Призраки истории - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Баймухаметов cтр.№ 91

Кто знает, может, в России и произошел бы новый всплеск дуэлей как института защиты чести. Все тот же поединок Гумилева и Волошина мог стать сигналом, та же бретёрская слава думского лидера «октябристов» Гучкова могла дать новый импульс. Кстати, Гучков-то был не дворянин, а разночинец! То есть дуэльный кодекс чести примеряли к себе и другие сословия! Кто знает… Пришла революция и отменила все, что было прежде.

Автор раздвоен в мыслях и чувствах. С одной стороны, он никак не приемлет убийства человека другим человеком, ибо не мы даровали жизнь и не нам ее отнимать. А с другой стороны, он понимает, что дуэль — единственный действенный инструмент, который приучает людей вести себя прилично. Иначе восторжествует право силы, право кулака, наступит эра того самого грядущего хама.

Правда, есть и третий путь: вести себя как подобает не из страха быть вызванным к барьеру, а только лишь из принятого как непреложный закон чувства глубочайшего почтения к личности, чести и достоинству другого человека. Но опять-таки, автор никогда не писал фантастических произведений. Хотя знает, что таковые есть: и произведения, и их авторы. А следовательно, есть люди, которые свято веруют, что мир со временем неизбежно станет лучше, чище, благородней…

В крестьян стреляли практически в упор. Свои же, русские солдаты, такие же вчерашние мужики. Стреляли залпами. А крестьяне не бежали, они встречали смертоносный свинец грудью. Кричали: «Мы за царя!..»

Впрочем, рассказ об этом впереди… А начну, пожалуй, с писем. Мой очерк «Кто погубил прежнюю Россию» об истоках и причинах Февральской революции в России был опубликован в газете «История», журнале «Журналист» и «Литературной газете» (уже под названием «Эпидемия свободы»). И, соответственно, вызвал почту. Из всех писем выделю две темы.

Для многих, для абсолютного большинства стал открытием тезис о рабстве, о крепостном праве как глубинной первопричине революции. Пишут, что об этом они даже и не думали.

Второе. Очень резко написал я об интеллигенции. Мол, если я дал право мужикам ненавидеть царско-дворянскую власть, мстить этой власти, то почему отказываю в этом праве разночинской интеллигенции. Дескать, сам же писал, что многие разночинцы — потомки тех самых рабов. Почему же им нельзя то, что можно мужикам? Почему им нельзя было звать Русь к топору?

Как очень часто бывает, мои слова немного переиначили, приписали мне то, о чем они сами думали. Никакого права мстить никому я не давал. Даже если бы и мог… Я всего лишь объяснял бунты, восстания и революцию: «Взорвалось прошлое, взорвалась накопленная за века рабства жгучая ненависть. Смешно считать, что русский мужик в 1917 году царскую власть на штыки поднял, потому что проникся идеями Маркса-Энгельса-Ленина. Нет, мужики нутром почуяли: пришла наконец сладкая возможность отомстить за века унижений. И люто отомстили! И страшно, и надолго перекурочили судьбу России потому, что иначе не могли. Потому, что рабы. И кто их в чем-либо обвинит?

Так с народом обращаться нельзя».

А вот с интеллигенции — особый спрос. Потому что знания, образование, наконец, само понятие интеллигентности ко многому обязывают. И прежде всего — к размышлению. А не к размахиванию топором. К тому же их, интеллигентов, предупреждали. И не «проклятые царские сатрапы», а их же кумир — Чернышевский. Да-да, «тот самый Чернышевский» предупреждал, что бунт, революция — губительны для страны, для цивилизации вообще. Впрочем, опять я забежал вперед…

Но в том-то и горькая суть, что и оголтелый радикализм разночинской интеллигенции поддается объяснению. И вообще — революционный настрой и порыв всего российского общества, увы, объясним.

Наверно, опять же впервые как объяснение революции я приведу здесь причины психологического характера.

Нравственный, психологический портрет русского общества нарисовать легко, потому как он строго определен временными рамками 1861–1917 годов. Все, что случилось, — случилось в это время. До 1861 года в России не было революционеров. Революционеров как представителей движения, как профессионалов. И декабристы, и петрашевцы — это кружки заговорщиков. А вот после 1861 года сразу возникла «Земля и воля», следом — обыкновенные убийцы-террористы: «Народная расправа» Нечаева, «Ад» Ишутина и «Народная воля» Желябова, затем плехановское «Освобождение труда», РСДРП, просто эсеры и эсеры-террористы, меньшевики-большевики итак далее до РКП(б)… Исторически: от рабовладельческого строя, через 56(!) лет капитализма — Россия влетела в вихрь социалистической революции. Даже смешно читать, да? Капитализм в России существовал 56 лет… Для такого стремительного, небывалого общественного возмущения должны быть какие-то объяснения.

А поскольку наша революция и революция вообще — дело сугубо внутреннее, то причины надо искать внутри. Внутри каждого отдельного человека и всех, вместе взятых. Чтобы такое сотворить, необходимо особое состояние общества. Нравственное, психологическое. А каким оно было в 56-летний период, с 1861 по 1917 годы? Можно ли определить и сформулировать это в нескольких словах?

Время после 1861 года я считаю временем обманутых надежд. И всеобщее состояние умов и сердец — это всеобщее горькое разочарование и желчное раздражение от обманутых надежд… А также ненависть и месть за обманутые надежды.

Представим себе русское общество в 1855 году. Только что умер царь Николай I. Тридцать лет правил он страной. Эпоха. Которая началась мрачно и закончилась безысходно. Началась с виселиц на Кронверкской куртине, с казни декабристов, продолжилась созданием Третьего отделения — тайной политической полиции, а завершилась поражением в Крымской войне.

Позорно не само поражение. В войне всегда кто-то проигрывает. Существенно, как проигрывает. В той войне героизм русских людей при Севастопольской обороне, военный талант флотоводцев и храбрость матросов при Синопе были сведены на нет бездарным верховным командованием, очевидным и постыдным техническим отставанием: ведь из кремневых гладкоствольных ружей стреляли! С боем на 300 шагов. И только в сухую погоду, потому как в пасмурную порох на полке отсыревает… А у противника — практически современные замковые нарезные штуцера дальнобойностью 1300 шагов!

В общем, стыдоба. Все понимали, что так жить нельзя. Что крепостное право сковало производительные и нравственные силы страны по рукам и ногам, разлагает все и вся. Самое главное, конечно, — нравственное состояние общества. Невыразимо стыдно, позорно жить в стране, «где рабство тощее влачится по браздам» (Пушкин), где живых людей, божьи души, продают и покупают, меняют на собак! Время николаевского правления Герцен назвал застоем… (Вот откуда это слово, введенное через полтора века реформатором Горбачевым уже в Советском Союзе.)

И вот в такой обстановке взошел на престол 37-летний царь Александр! Умный, интеллигентный, его воспитателем был не какой-нибудь казарменный скалозуб, а поэт Жуковский, который прямо учил юного цесаревича: распространяй просвещение, ибо народ без просвещения есть народ без достоинства, люби свободу, то есть правосудие, ибо в нем и милосердие царей, и свобода народов… Курс лекций о государственных законах читал наследнику престола патриарх государственной службы Сперанский, тот самый, который замышлял и разрабатывал либеральные реформы еще при Александре I.