Викинги. Быт, религия, культура - читать онлайн книгу. Автор: Жаклин Симпсон cтр.№ 31

Когда метательное оружие заканчивалось, бойцы начинали сражаться врукопашную, причем нередко использовались колющие копья. У таких копий были более широкие и тяжелые наконечники, иногда с длинными гнездами, чтобы не сорвались с древка. Их чаще, чем копья для метания, украшали серебряной инкрустацией, поскольку риск потерять их в сражении был гораздо меньше. Но колющее копье могло быть гораздо более поздним изобретением, чем метательное: язык поэзии был очень консервативен, и копья всегда изображались только летящими.

Другое оружие, появившееся сравнительно поздно, – боевой топор. Его предками были обычные рабочие топоры, размер и вес которых постепенно увеличивались. Существовало три основных типа боевых топоров. В «ручном» топоре оставалось еще много от рабочего инструмента: топор был достаточно легким, насажен на длинное, обитое железом топорище, напротив лезвия располагался вполне пригодный для использования молоток. Такой топор продолжал оставаться оружием крестьянина, и люди могли постоянно носить его с собой в повседневной жизни, пользуясь им как инструментом или тростью и применяя как оружие в случае внезапного нападения. «Топор с бородкой» получил свое название от характерного квадратного выступа на нижнем крае лезвия; его особенно часто применяли в морских сражениях, поскольку из-за его формы такой топор прекрасно годился для захвата и абордажа. Третьим, наиболее известным типом был знаменитый «широкий», или «плотницкий», топор – тяжелая секира с длинной рукояткой. Им нужно было рубить двумя руками. Длина лезвия секиры доходила до 30 сантиметров, его украшали инкрустацией из серебра, золота или черни. Секира стала любимым оружием викингов, которые относились к ней запанибрата, с каким-то шутливым дружелюбием – в отличие от меча, окруженного ореолом ужаса и мистики. По крайней мере, такое впечатление создается из языка поэтов: прозвания для секир заимствовались из гротескного мира великанш, а не из возвышенных мифов и легенд. «Мечи, – говорит Снорри, – зовут «огнем Одина», а секирам дают имена великанш и обозначают их посредством слов «кровь», «раны», «лес» и «дерево» ^[21].

Из всего оружия скандинавов наиболее детально изучены мечи, и не только потому, что до нас дошло очень много древних мечей, но и потому, что множество пассажей в поэзии и прозе той эпохи описывают внешний вид меча, или процесс его изготовления, или использование в сражении. В более древние времена меч, судя по всему, был оружием только знатных и богатых, и даже в эпоху викингов, когда мечами стали пользоваться чаще, в них все равно ощущалось нечто аристократическое. Хорошие клинки передавались по наследству; зачастую у них были собственные имена; нередко их окружали легенды и табу. Меч служил символом власти короля или вождя, на нем приносили клятвы верности. Меч был приличной наградой для верного дружинника или поэта, и, как и корабль, – постоянным предметом поэтического вдохновения.

Для меча в первую очередь было необходимо негнущееся лезвие, так как во время боя лезвием меча наносились тяжелые и быстрые удары; как колющее оружие меч практически не использовали. Для того чтобы добиться необходимой прочности, нужно было увеличить естественное содержание углерода в доступной кузнецу железной руде (поскольку оно было слишком низким). Этого добивались с помощью сложной и красивой техники, известной как «узорчатая ковка» (дамаскирование), известной задолго до эпохи викингов. Такое лезвие состояло из множества тоненьких брусков цементированной стали – то есть железа, «упакованного» в угли, которое раскаляли добела, пока его поверхность не впитает достаточно углерода и не превратится в сталь (хотя основа при этом оставалась железной). Сердцевина брусков была темной, а стальная поверхность – более светлой. Затем для более равномерного распределения стали бруски разрезали на несколько кусочков, перевивали и перековывали в другом порядке. Наконец, такой пучок перекрученных брусочков сваривали. Получалась центральная часть клинка. К ней приваривали две полоски из наилучшей стали, которые образовывали режущие края. Затем весь клинок полировали и придавали ему форму. В ходе этого процесса в центральной части клинка образовывался узор: переплетающиеся полосы стали и простого железа выглядели как клубящиеся светлые и темные волны, как извивающиеся змеи, ветви или колосья пшеницы. Конечно, цель сварки была чисто практической, однако полученные узоры так действовали на воображение германских народов, что упоминания о них стали частью обычного словаря поэтов как в Скандинавии, так и у англосаксов. В частности, вполне уместное сравнение меча со смертельно ядовитой змеей продолжало использоваться еще долго после того, как «узорчатая ковка» ушла в прошлое.

Рис. 62. Ковка меча Сигурда

Если содержание углерода в клинке было достаточно высоким, то его можно было сделать еще тверже посредством закалки. Для этого меч снова раскаляли и затем охлаждали – так быстро и резко, как только было возможно, погружая его в какую-нибудь жидкость. Неизвестно, какая именно жидкость использовалась. Вполне вероятно, что это была не просто вода, поскольку в таком случае вокруг раскаленного клинка слишком быстро образовался бы «барьер» из пара, который мог помешать ему охладиться мгновенно. Высказывались предположения, что это могло быть масло, мед или влажная глина. Процесс закалки был строго охранявшейся профессиональной тайной кузнецов. Нередко, что вполне естественно, встречаются и отголоски веры в то, что мечи закаляли в крови и такие мечи были гораздо опаснее обычных. В «Беовульфе» говорится, что один необыкновенно благородный клинок был «закален в крови». В одном из эпизодов «Саги о Ньяле» некто рассказывает, как он встретился с зятем Ньяля, Кари, спасшимся от пожара, в котором погибла вся его семья, и что он держал в руке свой меч – «его лезвие посинело, и мы сказали, что оно, наверно, потеряло закалку, но он ответил на это, что закалит его снова в крови сыновей Сигфуса или других участников сожжения Ньяля» ^[22]. У меча Кари было собственное имя – «Усыпитель Жизни».

Наконец, лезвия меча затачивали и всю его поверхность делали гладкой и блестящей с помощью какой-нибудь некрепкой кислоты (уксуса, мочи или дубильной кислоты), в результате чего «узоры» на поверхности выступали еще ярче. Возможно, именно из-за этой обработки кислотой поэты иногда упоминают о «яде» в связи с оружием, поскольку нельзя считать, что оно в буквальном смысле было отравлено. В одной поэме из «Старшей Эдды» описывается меч Сигурда Вёльсунга, причем, судя по всему, имеется в виду именно процесс изготовления:

К началу эпохи викингов «узорчатая ковка» была уже старинной техникой, и к концу IX столетия (по крайней мере, на Западе, хотя у шведов в России, возможно, и нет) на смену пришли мечи нового типа, с гораздо более высоким содержанием углерода (до 75 процентов). Углерод равномерно распределялся по всему клинку, так что в «узорчатой ковке» нужды больше не было. Возможно, это улучшение произошло в результате того, что стали доступны более высококачественные руды. Видимо, усовершенствовалась и конструкция плавильных печей. Новые лезвия были не только прочнее, но и легче, имели лучшую форму – к концу они резко сужаются и центр тяжести у них ближе к рукояти, поэтому ими было легче наносить быстрые удары.