Счастливы неимущие (Евангелие от Матфея). Судебный процесс Березовский-Абрамович. Лондон 2011/12 - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Барщевский cтр.№ 48

В.: Господин Рабиновитц в первый день слушаний сказал нам, что в марте-апреле 2000 года вы наслаждались славой, что вы принимали участие в выборах Путина и что политическая ссылка еще была далеко в будущем. Это правильно отражает позицию?

Господин Рабиновитц сказал, что в марте-апреле 2000 года вы купались в лучах славы от вашего участия в кампании Путина?

О.: Секундочку. Ну, может быть, это не совсем правильно, может быть, это такое впечатление создалось у господина Рабиновитца. Частично это правильно, частично — нет.

Во-первых, я на самом деле не амбициозный, не тщеславный человек, я просто иду своим личным путем. И мой личный путь совершенно понятен: я пытаюсь подтолкнуть Россию к демократии. Конечно, я был доволен и рад, что мы выиграли на выборах. Хотя осенью 1999 года никто не верил, что Путин станет президентом, если посмотрите, поднимите прессу — его никто не знал. И я был счастлив, что он выиграл, — это правда. А второе… Что здесь второе?

Судья Элизабет Глостер: Вопрос такой: купались ли вы в лучах славы после вашего участия в победе Путина на выборах?

О.: Конечно, нет. Я был доволен. С другой стороны, госпожа судья, я хочу сказать, что касается будущего, то у меня не было никаких сомнений, что означает власть. И хотя Путин был моим близким другом и я его поддерживал, и когда он стал уже исполняющим обязанности президента, было одно интервью, и спрашивали меня: «Как вы думаете, Путин навсегда будет вашим другом?» И я ответил: «Конечно, нет. Потому что если Путин, когда получит власть, решит, что ему важно меня уничтожить, — он и уничтожит». И эти мои потрясающие отношения с Путиным, они для меня ничего не значили. Я прекрасно понимал политику. Если Путину будет выгодно избавиться от Березовского, он это сделает, я это всегда понимал.

В.: Теперь вернемся к встрече в гостинице «Дорчестер». Почему вы на встрече в «Дорчестере» не попросили, чтобы акции были переведены на ваше имя, если не было проблемы с такой информацией?

О.: Я уже объяснял, что, с одной стороны, мы стали готовить такие видные, понятные структуры, с другой стороны, я прекрасно понимал, что все может измениться за секунду, даже в ближайшем будущем, потому что в то время у меня уже были конфронтации с господином Путиным по вопросу Чечни, с конца 1999 года. Я вам уже говорил, что меня не удивило бы, если бы Путин стал со мной сражаться и перешел бы на вражескую ногу. У меня уже были отрицательные опыты в прошлом, и я знал, что все возможно.

В.: Но встреча в «Дорчестере» состоялась через шесть дней после избрания Путина?

О.: Да, совершенно правильно. 13-го, а Путина выбрали 7-го, но ситуация для меня была по-прежнему сопряжена с большой неопределенностью. Я прекрасно понимал, что могут быть причины, как Путин позже сказал, дать мне по голове дубинкой.

В.: Вы говорите нам, что Бадри вас информировал об основных вехах, событиях в этих переговорах. А знали ли вы, что Бадри подтвердил несколько раз всем тем, кто принимал участие в переговорах, что вы не участвовали в этом?

О.: Это совсем не правильно. Очень много есть доказательств, и на первоначальном этапе моя фамилия фигурирует и упоминается очень много: В&В, Бадри и Борис. Мне тоже показывали какие-то документы, я не очень люблю работать с документами, но мне достаточно показали документов, чтобы понять, что Абрамович, Дерипаска и Анисимов, безусловно, прекрасно понимали, что я был одной из сторон этой сделки. Позже они пытались меня куда-то там все глубже и глубже закопать, скрыть. И в итоге Бадри сказал: «Борис, они не согласятся с упоминанием твоей фамилии». Я сказал: «Ну и хорошо, пусть не упоминают». Но я не знал, что Бадри подписал документ, что он никогда не обратится в суд и не будет за это бороться, об этом мне Бадри не говорил.

В.: Господин Анисимов и господин Streshinsky из Coalco заявят, что Бадри сказал им, что он выступал единолично и что вы не участвовали в этой сделке. Вы в курсе этого?

О.: Это ложь.

В.: Это ложь, что такой разговор состоялся?

О.: Бадри никогда не мог бы это сказать Анисимову или кому-либо от Анисимова, потому что все прекрасно знали, что мы партнеры с Бадри 50 на 50. Это совершенно невозможно, невозможно себе представить, чтобы Бадри кому-либо такое сказал. Более того, если вы посмотрите на бумаги, которые показывают начало переговоров о продаже нашего второго транша 25 %, то оттуда совершенно четко видно, что все — и Анисимов, наверное, лучше, чем кто-либо, и Абрамович, конечно, тоже на этом же уровне понимания — знали прекрасно и понимали, кто является истинным продавцом своего второго транша.

В.: Знали ли вы, что Бадри дал такую гарантию, что он является единственным бенефициарным владельцем?

О.: Я был очень удивлен, когда мне это показали в первый раз, я был поражен, что Бадри подписал гарантию освобождения от ответственности. Действительно, со мной он это не обсуждал.

В.: Но справедливо сказать, что вас устраивало, что Бадри подписывал документы на основе того, что как бы вам не принадлежали эти акции.

О.: Я сказал Бадри, что он может делать все что угодно. Хотят меня спрятать — пусть прячут, я им сказал. Но опять же Бадри мне никогда не говорил, что он будет давать гарантию во время продажи этих акций, что больше нет бенефициарных владельцев. Я уже говорил господину Сампшну, что с самого начала я принял решение, что я буду подавать в суд и заявлять об угрозе и запугивании.

Нам принадлежали акции 50/50 с господином Абрамовичем в РУСАЛе. А остальное принадлежало господину Дерипаске. Господин Абрамович обманул нас, нарушил наше доверие совершенно ужасным образом. Мы узнали об этом из новостей, из газет. Это потрясающе, что он сделал. Ну, я думаю, что Абрамович сможет все это объяснить вам, когда он будет давать свидетельские показания.

Судья Элизабет Глостер: Пожалуйста, господин Адкин.

Г-н Адкин: Большое спасибо, госпожа судья.

Господин Березовский, я собирался задать вам следующий вопрос. Когда вам сказали на перекрестном допросе на прошлой неделе, что к господину Абрамовичу тоже обратились в конце 1999 года продавцы алюминиевых активов, вы ответили на это, что сама идея была смешной, и господин Абрамович был никто в то время, вы это помните?

О.: Помню, да.

В.: Ваши свидетельские показания. Вы здесь говорите, что в конце 1999 года влияние Абрамовича превысило ваше влияние, и он ходил на день рождения к господину Путину и так далее, да? Господин Березовский, вы здесь не утверждаете, что господин Абрамович был никем.

О.: Да, вы совершенно правы. Когда я сказал, что Абрамович был никто, может быть, это было только частью правды, поскольку в тот момент времени Абрамович уже становился влиятельным, становился известным, и, совершенно определенно, многие люди в то время это понимали. Действительно, для многих людей он был никем в то время, и, определенно, его влияние стало усиливаться только после того, как Путин сел в президентское кресло. Но неправильно утверждать, что Абрамович был никем. Когда я сказал, что Абрамович был никем, я имел в виду, что его влияние только начало расти в то время.