Чечня рядом. Война глазами женщины - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Алленова cтр.№ 66

– Нашли потом этих людей?

– Не знаю. Я прочитал где-то статью, что эти родственники Масхадова вернулись домой. Они куда-то уехали отдохнуть, а вокруг этого подняли шум. Махмудов там один есть, бывший прокурор Ичкерии. Он был в Дагестане или Азербайджане, я его вызвал, говорю: «Давай рассказывай, где ты был, а то у нас расследование идет». Он говорит: «Да я в гости ездил к родственникам». Я ему говорю: «А тебя искали в моей котельной». Вот так у нас бывает.

– А вам не неприятно, что на ваш счет постоянно какие-то подозрения возникают?

– Нет. Если бы они были идейные правозащитники, я бы их только приветствовал. Эти люди защищают чьи-то интересы. Как и журналисты некоторые. И этим журналистам неудобно становится, когда ты им в прямом эфире говоришь: ты врешь, ты не человек, а черт! Есть журналисты, которые меня в жизни в глаза не видели, а обо мне пишут по заказу. Это продажные люди, для меня они хуже Басаева.

– Может, вас просто не любят?

– А за что меня надо не любить? Я бывший милиционер, я и сейчас офицер милиции. Я выполняю приказы. У нас 15 тыс. милиционеров, я один из них. Я не нравлюсь ваххабитам, потому что, пока я жив, им нет места в Чечне. А почему правозащитникам я не нравлюсь, это еще надо разобраться. Может, потому, что они поддакивают Басаеву, Удугову, Закаеву. Закаев этот, он был хороший артист, даже кино было, он там в поезде едет, с бутылкой. Такие люди сейчас герои. Яндарбиева отец, чтобы угодить КГБ и доказать, что он верный человек, сжигал Коран. Он был нашим героем. И Удугов, незаконнорожденный, про его отца никто ничего не знает, тоже у нас был героем. Басаев, у которого вообще не знаем, откуда корни, тоже герой был. Не герои они, а работники спецслужб всего мира. А страдает наш народ. А мы не позволим. Нам без разницы: кто совершает преступления, те будут наказаны. Мы всегда были защитниками народа и остаемся ими.

– А Басаев сейчас в Чечне?

– Если бы я знал, где он, я бы его уже убил.

– Конфликт между вами и Ханкалой существует?

– Абсолютно никакого конфликта нет. Я курирую силовой блок, они выполняют свои задачи. Какой конфликт?

– Говорят, что чеченские власти и военные федерального подчинения между собой не ладят.

– Никогда не было такого, чтобы у нас не было взаимопонимания. Особенно сейчас, с приходом Аркадия Еделева, у нас есть и взаимопонимание, и взаимодействие. У нас все хорошо.

– Говорят, что военные хотят контролировать нефть, 50 % которой принадлежит руководству Чечни.

– 49 %, и нам она не принадлежит. Продает нефть «Роснефть», и они должны перечислить 49 % от продажи нам. А мы нефть не продаем. Охраняет нефть МВД Чеченской Республики, полк нефтяной, 2400 человек. У них есть договор с «Роснефтью». А военные хотят контролировать – пусть контролируют. Нам главное, чтобы не воровали нашу нефть. И чтобы потом не обвиняли наших. А то мода пошла: каждый начальник ФСБ района пишет на сотрудников милиции, что они возят бандитов, занимаются темными делами и так далее. Потом, когда Руслан Алханов пришел к руководству МВД, мы провели аттестацию и всех, на кого были такие жалобы, стали преследовать. И что? Потом за них ходатайствовали половина ФСБ, половина ГРУ. Это наши агенты, говорят. Я говорю: вы этим оскорбляете менталитет нашего народа. Они чеченцы, а вы делаете их предателями. Этого не будет. У вас должны быть свои агенты, и они должны только вам подчиняться. И на этом мы поставили крест. Чеченская милиция будет самой образованной и порядочной в России.

– Так нефтяного конфликта нет?

– Нет. Я вообще первый раз от вас слышу.

– Есть же нелегальный вывоз нефти из Чечни. «КамАЗами» вывозят, по ночам.

