Ангелы и насекомые - читать онлайн книгу. Автор: Антония Байетт cтр.№ 26

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Ангелы и насекомые | Автор книги - Антония Байетт

Cтраница 26
читать онлайн книги бесплатно

Той зимой Вильям, раздраженный холодностью Евгении и холодом на улице, впервые серьезно поспорил с Гаральдом Алабастером. Гаральд тоже страдал от заморозков. Чтобы оградить хозяина дома от запахов готовящейся пищи и дыма, кабинет расположили как можно дальше от кухни; по этой причине в комнате было холодно, даже когда в камине горел огонь. С наступлением зимы молодые люди оживились. Эдгар и Лайонел целые дни проводили вне дома, стреляли или охотились, возвращались с окровавленной добычей – птицей и зверем; нередко и руки их, и одежда тоже были в крови. Их оживленность еще сильнее оттеняла замкнутость отца. Он казался узником в своем кабинете и, если прогуливался по коридорам или стоял в дверях теплого жениного гнездышка, был почти незаметен. Как-то раз он послал к Вильяму слугу с просьбой прийти и взглянуть на новый отрывок, написанный в доказательство Божьего промысла.

– Я подумал, вы захотите посмотреть, тем более что я привожу кое-какие доказательства, кое-какие примеры, которые должны быть вам очень хорошо знакомы. Я основываю свои доказательства на существовании тайны и любви. Будьте добры, посмотрите.

Он протянул Вильяму листы, исписанные мельчайшим аккуратным почерком, который уже выдавал дрожание старческих рук, напряжение слабеющих нервов и мышц. Текст правился и менялся много раз, так что листы были похожи на простроченные заплаты; целые абзацы были перечеркнуты жирными линиями или вставлены в другие места – выше или ниже, – обведены кругами, разбиты. Вильям сел на стул тестя и попытался осмыслить написанное, но чем дальше читал, тем сильнее раздражался. Гаральд повторял старые доказательства, часть которых отверг в беседах как слабые и непригодные.


«„Славлю Тебя, – восклицает автор 138-го псалма, – потому что я дивно устроен. Дивны дела Твои, и душа моя вполне сознает это“. И, точно ему известны нынешние споры о происхождении живых тварей и развитии эмбрионов, псалмопевец продолжает: „Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был во глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни, для меня назначенные, когда ни одного из них еще не было. Как возвышенны для меня помышления Твои, Боже, и как велико число их! Стану ли исчислять их, но они многочисленнее песка; когда я пробуждаюсь, я все еще с Тобою“.


Мы все инстинктивно ощущаем эти дуновения благоговейного страха, оттого что мы столь „дивно устроены“, и, естественно, склонны предполагать, что наша непостижимая сложность есть деяние Творца, – наш развитой ум едва ли может допустить, что ее породила слепая случайность. Псалмопевец опережает теоретиков развития в своем знании о совершенствовании материи и длительной ее шлифовке, результатом которых являются живые существа. Ранее, в тринадцатом стихе, он пишет о любовной заботе Бога о нерожденном чаде: „Ибо Ты устроил внутренности мои, и соткал меня во чреве матери моей“. Резонным кажется спросить: чем подобное Божество отличается от той силы, которую мистер Дарвин называет естественным отбором, когда пишет: „Можно сказать, что естественный отбор ежедневно, ежечасно и всесветно наблюдает за всяким, пусть самым ничтожным, изменением; и, отбрасывая изменения вредные, сохраняет и накапливает полезные; трудится неприметно, исподволь, пользуясь любой возможностью, над улучшением всякого организма…“

Не есть ли эта чуткая забота лишь иное истолкование заботы милостивого Господа, в которую нас испокон века учили верить? Не можем ли мы утверждать, что новое истолкование мистером Дарвином средств, ведущих к появлению полезных изменений, есть также проявление заботы, помогающей прогрессу и развитию человека и нашей способности воспринимать с восхищением, познавать, улучшать и исправлять те силы, которые Бог привел в движение и которые мистер Ричард Оуэн назвал „непрерывным предписанным становлением“? Наш Бог – не Deus Absconditus, который оставил нас во мраке на бесплодной пустоши, и не равнодушный Часовщик, который завел пружину и бесстрастно наблюдает за тем, как она медленно раскручивается, пока рано или поздно не наступит неподвижность. Он любящий художник и бескорыстно дарует нам новые возможности там, где, казалось, лишь многочисленные могилы и сырой материал.

