Империя инков - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Берёзкин cтр.№ 24

Как и во всех древних обществах, главной производственной и социальной ячейкой в Перу была крестьянская община. Общины входили в состав иерархических объединений, но самостоятельно решали внутренние дела. Иерархия строилась на дуальной, двоичной основе: каждое объединение состояло из двух неравноценных по значимости половин. Главы отдельных общин и их объединений любого уровня и представляли собой аристократию. При инках эти люди назывались курака. Статус курака был наследственным.

Саксайуаман – храмовый комплекс в городе Куско

После образования империи провинциальная знать свои традиционные привилегии в целом сохранила, и лишь вожди, оказавшие инкам сопротивление, были отстранены от власти, а некоторые убиты. Так, взятого в плен правителя колья принесли в жертву солнцу в Куско. Казнили и сдавшихся после трехлетней осады вождей Уарко в упоминавшейся долине Каньете. Однако лояльных курака инки всегда оставляли на своих местах. Те, кто благополучно прошел первоначальную «чистку», в дальнейшем смело передавали свои полномочия сыновьям. Хотя новые курака считались принявшими должность лишь после утверждения в Куско, Инка не вмешивался здесь в вопросы наследования. Случайные люди низкого происхождения могли получить назначение на ответственный пост главным образом в тех районах, где до появления инков политическая иерархия была развита слабо. Только центральной администрацией решался вопрос об утверждении кандидата на высшую провинциальную должность. Родственных связей здесь оказывалось недостаточно, и от претендента требовалось доказать определенную компетентность.

На положении отдельных слоев провинциальной знати инкское завоевание сказалось по-разному. Заняв административные посты и чувствуя отныне за собой всю мощь государственного аппарата, а в конечном счете – и вооруженной силы, курака стали меньше зависеть от поддержки подчинявшихся им общинников и вождей более низкого ранга. Но если тех, кто оказался на нижних этажах административной пирамиды, это превратило в простых исполнителей спущенных сверху решений, то главы крупных вождеств, приобретя функции провинциальных наместников, наоборот, укрепили свою самостоятельность. Правда, до тех пор, пока империя оставалась богатой и сильной, эта самостоятельность не слишком бросалась в глаза, оставаясь как бы в потенции.

В отличие от полунезависимых правителей завоеванных ацтеками городов Мексики высшая провинциальная знать инкской империи не столько выказывала признаки неповиновения власти Куско как таковой, сколько участвовала в политических интригах, касающихся судеб царского дома. Еще меньше ставилась под сомнение сама имперская идея. Так, в годы правления Тупака Юпанки восстали колья, но их предводитель, вместо того чтобы объявить независимость, принял имя Пачакути и провозгласил себя «новым Инкой».

Каждая провинция Тауантинсуйю обладала собственной самобытной культурой. На Титикаке археологи обнаружили, что распространение типов местной керамики точно совпадает с административными границами. Тем не менее экономика подчиненных андских вождеств была тесно связана с общеимперской. Если у ацтеков дело ограничивалось данническими обязательствами завоеванных городов, то в Андах сотни тысяч людей оказывались вовлечены в осуществление проектов, исполнение которых непосредственно контролировалось из столицы.

Но хотя курака и были включены в общегосударственную структуру, это не мешало им в качестве законных уполномоченных центра организовывать хозяйственную жизнь на местах и копить собственные богатства. Поэтому развал империи не повлек за собой кризиса в ее отдельных провинциях. Услышав о пленении Атауальпы, часть местных лидеров расчетливо встала на сторону конкистадоров, предполагая либо добиться самостоятельности, либо обеспечить для себя привилегированное положение в той новой системе, которая придет на смену прежней. Получалось, что дальновидные курака сперва использовали инков для укрепления собственного положения внутри провинций, а теперь решили войти в такие же отношения с испанцами. Попытка эта увенчалась временным успехом, ибо поначалу лет на двадцать провинциальные вожди обеспечили себе значительную самостоятельность. Лишь со второй половины XVI века испанская корона устанавливает реальный контроль над населением Центральных Анд.

Курака выказывали открытое недовольство властью Куско главным образом до тех пор, пока оставались сомнения в прочности нового государства. В царствование Пачакути против него, например, устроили заговор жившие к северо-востоку от столицы индейцы куйо. Подобные заговоры и мятежи подавлялись безжалостно. Однако жестокий разгром восстаний у инков сочетался с привилегиями для добровольно подчинившихся. В целом поэтому между аристократией Куско и лидерами провинций сложились отношения скорее сотрудничества, чем вражды.

Те изменения в положении курака, которые произошли с приходом инков, хорошо прослеживаются на примере народа уанка в центральной области горного Перу (верховья реки Мантаро). Уанка говорят на самом южном из диалектов группы кечуа В/1. В XIV – первой половине XV века уанка вели междоусобные войны, в результате которых более слабые вождества постепенно поглощались более сильными. К приходу инков (около 1460 года) крупным местным правителям подчинялось по 15-20 тыс. человек, одному самому влиятельному, возможно, до 30-40 тысяч. Население все больше стягивалось в столичные городки, насчитывавшие до 10 тыс. жителей. Включив территорию уанка в состав империи, инки создали административную систему с учетом исторически сложившегося деления. Не имея в достаточном числе собственных административных кадров, они на все посты в управлении назначили традиционных вождей. При этом тяжесть повседневной организационной деятельности легла на плечи низшего персонала, а большинство привилегий получила высшая знать. Аристократы уанка стали жить в каменных зданиях, построенных в духе имперской архитектуры Куско, употреблять посуду в инкском стиле, носить одежды из драгоценной ткани кумби. По отзывам очевидцев, подобная шерстяная материя была мягкой как шелк; секрет ее выделки утрачен. Находившиеся в распоряжении верховных вождей уанка мастерские получили право на централизованное снабжение оловом, необходимым для производства бронзовых орудий и инструментов. Что же касается низших управляющих, то заботы об их стадах и посевах были переложены на рядовых общинников, однако при обработке государственных полей непосредственные организаторы (сотские) трудились вместе со своими подчиненными. Эти низшие курака не принадлежали к общеимперской «номенклатуре» и были, соответственно, лишены подобающих знаков престижа (кумби, золото, дома из шлифованного камня и т. п.), т. е. их бытовое положение не отличалось существенно от положения крестьян.

Если в доинкский период уанка оставались разобщены, то теперь открылся путь к объединению этого народа и к соответствующему усилению могущества верховных вождей. Инки учредили общепровинциальную столицу не в одном из существовавших раньше городков, а в построенном на пустом месте новом административном центре Хатун Хауха («хатун» значит «главный», «великий»; Хауха – другое название области Уанка). Одной из целей этого могло быть стремление подорвать традиционные устои власти. В провинции Колья, например, где общепровинциальная столица возникла до инков, они перенесли город на прежде необживавшийся участок. Однако в случае с уанка и с другими политически раздробленными народами (а таковых в середине XV века в Андах было большинство) инки объективно способствовали формированию местной государственности. При спонтанном развитии государства появление на ранее пустовавшей нейтральной земле новой общеплеменной столицы – характерный процесс, связанный с укреплением центральной власти. Так возник, например, Монте-Альбан в Оахаке. Надо сказать, что и гораздо позже, в Новое время, имперские власти, «подтягивая» более отсталые области к некоему среднему уровню и насаждая там сверху определенные политико-административные структуры, не раз, вопреки своей воле, содействовали консолидации населения в отдельных провинциях, что облегчало его дальнейшую борьбу за национальную независимость.