Требуется идеальная женщина - читать онлайн книгу. Автор: Анна Берест cтр.№ 25

Она принимает тебя, сидя за столом, в любую погоду одетая одинаково: бежевый тренч, солнечные очки, на голове – шарф. Она никогда не снимает ни пальто, ни очки, даже если в кабинете жарко, в частности зимой – из-за системы “теплый пол” родом из семидесятых, от которой тяжелеют ноги и в воздухе скапливается статическое электричество. Мариам в больших количествах курит синий “Ротманс”, поэтому в кабинете всегда плавает дым – атмосфера здесь такая, словно время остановилось в предыдущей эпохе. Тому, кто ни разу не был у Мариам, трудно объяснить, чем она занимается. Я бы назвала ее “конкретным психоаналитиком”, который высказывает посетителям свое мнение о тех или иных вещах. Мой сын именует ее колдуньей, Мишель утверждает, что она целительница, мои родители считают ее ненормальной, а Жюли – мошенницей экстра-класса. Лично я говорю, что она дает мне советы. Это очень приятно; у нее на все есть своя точка зрения, четко сформулированное мнение о каждом твоем поступке и не менее категоричное – о поступках окружающих тебя людей. Она внимательно слушает тебя, размышляет и предлагает выход из мучительной для тебя ситуации; она разрабатывает целый поэтапный план, позволяющий уладить конфликт или поставить на место человека, причиняющего тебе зло. Иногда ей не удается найти решение сразу, и тогда она перезванивает тебе в течение дня.

Правила, установленные Мари-Амели, выглядят следующим образом: оплата консультаций поминутная, как за парковку. Она, как врач, выписывает рецепт; выполнять ее предписания обязательно, иначе больше она тебя не примет. Она дает советы разного рода: практические, философские, касающиеся питания или образа жизни. Все зависит от конкретного случая. Она может потребовать от тебя самых неожиданных вещей: поменяться с мужем местами в постели; выключать мобильник в восемь вечера; спросить у матери, от чего на самом деле умер твой отец; прекратить критиковать чужие недостатки; совершить смелый или благородный поступок; позвонить брату – просто так, без причины; повысить зарплату приходящей уборщице; составить список того, что ты не можешь сделать, и сделать записанное в последнем пункте; запретить себе произносить фразу “Мне очень жаль”; пить больше воды; переселиться на один день в шкуру лучшего друга: говорить его словами и действовать так, как, по твоему мнению, действовал бы он; познакомиться с новыми соседями; поменять в квартире что-нибудь из мебели; приготовить родителям ужин; неделю не включать у себя дома свет; провести выходные на берегу озера; на протяжении десяти дней ежедневно заниматься любовью, а потом сделать паузу на пять дней; сделать вместе с человеком, который тебе нравится, что-то такое, что тебе не нравится; попросить у отца выписать тебе чек на сумму, в которую он оценивает свою любовь к тебе, и не предъявлять этот чек к оплате; стараться точнее формулировать проблемы; выстраивать систему приоритетов; прекратить употребление в пищу красных продуктов, и так далее.

Разумеется, кому-то это все может показаться бредом. Что до меня, то я не понимаю, чем это хуже лежания на диване и пересказывания своих снов мужику, который отказывается с тобой разговаривать. Мариам очень мне помогла. Благодаря ей я избавилась от страха перед чемоданами и сегодня могу почти нормально выговорить слово “чемодан” вслух. Кстати, я знаю людей, обязанных ей жизнью.

Мариам излучает какую-то глубоко запрятанную печаль, и это оказывает на ее пациентов животворящее воздействие. Она живет одна, детей у нее нет, она никогда не снимает темных очков, а в своем пальто и повязанном вокруг головы шарфе похожа на вдову, выходящую с кладбища. Когда я пришла к ней в первый раз, она напомнила мне Софи Калль. Поначалу это мне понравилось – я как будто встретила хорошую знакомую, которой могла доверять. Но через несколько сеансов я почувствовала растерянность. Потому что решила, что передо мной – настоящая Софи Калль. И что мы с ней вместе работаем над ее новым проектом. Вскоре эта мысль целиком захватила меня, превратившись в наваждение, но поделиться с ней своими догадками я по разным причинам не могла. Во-первых, от злости: я ведь доверилась ей, как доверяются врачу. Во-вторых, признаюсь честно, из какой-то извращенной гордости: я с юности восхищалась ее талантом, и меня приводила в восторг мысль о причастности к ее творчеству. Наконец, из страха. Если я скажу, что раскрыла ее обман, это ведь может погубить весь эксперимент?

На протяжении нескольких следующих сеансов я делала всяческие намеки на Софи Калль, пытаясь показать ей, что я все поняла и обо всем догадалась, но согласна и дальше притворяться, чтобы не навредить ее замыслу. Мариам не реагировала на расставленные мною ловушки. Через некоторое время, устав от этой игры, я решила действовать иначе.

– У меня такое впечатление, – набравшись храбрости, заявила я ей, – что кое-кто меня обманывает.

– Как именно?

– Мне кажется, что один человек выдает себя за другого.

– Спросите его об этом в лоб, – посоветовала Мариам.

– Хорошо, – сказала я, глядя ей в глаза. – Я вас спрашиваю.

– Простите?

– Я спрашиваю вас в лоб.

И я объяснила ей, что узнала ее, что с первого дня поняла, что участвую в осуществлении ее нового творческого проекта, и это мне льстит, но по зрелом размышлении пришла к выводу, что обязана сказать ей правду – в конце концов, я тоже художник. Мариам немного помолчала, потом взяла лист бумаги и стала писать рецепт. Но прежде чем протянуть листок мне, спросила:

– Вы ничего особенного не заметили?

– В каком смысле? – пробормотала я.

– Посмотрите на меня хорошенько.

– Смотрю.

– Я черная, – выговаривая каждый слог, произнесла она.

– И?.. – обиженно спросила я.

Это был единственный раз, когда Мариам говорила со мной о себе, словно хотела убедить меня, что она не устраивает передо мной маскарад. Она рассказала о своем детстве в Бретани, о своих приемных родителях, владельцах колбасной лавки, которые удочерили ее младенцем. Родилась она в городе Фор-де-Франс, на Мартинике, и не имела ни малейшего отношения к Софи Калль. Затем она дала мне рецепт, на котором было написано: “Сходить на прием к психиатру”.

– Но я хочу, чтобы меня консультировали вы! – воскликнула я.

– Мне кажется, вам требуется лечение по классической схеме.

– Это просто стечение обстоятельств! – возразила я. – Обещаю, что больше со мной такого не повторится! Честное слово, я не параноик! Даже наоборот! У меня пронойя!

– Что-что?

– Пронойя – это явление, обратное паранойе. Можно сказать, что это своего рода философия или невроз с противоположным эффектом, основанный на вере в позитивную конспирологию. У меня, например, часто возникает ощущение, что, вопреки видимости, стихии объединяются не против меня, а в мою пользу. Если, скажем, я опаздываю на поезд, я говорю себе, что и не должна была на нем ехать, потому что в дороге со мной случилось бы что-нибудь нехорошее. Или если меня не пригласили на какое-нибудь мероприятие – я уверена, что там была бы скука смертная, и мне надо радоваться, что я туда не попала.