Не надо быть Панглосом [22], чтобы поверить в красоту, добродетель, истину и счастье и, что превыше всего, в сочувствие к ближнему и любовь, человеческую и Божественную. Очевидно, что не все к лучшему в этом лучшем из миров, и было бы верхом безрассудства, подстановкой желаемого вместо действительного пытаться свести прославление силы и славы Господа нашего к радостному подпрыгиванию ягнят, или ярким лютикам, или нарождающейся в грозовом небе радуге – и Создатель говорит о радуге в облаке как о завете всем и каждому: „Впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся“ [23]. Библия учит, что земля проклята со времени грехопадения, Библия учит, что проклятие снято отчасти после потопа, Библия учит, что наши несущие истребление натуры можно искупить, они уже искуплены нашим Господом Иисусом Христом. Земля не всегда милостива, но она доносит до нас Слово Божье голосами камней и цветов, бурь и вихрей и даже простым трудолюбием муравьев и пчел. И мы можем говорить, если только пожелаем, о том, что наши греховные натуры неизменно, пусть небеспрепятственно и трудно, улучшаются с каждым днем нашей обыденной жизни, улучшаются с тех пор, как наш Господь заповедал нам „любить ближних своих как себя“ и явился нам как Бог Любви, Бог Всемогущий, Бог промысла.

Давайте, как и Он, говорить притчами. Его притчи взяты от тайн природы, которую, если верить Его Евангелию, Он сотворил и о которой Он заботится. Он указывает нам на птиц небесных и полевые лилии – они не трудятся, не прядут. Он говорит нам – даже Он – о расточительности природы – расточительность эта повергает в ужас Лауреата [24] в притче о семенах, которые падают среди плевел или на каменистую землю. Если всмотреться в неприметную жизнь общественных насекомых, я думаю, мы увидим истины, которые, как загадки, порой недоступны нашему пониманию. Мы привыкли думать об альтруизме и самопожертвовании как о человеческих добродетелях, человеческих по сути, но, очевидно, это не так. Эти крошечные твари по-своему проявляют оба этих качества.

Давно известно, что среди пчел и муравьев есть только одна настоящая самка, царица, а работу сообщества выполняют бесплодные самки, или монахини, которые кормят всех остальных, выращивают молодь и отстраивают город. Известно также, что насекомые, проявляя большую или же меньшую заботу о зародыше, личинке, способны формировать ее пол. Чемберс [25] сообщает, что зародышевая стадия пчелиной царицы длится шестнадцать дней, бесполых пчел – двадцать, а самцов – двадцать четыре. Пчелы расширяют ячейку будущей царицы, делают в ней пирамидальное углубление, чтобы личинка находилась в вертикальном – а не горизонтальном, как обычно, – положении; они согревают ее лучше, чем другие личинки, и кормят особой пищей. Эта забота и сокращение зародышевого периода приводят к появлению настоящей самки, царицы, которой, говоря замечательными словами Кирби и Спенса [26], судьбой назначено „наслаждаться любовью, пылать ревностью и злобой, быть побуждаемой к мести и проводить время в праздности“. Мистер Дарвин признался, как огорчает его жестокость, с какой ревнивые царицы наблюдают за появляющимися в улье сестрами и убивают их. Он спрашивает, не доказывает ли это убийство новорожденных, это подлинное избиение младенцев, что Природа жестока и сама по себе расточительна. Но можно предположить, что, напротив, промысел Божий направлен на выживание царицы, которая способна лучше других обеспечить улей новыми поколениями или дать рою новую главу. Как бы то ни было, но более долгая эволюция рабочего насекомого определенно приводит к появлению отличного от других существа – существа, вновь говоря словами Кирби и Спенса, „пекущегося о благе сообщества, защитника общественных прав, не испытывающего полового влечения и родовых мук, трудолюбивого, старательного, терпеливого, изобретательного, умелого; занятого беспрестанным вскармливанием молоди, сбором меда и пыльцы, изготовлением воска, постройкой ячеек и тому подобными делами! – почтительно и бессменно заботится о тех, кого, будь развиты у него яичники, оно бы ненавидело и преследовало с мстительнейшей яростью до полного истребления!“

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию