От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868-1918 - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Экк cтр.№ 76

Полк представился отлично в новых самодельных папахах. Людям были выданы чарка водки, улучшенный обед и чай с белым хлебом. Мы все собрались в фанзе командира полка. В полку оказались хорошие повара, булочники, кондитеры, колбасники, которые приготовили отличный обед. Вино красное и белое и двенадцать бутылок шампанского были присланы главнокомандующим в подарок полку и, хотя оно в пути замерзло, мы пили его с большим удовольствием.

Незаметно подошли праздники. Пользуясь полным затишьем на фронте и пребыванием в нашем расположении маркитанта, доставившего нам несколько окороков ветчины и красного вина, я в первый день Рождества пригласил к обеду всех командиров частей.

В ожидании гостей я сидел и подписывал необходимые распоряжения, когда вошел Фома и доложил, что желает представиться прапорщик Зетть. Не отрываясь от дела, я только сказал:

– Проси и поставь прибор.

Подписав последнюю бумагу, встал и, увидев перед собой знакомое лицо, только тут сообразил, в чем дело. Протянув ему обе руки, я воскликнул:

– Так вы живы, а ведь я на запрос вашего отца написал ему, что вы погибли в бою 26 сентября, и сообщил, как хорошо вы сумели себя поставить и заслужили общее расположение и уважение. Что он бедный пережил.

Зетть, улыбаясь, ответил:

– Не волнуйтесь напрасно, я был ошибочно показан убитым, тогда как был лишь тяжело ранен, благополучно эвакуирован, и судьбе было угодно, чтобы мы вместе с отцом прочли ваше письмо. Отец вам очень благодарен за ваше внимание.

Я тотчас же провел его на другую половину фанзы и представил всем вернувшегося с того света прапорщика – и мы весело сели за стол.

В день Нового года после обедни зашел к командиру Бугульминского полка на шоколад. Все чины полкового штаба еще накануне были заинтригованы и неприятно поражены внезапным исчезновением полкового мясника вместе с самым большим быком, купленным еще под Ляояном и которого мясник ни за что не соглашался зарезать, упрашивая каждый раз оставить его на черный день.

Поиски никакого результата не дали. Очевидно, люди были в заговоре, потому что около полудня в ворота фанзы въехал разряженный мясник верхом на быке, убранном бумажными лентами разных цветов и, остановившись посередине двора, поздравил командира с Новым годом, причем тут же и был сфотографирован.

Боевых действий не было, но деятельность штаба шла напряженным темпом. Я постоянно обходил позиции и наблюдал за их совершенствованием как в боевом отношении, так и в смысле удобств проживания на них.

Хождение по сопкам, в особенности в первое время, вызывало большое физическое напряжение. Часто непосильное для многих штаб-офицеров и ротных командиров. Некоторые не выносили его и прямо заболевали от натуги. В числе таких от натуги заболел заворотом кишок начальник штаба полковник Скалон, и хотя его тотчас же отвезли в 31-й госпиталь для производства операции, но в госпитале ясно обозначились признаки заражения крови, и на пятый день он скончался, причем последние три дня совершенно не страдал. Но большинство втянулось и вполне освоились с действиями в горах.

Начальником штаба дивизии был назначен Генерального штаба подполковник Хростицкий. ^[191]

В конце декабря пал Порт-Артур, и с января стало замечаться усиление противника, расположенного против нас.

В то время как мы стояли в полном бездействии, на правом нашем фланге в последних числах декабря – в первой половине января 1905 года были предприняты две наступательные операции: кавалерийский рейд генерал-лейтенанта Мищенко на Инкоу, не давший никаких существенных результатов, ^[192] и частичное наступление 2-й армии на Сандепу, окончившееся неудачей, ^[193] и после которой командующий 2-й армией генерал-адъютант Гриппенберг позволил себе самовольно покинуть армию. На его место прибыл генерал от кавалерии барон Каульбарс.

Об эту же пору был вызван в главную квартиру генерал-лейтенант Ренненкампф для принятия начальствования над кавалерией, действовавшей на правом фланге армии.

Подошел наконец и Дрисский полк, и в первый раз за время войны вся дивизия оказалась в сборе, но увы, ненадолго, потому что, не могу хорошенько припомнить когда именно, но в это же время, то есть в первой половине января, была вдруг потребована 2-я бригада дивизии, Бугульминский и Чембарский полки, в резерв главнокомандующего за 180 верст от нашего расположения, и так спешно, что маршрут был прислан на восемь переходов. Но затем с пути Бугульминский полк был возвращен обратно и вновь стал на свои позиции; Чембарский же полк принял участие в Мукденских боях ^[194] при 3-м Сибирском корпусе на Гаутудинском перевале. Одновременно 24-й Восточно-Сибирский стрелковый полк был заменен 21-м Восточно-Сибирским стрелковым полком. ^[195] Во второй половине января совершенно точно определилось сосредоточение против Цинхеченских позиций явно превосходных сил противника и постоянный подход к ним свежих сил. Но несмотря на точность и обоснованный, спокойный тон донесений (а может быть и в силу этого), в главной квартире продолжали верить и считать, что главный удар против нашего левого фланга намечается на Гаутулинский перевал, в районе 3-го Сибирского корпуса.

В последних числах января японцы перешли в наступление, а с 31 января уже повели атаки против Бересневских сопок и против расположения Дрисского полка, занявшего позиции чембарцев.

Так начались в нашем районе Мукденские бои. В течение 11 дней все усилия японцев разбились о стойкость наших войск. Постепенно усиливая свои войска, японцы начали обтекать нас и с левого фланга в направлении на деревни Ченья и Чампур, что грозило нам потерею пути на Далинский перевал – Сонлунью – Фушун – Телин, сохранение которого составляло главнейшую задачу нашего отряда.