Первая мировая. Во главе "Дикой дивизии". Записки великого князя Михаила Романова - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Хрусталев cтр.№ 113

В конце июля 1916 г. соседние армии добились значительного успеха, и 25 июля (7 августа) командарм 7-й начал общее наступление, заняв Бурканувский лес. Вскоре 31 июля (13 августа) генерал Щербачев нанес поражение Южной армии генерала Феликса фон Ботмера (1852–1937) и отбросил ее за реку Золотую Липу, форсировав которую, занял Збараж и Тлустобабы. В начале августа для усиления армии Д.Г. Щербачева были переданы дополнительные армейские корпуса и, вместе с ними, поручили Галицкое направление на Золотую Липу.

В дневнике великого князя Михаила Александровича продолжаем читать регулярные записи с передовой:

«27 июля. Среда.

Коропец.

Утром прошлись по саду, в котором много разной породы деревьев. После завтрака, кот[орый] был в 12 ч., мы поехали на позицию, – по дороге вылезли и смотрели из биноклей в даль по долине Днестра; не прошло двух минут, как неожиданно мы были обстреляны артил[лерией] противника, кот[орая] по нас выпустила шесть 4-х дюйм[овых] гранат, из которых ближайшая упала в 60 шагах. Мы поехали дальше, а именно на выс[оту] 351 (наблюдательный пункт ген. [Г.Л.] Пономарева). [Я.Д.] Юзефович, [Б.В.] Никитин и я пошли вперед в поле, откуда хорошо можно было наблюдать, видна была только арт[иллерийская] стрельба, кот[орая] по временам была довольно сильная. Противник за день упорно сопротивлялся, но к вечеру отошел к западу от Золотой Липы. Чай пили там же на высоте. В 8¾ мы возвратились в Коропец. Погода была свежая, солнечная и ветреная» ^[472].

Летом 1916 г. походный атаман всех казачьих войск при Верховном главнокомандующем великий князь Борис Владимирович (1877–1943) делал очередную инспекторскую проверку казачьим частям на фронте в Буковине. В частности, сохранилась его телеграмма из Тарнополя от 12 августа своей матери великой княгине Марии Павловне (1854–1920), в которой сообщал: «Был у Миши, все благополучно. Крепко обнимаю. Борис» ^[473].

Великий князь Михаил Александрович делился фронтовыми впечатлениями и переживаниями в переписке с супругой, порой доверяя бумаге самые сокровенные тайны своей души. Вот одно из его писем от 12 августа 1916 г. из местечка Усце-Зелена:

«Моя дорогая Наташечка,

мое изнывающее существо и мысли всегда и только тобою, – ужас, как я мучаюсь разлукой с тобою и повторяю, что единственно, что меня поддерживает, это надежда, что мы в последний раз разлучаемся так надолго. Да, я теперь уверен, что мне удастся устроиться, как я хочу.

Третьего дня в 6½ ч. вечера приехал Борис (великий князь Борис Владимирович. – В.Х.). О его приезде я только узнал накануне поздно вечером. Я был очень рад его приезду, т. к. он принадлежит нашему лагерю, и я мог с ним о многом поговорить. С ним приехало человек шесть или семь, в том числе граф Замойский и M-r Шек, – первый спрашивал о тебе, где ты и как здоровье. Графиня очень грустит по их имению, которое находится у немцев, а сама живет в Подольской губернии у родных. Бориса я поместил в комнате рядом с моей, где живут Керим и Вяземский, – мебель пришлось принести из другого дома, т. к. здесь ее не было, и комнатка вышла совсем приличная. Мы его поджидали к 5 ч., не позже… Гости же приехали так поздно, что только успели вымыться и приготовиться к обеду. Нас село за стол семнадцать человек. Просидели долго и накурили много. Вечером немного успел поговорить с Борисом. Он также был удивлен, что я не был зачислен в Свиту, но прибавил, что при моем отце с тремя членами семьи поступили также, а именно: (кажется) с Сергеем Александровичем, Николаем Михайловичем и Евгением Максимилиановичем Лейхтербергским. Но, во всяком случае, за теперешнее царствование это первый такой случай…

В Гвардии, в корпусе Павла Александровича потери были очень велики, что говорят, можно было избежать. Когда Борис находился в Гвардейском отряде, то в это время был налет германских аэропланов, которые сбросили огромное количество бомб, более ста штук, были убиты лошади Павла А[лександровича], вагон Андрея и еще чей-то, были повреждены. Андрей находится при штабе Хана Нахичеванского. Борис был на наблюдательном пункте у Рауха в то время, когда разыгрывался очень удачный бой. Он там встретился с Дмитрием, который страшно обрадовался этой неожиданной встрече.

Вчера утром мы опять разговаривали. Я ему откровенно сказал, что я здесь изнываю и что когда вскоре буду в Ставке, то намерен просить… (что именно ты знаешь). Я только просил Бориса с своей стороны замолвить об этом слово и, таким образом, подготовить почву; уезжая он мне обещал поговорить с Государем и вообще он отнесся ко мне очень сочувственно… Кроме того, в конце августа будет как раз два года, как я уехал из Гатчины.

Вчера утром Борис сделал смотр казакам и передал от Государя благодарность за их службу. После завтрака он уехал. На этих днях из Ставки он обещал прислать мне условную телеграмму о результатах его разговора. Он меня спрашивал о тебе и где ты сейчас находишься, сказал мне также, что ты его приглашала приехать в Брасово, но что ввиду его частых разъездов он лишен возможности пока приехать, но надеется в сентябре приехать в Брасово, по возвращении с Кавказа. Последние дни у меня ноют ноги и по временам болит под ложечкой; днем это еще полбеды, а вот ночью дело дрянь, потому что я совсем мало сплю, отчасти из-за боли, а, кроме того, здесь климат, по-моему, отвратительный…

Вчера днем я съездил в штаб Кавказской туземной конной дивизии, где раздал часы нескольким более заслуженным нижним чинам… Вчера вечером получил длинное письмо от милого Simpson’a, которое посылаю тебе на прочтение, а также и письмо тебе от Amona (кажется так зовут M-me Simpson)…» ^[474]

О великом князе Борисе Владимировиче и вообще о великокняжеском семействе Владимировичей в аристократических салонах и на фронте ходили разные слухи. Так, например, в воспоминаниях протопресвитера русской армии и флота Г.И. Шавельского значится:

«Летом 1916 года генерал Алексеев как-то жаловался мне: “Горе мне с этими великими князьями. Вот сидит у нас атаман казачьих войск великий князь Борис Владимирович, – потребовал себе особый поезд для разъездов. Государь приказал дать. У нас каждый вагон на счету, линии все перегружены, движение каждого нового поезда уже затрудняет движение… А он себе разъезжает по фронту. И пусть бы за делом. А то какой толк от его разъездов? Только беспокоит войска. Но что же вы думаете? Мамаша великого князя Мария Павловна, – теперь требует от Государя особого поезда и для Кирилла… Основание-то какое: младший брат имеет особый поезд, а старший не имеет… И Государь пообещал. Но тут я уже решительно воспротивился. С трудом удалось убедить Государя”» ^[475].