Первая мировая. Во главе "Дикой дивизии". Записки великого князя Михаила Романова - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Хрусталев cтр.№ 121

Великий князь Михаил Александрович также решился внести свою лепту в общее дело: «раскрыть глаза царю». В письме Николаю II от 11 ноября 1916 г. он писал из Гатчины следующее:

«Дорогой Ники,

Год тому назад, по поводу одного разговора о нашем внутреннем положении ты разрешил мне высказывать тебе откровенно мои мысли, когда я найду это необходимым.

Такая минута настала теперь, и я надеюсь, что ты верно поймешь мои побуждения и простишь мне кажущееся вмешательство в то, что до меня, в сущности, не касается. Поверь, что в этом случае мною руководит только чувство брата и долга совести.

Я глубоко встревожен и взволнован всем тем, что происходит вокруг нас. Перемена в настроении самых благонамеренных людей поразительная; решительно со всех сторон я замечаю образ мыслей, внушающий мне самые серьезные опасения не только за тебя и за судьбу нашей семьи, но даже за целостность государственного строя.

Всеобщая ненависть к некоторым людям, будто бы стоящим близко к тебе, а также входящим в состав теперешнего правительства, объединила, к моему изумлению, правых и левых с умеренными, и эта ненависть, это требование перемены уже открыто высказывается при всяком случае.

Не думай, прошу тебя, что я пишу тебе под чьим-либо влиянием; эти впечатления я старался проверить в разговорах с людьми разных кругов, уравновешенными, благонамеренность и преданность которых выше всякого сомнения, и, увы, мои опасения только подтверждаются.

Я пришел к убеждению, что мы стоим на вулкане и что малейшая искра, малейший ошибочный шаг мог бы вызвать катастрофу для тебя, для нас всех и для России.

При моей неопытности я не смею давать тебе советов, я не хочу никого критиковать. Но мне кажется, что, решив удалить наиболее ненавистных лиц и заменив их людьми чистыми, к которым нет у общества (а теперь это вся Россия) явного недоверия, ты найдешь верный выход из того положения, в котором мы находимся, и в таком решении ты, конечно, получишь опору как в Государственном Совете, так и в Думе, которые в этом увидят не уступку, а единственный правильный выход из создавшегося положения во имя общей победы. Мне кажется, что люди, толкающие тебя на противоположный путь, т. е. на конфликт с представительством страны, более заботятся о сохранении собственного положения, чем о судьбе твоей и России. Полумеры в данном случае только продлят кризис и этим обострят его.

Я глубоко уверен, что все изложенное подтвердят тебе все те из наших родственников, кто хоть немного знаком с настроением страны и общества. Боюсь, что эти настроения не так сильно ощущаются и сознаются у тебя в Ставке, что вполне понятно; большинство же приезжающих с докладами, оберегая свои личные интересы, не скажут резкую правду.

Еще раз прости за откровенные слова; но я не могу отделаться от мысли, что всякое потрясение внутри России может отозваться катастрофой на войне. Вот почему, как мне ни тяжело, но, любя так, как я тебя люблю, я все же решаюсь высказать тебе без утайки то, что меня волнует.

Обнимаю тебя крепко, дорогой Ники, и желаю здоровья и сил.

Сердечно любящий тебя Миша» ^[512].

По некоторым сведениям, проект письма великого князя составил барон Н.А. Врангель (1869–1927), а редактировать его помогал известный кадет В.А. Маклаков. По утверждению дневниковой записи Н.А. Врангеля:

«Волконский настоял на смягчении в письме великого князя к Государю всех намеков об “уступках” большинству в Думе и пр., т. к. императрица, едущая завтра в Ставку, этим пугает Государя».

Далее Врангель уточнял:

«Между тем, ознакомленный с мнением Волконского великий князь очень желал писать Государю более решительно, но я его отговорил» ^[513].

Следует подчеркнуть, что флирт светских и великокняжеских кругов с либералами казался противоестественным Николаю II и только делал бесперспективными их попытки повлиять на императора.

Не получив ответа от «венценосного брата», великий князь Михаил Александрович в связи с обострением язвы желудка отправился на лечение в Крым. Еще 7 ноября 1916 г. он отметил в дневнике:

«Все трое докторов решили, что происхождение моих болей нервное и что по этому случаю следует ехать на юг, в Крым или на Кавказское Черноморское побережье» ^[514].

Болезнь Михаила Александровича возродила в его ближайшем окружении прежние интриги. Так, например, Н.А. Врангель 8 ноября 1916 г. записал в дневнике:

«Был у Воронцова (адъютант великого князя. – В.Х.). Он высказал, что Н.С. Брасова нисколько не бережет нашего Михаила Александровича: завещание сделано в ее пользу, смерть Михаила Александровича была бы ей выгодна, она его не любит, позорит и унижает флиртом с великим князем Дмитрием Павловичем, – теперь его не будут лечить и беречь, а в случае несчастия обвинят нас во всем. Поэтому он предлагает пойти вместе к Государю и доложить ему о всем, а теперь донести о показаниях докторов» ^[515].

Через одиннадцать дней Михаил Александрович, повинуясь предписанию врачей, отправился в Крым. Вот запись в его дневнике:

«18 ноября 1916 г. Пятница.

Приезд в Москву и отъезд в Крым.

В 9½ ч. мы приехали на Курский вокзал и были встречены ген. Оболешевым. Из вагона вышли только через час, т. к. Наташа была не готова. Затем она поехала по делам, а Алеша, Волчек и я отправились на Страстной 12, на квартиру Крафта и Оболешева, там мы остались и читали газеты. К завтраку все съехались. В 3 ч. Алеша, Котон и я пошли пешком на Кузнецкий Мост, были у Шанкс; выходя из магазина, мы с трудом протиснулись через толпу, которая собралась, пока мы были в магазине. В 5 мы пили чай у Шереметевских, а затем пешком по бульварам пошли на Страстной. До обеда я стригся. В 8½ ч. обедали, были: Шереметевские, Вяземские, Ольга А., Мария Н., Алеша, Котон, Джонсон, Б.И. Абрикосов и Шуберт. После обеда приехал художник Юон. Вечером некоторые играли в карты, – дамы вздумали поехать к старьевщику Берщанскому, а я часть времени занимался с Алешей. Чай пили очень поздно и только в 1¼ ч. мы сели в вагон на Курском вокзале. С нами в Крым едут: Джонсон и Котон. Алеша остается в Москве до 22-го. Погода была темная, 1 тепла» ^[516].

21 ноября великий князь Михаил Александрович и Н.С. Брасова приехали на отдых в Ай-Тодор. В день своего рождения он записал в дневнике: