Двуликий Янус. Спорт как социальный феномен. Сущность и онтологические основания - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Передельский cтр.№ 84

1.4. Упоминание о воинских генерациях переключает наше внимание на другой социальный институт физической культуры, а именно – на институт физического (первоначально – военно-физического) воспитания. Возникновение и существование физического воспитания как такового тесно связано, как мы имели все основания заметить, не с какими-то абстрактно-гуманистическими закономерностями, а с задачами укрепления и сплочения прежде всего господствующих и воюющих слоев и групп социально разделённого, то есть классового общества. В той степени, в которой те же задачи решал соответствующий религиозный культ, физическое воспитание шло «рука об руку» с ним, проявляло себя в качестве военно-религиозного физического воспитания или военно-физического воспитания с элементами религиозно-культовой практики. Очевидно, именно этот, второй по времени исторического появления социальный институт, являясь производным от института единоборств, перенял и широко тиражировал формы воинских упражнений и присущий им метод тренировки, упростив и, в итоге, выхолостив столь же присущую именно единоборствам мировоззренческую основу. Выступив для института единоборств чем-то вроде мануфактурного производства, приходящего на смену производству кустарно-цеховому, физическое воспитание чрезвычайно расширило социальную сферу своего распространения, в силу этого и для этого подменив акцент на внутреннее содержание, на качество, на личность акцентом на внешнюю форму, на количество, на социальную группу и даже класс.

По мере расширения своей социальной базы физическое воспитание, особенно при капитализме, неуклонно отходит от принципиальной, хотя и локальной смычки с религиозным культом, развивающимся сперва в святилищно-храмовой, а затем и в церковной форме. Оно всё больше и полнее ориентируется на военную, трудовую и иные области общественной деятельности, охватывает всё больше классов и социальных групп, создавая новые и новые свои разновидности. Перед физическим воспитанием постепенно, но неуклонно «во весь свой рост» встаёт задача создания соответствующей системы, имеющей характер социальной всеобщности и возрастной непрерывности. Иными словами, физическое воспитание готовится с уровня мануфактурного производства перешагнуть на уровень производства промышленного, от мелкого и среднего социального товарно-производственного опта перейти к опту крупному и даже предельно крупному, но что-то останавливает и отбрасывает физическое воспитание назад, не давая выполнить его великую и, казалось бы, уже вполне осуществимую миссию.

Причём это нечто столь же эффективно способствует частичному или полному перерождению в том числе и многочисленных единоборческих культур, независимо от того, воплотились ли они или ещё не нашли своего воплощения в различных социокультурных системах физического воспитания.

Нечто, о котором идёт речь, называется социальным институтом спорта, а исторический механизм, посредством которого спорт не сразу, одномоментно, а процессуально, в длительной исторической перспективе адаптирует под себя и подчиняет себе различные системы единоборств и физического воспитания, получил название механизма или процесса «спортизации» (в частном случае конкретного структурного подхода – механизма или процесса «спортогенеза»).

Подводя черту под рассуждениями о социальной природе, закономерностях эволюции социального института физической культуры, следует отметить, что его историческая связь с религиозным культом, первоначально довольно отчётливая (хотя и фрагментарная), по мере широкой секуляризации общества становится всё более поверхностной, эфемерной. Правда, иногда указанный процесс сопровождается своеобразными ремиксами, рецидивами, инновациями. Важно в данном случае то, что эти всплески обеспечивает не физическое воспитание само по себе. История показывает, что силой, стимулирующей эти приступы религиозности института физического воспитания, выступает политика, причём в определённые периоды и при определённых, вполне ясных и закономерных обстоятельствах крайнего обострения социально-классовых и национальных противоречий.

1.5. Спорт, в отличие от единоборств и физического воспитания, в древнейшем и древнем обществе никаких полных или частичных смычек с религиозным культом не имел. Не имел по той простой причине, что сам и являлся тем или иным частным или общим религиозным культом, относительно локальной социокультурной формой выражения и географически закреплённым механизмом осуществления последнего в его святилищно-храмовых ипостасях. В своей греческой, агональной (религиозно-игровой) версии спорт был связан с периодически разворачиваемыми ритуально-обрядовыми художественными и телесно-двигательными массовыми религиозными мистериями в честь богов греческого (затем ещё македонского и римского) пантеона. В своей римской лудусно-колизеальной версии спорт представлял собой наследие племенных погребальных культов, включающих гладиаторские бои, заезды колесниц, иные виды спортивных соревнований.

Таким образом, древняя агонально-спортивная практика выступала системным религиозным ритуально-обрядовым действом, в основе которого лежало спортивное соревнование – особая форма состязательности, характерная для религиозно-культовой жизни народов средиземноморского бассейна. Эта форма укрепилась и усовершенствовалась на уровне существования племенных и национальных религиозных культов, то есть, по меркам истории развития религий мира, достаточно поздно, непосредственно перед возникновением религий мировых (в данном случае – в преддверии прихода Христианства).

Характерно, что и греческая и особенно римская национальная религия носили максимально возможный (для религии вообще) гражданско-секуляризованный характер. И это было неспроста: их относительно неглубокая религиозность, если так можно выразиться, стала социально-государственным ответом гораздо более глубокой, фанатичной религиозности раннерелигиозных культов, сопровождавшихся человеческими жертвами. Правда, в агонально-спортивной традиции человеческая жертвенность сохраняется, но приобретает (особенно в агонах) принципиально иной характер в той или иной мере отсроченного и почти что (условно) добровольного, не внутреннего, целостного и пассивного, а внешнего, лишь телесного, то есть частичного (особенно в римском спорте), активного личного жертвоприношения. В таком измененном виде спортивная жертвенность намного смягчила свой первоначально более явный антигуманный характер, а порождённые ею принципы (в том числе морально-эстетические) стали приобретать всё больше сторонников и последователей.

Кроме того, агонально-спортивные мистерии в силу своей массовости превратились в благодатную почву для накопления богатства и капитала в его судной и банковской формах, стимулировав расцвет уже явно не религиозно-культовых, а чисто светских экономических образований типа спортивного тотализатора и букмекерства. Этот процесс ширился и углублялся по мере углубления социального расслоения и роста так называемого праздного класса. Все перечисленные обстоятельства привели к появлению и укреплению «феномена атлетизма», то есть светской ипостаси агонально-спортивной соревновательной практики, всё дальше и дальше отходящей от древней сакральной культово-религиозной состязательности, уходящей своими корнями в древнейший ритуал инициации. Таким образом, обращаясь к первоначально имевшему явное религиозно-культовое происхождение спорту как относительно более позднему, молодому социальному институту физической культуры древнего мира, следует обратить внимание на чётко выраженный вектор секуляризации спорта, его освобождения от глубокой и полной религиозности и перехода на позиции поверхностного, формального отношения к последней.