– Думаешь? – переспросил я.
Гэби промолчала. Умная девочка.
– Какой счет? – спросил я.
– Один-ноль, кажется? – Блейк послала мне воздушный поцелуй.
– Да, точно.
Я подбросил мяч в воздух и отбил так сильно, как только мог. Не успел он коснуться травы, как снова перелетел через сетку в обратном направлении. Неплохо. Я подпрыгнул и хотел было погасить, но Блейк заблокировала удар, так что мяч начал падать на мою сторону площадки. Я быстро отбежал назад и в полуметре от земли отбил его кулаком на ее половину.
Я с облегчением вздохнул, когда мяч шлепнулся на землю.
– М-м… – Я подмигнул Блейк. – Играем дальше.
От ее безразличия не осталось и следа. Теперь выражение ее лица сменилось на «я убью тебя во сне и скормлю твои внутренности соседским кошкам».
Я сделал осторожный шаг назад.
– Моя подача. – Покачивая бедрами, она вернулась на свою сторону площадки.
– Подавай.
Мяч перелетел через сетку со скоростью реактивного самолета. Я резко присел, чтобы поймать его практически у земли, и все равно он едва не коснулся сетки.
Мы перебросили его туда и обратно три раза, а потом она мне забила.
Еще около часа игра продолжалась в том же духе. Лекс и Гэби строили друг другу рожи, а мы кидали через сетку мяч. Никто не хотел останавливаться, и каждый раз, когда кто-то один зарабатывал очко, другой сравнивал счет. Гэби объявила, что победитель должен выиграть с перевесом в два очка.
А мы играли уже почти полтора часа.
Я ужасно вспотел и проголодался.
И, что самое неприятное, проигрывал на одно очко.
– Признай свое поражение! – кричала Гэби. – Она тебя сделала!
– Ни за что! – Я ткнул пальцев в сторону Блейк. – Что, если я поддаюсь?
– Посмотрим.
– Хм-м.
– А вообще, – она снова захлопала своими проклятыми ресницами, – ты слишком упертый, чтобы просто проиграть.
Твою мать. Я занял позицию и ждал. Все ее подачи до этого были довольно жесткими. Утром я, наверно, буду выглядеть так, как будто меня избил Дж. Дж. Уотт
[29].
Мяч перелетел сетку слева от меня. Я было рванулся к нему, но колено, которое ныло уже несколько недель, внезапно взорвалось дикой пульсирующей болью. С криком я рухнул на землю, лицом прямо в грязную траву.
– Твою мать! – заорал Лекс, подбегая ко мне. – Ты как?
Дьявол! Как же больно! Почему обязательно нужно, чтобы искры из глаз сыпались? А, точно. Потому что там не хватает половины важных сухожилий и связок, а кости скрепляют металлические стержни.
– Иэн! – Блейк упала рядом со мной на траву. В глазах плескалась паника. – Что случилось? Нужно отвезти тебя в больницу?
– Нет, нет, нет.
Зажмурившись, я попытался сесть и вытянуть ногу. Обычно только это мне и помогало. Альтернативой были сильные обезболивающие, но я отказывался принимать то, на что можно было подсесть.
– Все нормально.
Блейк закатала мне штанину и стала массировать область вокруг колена.
– И, – я закашлялся, – так мне гораздо лучше.
– А, с ним точно все нормально, – Гэби закатила глаза. – Пойдем, Лекс. Надо ему льда принести.
– Да, Лекс, – я расплылся в улыбке. – Тащи.
Приятель не стал со мной препираться. Может, потому что прекрасно знал, как я ненавижу, когда вокруг меня все начинают суетиться, окружать заботой или проявлять жалость. Это слишком хорошо напоминает мне тот день. Черт, да и не только день, а всю неделю. Может, и весь месяц. Тридцать дней в больнице, операции, посещения, партнеры по команде. Печаль в глазах говорила мне о том, что я уже и так знал. Несмотря на оптимизм врачей, все было кончено.
Играть я больше не буду.
– Вот. – Блейк убрала руки, встала и помогла подняться мне. – Как думаешь, сможешь дойти до кресла?
Сжав зубы и чертыхаясь, я попытался опереться на травмированную ногу. Колено все еще пульсировало, как нарывающий зуб, но не настолько сильно, чтобы ехать к врачу. Я уже проходил через это: как-то раз подвернул ногу, когда боксировал. Я знал, что боль пройдет. Противовоспалительные и пиво ее вылечат.
Обливаясь потом, я заковылял к садовому креслу и шумно в него плюхнулся. Джинсы теперь прилипли не только к ногам, но и к сиденью, а холодные струйки продолжали стекать по спине.
Блейк присела рядом на корточки и нахмурилась.
– Тебе нужно снять штаны.
– Под ними ничего нет.
– Я закрою глаза.
– Я не собираюсь снимать штаны и оставлять на кресле отпечаток потной задницы. Со мной все в порядке. Клянусь.
Я ее не убедил. Она ощупала колено через джинсы, нога опухла слева от коленной чашечки в том месте, где кости должны были соприкасаться. Могу поклясться, что бывали дни, когда я чувствовал, как они трутся друг о друга.
Конечно, тренировки после такой травмы – это не лучшая идея, но врач сказал, что навредить себе еще больше я уже не смогу. И это была хорошая новость.
Эй, парень, я знаю, что ты всю жизнь посвятил футболу, и не исключено, что тебе придется ампутировать ногу, но есть и хорошая новость! Ты не умер!
Может, так оно и было.
– Оно начинает распухать. – Блейк нажала чуть сильнее, и медленная пульсирующая агония разлилась по ноге.
Я не сдержался и тихо простонал. Она вздрогнула.
– Извини.
– А вот и лед.
Стеклянная дверь приоткрылась, и Гэби кинула Блейк синий пластиковый контейнер. Блейк на лету поймала его и приложила к моей ноге.
– Я пойду подогрею еду, – сказала Гэби. – Лекс уехал в магазин за ибупрофеном, скоро будет.
– Спасибо, Гэбс, – ответил я. От холодного компресса становилось легче.
– Ага.
Дверь захлопнулась у нее за спиной.
– Что у тебя с коленом? – спросила Блейк.
– Ничего особенного. – Я прислонился потной спиной к спинке кресла и посмотрел в ее огромные взволнованные глаза. – Просто какая-то ненормальная полуголая девица пыталась убить меня.
– Я не полуголая девица. – Девушка скрестила на груди руки.
Сфокусировавшись на ее груди, я невольно застонал.
– Окей, ты права, – я протянул руку и дотронулся до ее открытого животика. – Полуголая, но не совсем.
– А вообще я не имела в виду сегодня – день, когда я практически надрала тебе задницу. – Она опустилась на крыльцо напротив меня и обхватила колени руками. – Я перестала следить за футболом, когда не стало брата. Это было слишком тяжело.