Лолли замирает, переводит взгляд с меня на Рамону.

– Не пойдет, – говорю я. – Упрямая и робкая. Как я. – Словно в доказательство, кошка бросается ко мне, сигает на колени.

Рамона улыбается.

– Ты не робкая. Тебе просто любы те, кто люб. У этой кошки так же.

Лолли выгибается у меня под рукой, требует, чтоб ее гладили, и на несколько мгновений единственный звук в комнате – ее неумолчное урчание.

В воздухе витает легкий цитрусовый аромат.

Наконец Рамона вздыхает.

– Я сломала голову, как бы об этом заговорить. Уолтон… Не знаю… – Качает головой, крутит крупную пуговицу у себя на платье. – Он милашка, я его обожаю, но ведет себя иногда убийственно.

Не понимаю, к чему она клонит. Уолтон – милашка? Она его обожает?

– Он перестал писать, – произношу я.

– Я знаю, он говорил.

Вцепляюсь Лолли в спину с такой силой, что она мяукает и впивается когтями мне в ладонь, а затем соскакивает с колен. На ладони проступает капелька крови. Вытираю ее о юбку, остается розовый след.

– Отвратительно с его стороны. Я ему говорила – и не раз. И… ну… жестоко.

Пусть и понимала я, что этот миг наступит, ни единая фибра моего существа не желает вести этот разговор.

– Рамона…

– Позволь мне продраться насквозь, каким бы ужасным оно ни было, – придется. Уолтон любит тебя – любил, видимо. Ох, Кристина. – Вздыхает. – Каждое слово из моих уст мне больно так же, как тебе их слушать, и я не хочу всего этого, но… – Умолкает. И выпаливает: – Уолтон помолвлен и женится.

Уолтон. Помолвлен. И. Женится. Что я пропустила? Помолвлен и женится на мне? Я вперяюсь в Рамону.

Уолтон помолвлен и женится.

На ком-то другом.

Как бы ни думала я о его молчании, как бы ни размышляла о причинах, эта возможность не приходила мне в голову. Но почему нет? Это же самое логичное. Он резко перестал писать. Само собой – само собой – он познакомился с кем-то еще.

Я чувствую себя так, будто меня выпотрошили и наполнили густым, тяжким воздухом. Ни думать, ни смотреть не могу: он во мне до самых глаз. Пытаюсь вспомнить, как Уолтон выглядит. Соломенная шляпа с черной корсажной лентой. Льняной пиджак. Мягкие девичьи руки. Но лицо представить не могу.

– Кристина? Все в порядке? – Лицо Рамоны уродливо растянуто. Я заглядываю ей в глаза. Словно смотрю на нее сквозь мешковину.

– Как. – Крошечное слово, один слог, даже не вопрос.

Рамона вздыхает.

– Я сама спрашивала себя миллион раз – и Уолтона тоже; умоляла его дать осмысленный ответ. Даже не уверена, понимает ли он сам, если не считать… – Голос ее стихает.

– Если не считать…

– Если не считать. – Она возится в кресле. – Расстояния. И его родителей.

– Его родителей.

– Он тебе говорил, по его словам. Что они… не одобряют.

– Не говорил.

– Не говорил?

Откидываюсь в кресле, закрываю глаза. Может, и говорил.

– Его мать – ужасная женщина. Неуемная. Хотела – хочет – для своего золотка определенную жизнь. И все таскала в дом дочку одной своей подруги, девушку из Смита, ^[27] и, думаю, он со временем решил, что без толку сопротивляться; проще уступить.

– Проще, – повторяю я эхом.

– Кажется, она ничего, вообще-то. Годится. – Рамона пожимает плечами. – Хотя, конечно, я ему этого не говорила – лишь до чего я расстроена, разочарована. За тебя.

То, как она это произносит, показывает, что Рамона проводила с этой женщиной время, они бывали все вместе.

– Как ее зовут?

– Мэрилин. Мэрилин Уэйлз.

Обдумываю сказанное. Настоящий человек, с именем.

– Он ни разу не написал… не объяснился.

– Знаю. Это меня очень злит. Мы ссорились из-за этого. Я говорила ему, что он бессовестно груб. А он мне – не могу, дескать, умолял меня написать тебе, рассказать, а я, вот честно, отказалась.

Меня как будто высекли, каждое слово – плеть.

– Ты знала, что я жду, – произношу я медленно, голос крепнет, – и не избавила меня от мучений?

– Кристина? – выкликает мама сверху. – Все в порядке?

Я не свожу с Рамоны взгляда, она смотрит на меня в упор, глаза у нее наполняются слезами.

– Мне страшно жаль, – говорит она.

– Все в порядке, мама, – кричу я в ответ.

– Кто там?

– Рамона Карл.

Мама не отзывается.

– Он тебя не заслужил, – шепчет Рамона.

Качаю головой.

– Да, он смышленый, бывает милым, но, вот честно, – слабак. Я теперь это понимаю.

– Замолчи, – говорю я. – Просто замолчи.

Подаваясь вперед в кресле, Рамона говорит:

– Кристина, послушай. В море найдется и другая рыба.

– Нет, не найдется.

– Найдется. Мы выловим тебе отличную.