– Вывозят, да, мы боремся с этим. У нас конфликты бывали. Были случаи, когда отдельные военные хотели воровать нефть, мы отбирали у них и отдавали в военную прокуратуру. И совсем недавно был случай, когда военные хотели воровать нефть, и им помешали работники нефтяного полка, и были перестрелки. Есть такие моменты. Боремся с преступниками. И везде так. Просто всем журналистам интересно, что именно в Чечне борются с преступниками. А в целом в России и в мире – везде хищения, убийства, но об этом вы не пишете. В России больше преступлений, чем в Чечне, в России даже за велосипед дети друг друга убивают. И женщины убивают своих детей. А в Чечне столько спецслужб, военных, кого только нет, и по статистике у нас меньше всего преступлений.

– Вы себя видите президентом Чечни?

– Я не вижу себя президентом. У нас есть пока президент, Алу Дадашевич.

– А потом?

– Потом? Как карты лягут.

– У вас был конфликт в Хасавюрте с дагестанской милицией. На вас вроде бы даже дело заводили. Что с этим делом?

– Не было у нас конфликта. Не знаю я ни про какое дело – меня не допрашивали, не приглашали никуда. Сестру тогда задержали, остановили тех, кто ее сопровождал, проверили командировочные, что-то не поняли. Потом разобрались. Я бываю часто в Хасавюрте, встречаюсь и с милиционерами. «Салям алейкум – Ваалейкум ассалям», и никаких проблем. У меня в Дагестане много друзей.

– Мэр Хасавюрта Сайгидпаша Умаханов?

– Да, он хороший человек, отец его уважал. Он в трудное время мне помог.

– Вы часто об отце говорите. Когда его убили, вы пообещали, что ровно через год, в день его смерти, назовете всех, кто был виновен. И не назвали. Почему?

– Я хотел это сделать, но следствие меня попросило не делать пока этого. Я прислушался к закону. Но до этого я уничтожил руководителя той операции.

– На встрече с беженцами в Кизляре вы сказали, что в смерти вашего отца виновны преступники в погонах. Кого вы имели ввиду?

– Ну, без участия милиционеров, ФСБ или военных они не могут передвигаться. Шайтанов я имею в виду. Чтобы занести на стадион мину и положить ее, кто-то должен помочь. Сейчас оперативно-следственная группа занимается этим, и мы обязательно все узнаем. Я уже нашел того, кто отдавал приказ убить моего отца и занес мину, – мы его убили. Остались двое, и их, дай Аллах, мы уничтожим. За смерть отца, любого сотрудника, товарища боевого мы никогда не прощаем, не оставляем безнаказанным. Сполна спрашиваем.

– А фамилию можете назвать человека, которого вы уничтожили? Он чеченец?

– Когда следствие будет завершено, я фамилию скажу. Это чеченец, ваххабит. Шайтан. Козел.

– На встрече с беженцами вы говорили, что скоро в Чечне жить будет лучше, чем в других регионах Кавказа. Вы действительно так считаете?

– И сейчас самый безопасный и спокойный регион – это Чеченская Республика.

– Да что вы говорите?! У вас же ваххабиты бегают…

– Они везде бегают. А в Москве не бегают? В Москве взрывают и убивают. Где не убивают? А мы можем отстоять своих и знаем как. У нас люди определились, что мы хотим. Пять лет прошло. Сколько мы потеряли наших людей – работников милиции, мирных жителей? И те, кто в лесу, – это тоже наши дети, просто их неправильно использовали. Они настоящие мужчины, я их уважаю. Потому что если бы он не был смелый, то он не пошел бы воевать. Воевать – самое трудное дело. Убивать, взрывать, не спать, не есть – это могут делать только сильные. Поэтому я уважаю их как воинов. Но они неправильно поступают, и мы им говорим, что если они хотят жить нормальной жизнью, если не хотят быть преступниками, то они должны идти с нами. Пророк сказал: «Кто будет воевать, тот попадет в рай. Кто будет их убивать, тот тоже попадет в рай». Вот так. Мы люди верующие, и мы служим исламу и закону Российской Федерации.