Артур и Шерлок. Конан Дойл и создание Холмса - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Симс cтр.№ 30

Жрецы ушли, и Кир разложил жертвоприношения перед статуей Бела. Когда с ним остался только царь, Даниил велел своим слугам принести золу от костров и рассыпать ее по полу внутри храма. После того как они ушли, дверь за ними была запечатана царской печатью.

На следующее утро царь, вернувшись к храму вместе с Даниилом, увидел, что печать цела, и задал риторический вопрос: «Печати целы, Даниил?»

«Да, о царь, они целы».

Кир сам открыл дверь в храм, заглянул внутрь, обнаружил, что все жертвоприношения, оставленные накануне вечером, исчезли, и вознес хвалу своему богу: «Ты воистину велик, о Бел! Насчет тебя не лгут».

Однако Даниил не позволил Киру войти в храм и, стоя в дверях, показал ему на золу, рассыпанную по полу: «Взгляни на пол: чьи следы ты там видишь?»

«Вижу следы мужчин, женщин и детей!» – отвечал царь.

Даниил исследовал эти следы и разоблачил перед Киром жрецов, доказав, что те использовали тайный ход, который вел к месту жертвоприношения. Каждую ночь они входили в храм через потайную дверь вместе со своими женами и детьми, чтобы поживиться жертвоприношениями. Рассерженный царь собрал всех жрецов, и те признались ему, что действительно пользовались потайной дверью, и показали ему ее. Придя в ярость и разочаровавшись в лжебоге, Кир передал статую Бела (а по существу, весь храм) в распоряжение родоначальника детективов. И Даниил разрушил идола и его храм.

Раскрывая, что же имело место в действительности, Даниил тем самым предлагал своего рода увлекательный сюжет, который впоследствии будет поощрять писателей (таких, как Артур Конан Дойл) к подобному изложению последовательности событий: формирование у читателя искаженных исходных предположений, а затем восстановление того, что произошло на самом деле взамен первоначальной, воображаемой картины. Заслуга Даниила заключалась также в том, что он подтверждал важность внимательного отношения к уликам.

Более двух тысячелетий спустя, в конце 1740‑х годов, французский философ и сатирик Франсуа-Мари Аруэ, который писал под псевдонимом Вольтер, опубликовал философскую повесть «Задиг, или Судьба». Хотя Вольтер представил Задига как вавилонского философа, сатира автора была направлена на самом деле на неравенство европейского общества середины XVIII века и его несостоятельность. В той жизни, к которой можно было относиться лишь с сарказмом (что было показано в более позднем произведении Вольтера «Кандид»), Задиг сталкивается со всевозможными несчастьями, от войны до отвергнутой любви. Он всегда остается рассудителен и настолько внимателен к деталям, которые упускают из виду окружающие, что создается впечатление, что он обладает сверхъестественной проницательностью.

Согласно рассказу Вольтера, Задиг прогуливался на природе, когда к нему подбежал евнух царицы, который вместе со своими помощниками обследовал окрестности, и спросил его:

– Молодой человек, не видели ли вы кобеля ее величества?

– Вы имеете в виду ее суку, я полагаю², – отвечал Задиг с видом самоуверенного всезнайки, который Эдгар Аллан По позже сделает также характерной чертой Дюпена.

– Вы совершенно правы, сэр: этот спаниель действительно сука.

– Она весьма мала, – заметил Задиг, – недавно ощенилась, слегка хромает на левую переднюю лапу, и у нее длинные уши.

Разумеется, евнух поинтересовался, куда побежала собака.

Однако Задиг ответил, что он никогда не видел ее и даже не знал, что у царицы есть такая собака, пока евнух не упомянул об этом.

Эта комичная ситуация повторилась, когда любимая лошадь царя вырвалась из рук конюха и егермейстер спросил у Задига, не видел ли он ее.

– У этого коня превосходный галоп, – ответил наш герой. – Он около пяти футов высотой. У него очень маленькие копыта. Его хвост около трех с половиной футов длины. Бляхи на его удилах из чистого золота, около двадцати трех карат, а подковы из серебра, около одиннадцати денье за штуку.

– Куда же он поскакал? – оживившись, спросил егермейстер.

– Я никогда не видел его.

Естественно, евнух и егермейстер решили, что Задиг зачем-то лжет, поскольку он, совершенно очевидно, видел обоих животных. Они привели Задига к судье, который приговорил того к наказанию кнутом. Однако до того, как приговор был приведен в исполнение, собака и лошадь нашлись и были возвращены царю. Стало ясно, что Задиг был невиновен. Судьи отменили порку, но осудили Задига за ложь и присудили его к уплате в качестве штрафа четырехсот унций золота.

Задиг, смилостивившись, обнародовал свой метод наблюдения детективного стиля. Во‑первых, он заметил на песке следы маленькой собачки. По длинным бороздкам на песке между следами лап можно было распознать, что это сука, у которой соски свисали до земли, из чего следовало, что она недавно ощенилась. Следы, бороздившие песок по бокам от передних лап, говорили о том, что у нее очень длинные уши, а то, что след одной лапы был менее глубок, чем следы остальных лап, позволило предположить, что собака хромала. Что же касается лошади, то Задиг заметил, что следы лошадиных подков на дороге были на равном расстоянии друг от друга, что доказывало, что у лошади был превосходный галоп. Пыль с деревьев вдоль узкой дороги, шириной не более семи футов, была немного сбита с каждой стороны, что доказывало, что хвост у этой лошади был не менее трех с половиной футов длиной. Философ увидел листья, сбитые с деревьев, которые образовывали свод высотой в пять футов, следовательно, лошадь была пяти футов ростом. Золотая уздечка и серебряные подковы оставили следы на различных видах камня.

Известность, полученная Задигом, привлекла к нему такое пристальное внимание, что он решил впредь держать язык за зубами.

За девять лет до того, как в 1778 году умер Вольтер, во Франции родился Жорж Леопольд Николя Фредерик Кювье. Он стал одним из самых выдающихся зоологов, а Конан Дойлу он был известен как барон Кювье. Решительно выступая против теории эволюции Ламарка и других ее последователей, которые утверждали, что все животные с течением времени постепенно изменялись, приспосабливаясь к окружающей среде, Кювье доказал, что имело место их вымирание и исчезновение. Это открытие нанесло ощутимый философский удар по утверждению церкви о том, что природа неизменяема и совершенна.

В эпоху Артура Конан Дойла отмечались в основном неоспоримые заслуги Кювье в области сравнительной анатомии животных, как существовавших, так и вымерших. Одним из его наиболее существенных вкладов в естествознание явилось открытие, что с научной точки зрения одна-единственная кость какого-либо живого существа может много рассказать о его строении и поведении, учитывая прогнозируемую взаимозависимость различных органов тела животных. Обнаруживая окаменелые останки животных в различных частях света, исследователи использовали открытие Кювье в качестве краеугольного камня палеонтологии, и выявляемые аналогии позже позволили Дарвину, в частности, переосмыслить это открытие в качестве доказательства эволюционных родственных связей.

«Сегодня, – писал Кювье, – если только кто-нибудь видит след парнокопытной ноги, то он может заключить, что животное, оставившее этот след, жвачное; и это заключение столь же достоверно, как любое другое из физики или морали». Впоследствии он обеспечил вклад Вольтера в теорию о том, что детективная работа должна строиться на научной основе: «Это единый подход, позволяющий исследователю устанавливать, какие у вымершего животного были зубы, челюсти, кости тазового и плечевого пояса – и это более конкретные факты, чем все догадки Задига»³.