Вдох-выдох - читать онлайн книгу. Автор: Мария Акулова cтр.№ 119

– Мы не встречались. Я в принципе ни с кем не встречалась… Не надо так смотреть, – «так», смотреть Самарский послушно перестал, а вот взгляд не отвел. – Ты не понимаешь, для меня это сложно. Я лет с четырнадцати смотрю на вас, мальчиков, парней, мужчин не так, как положено девушкам. Знаешь, что обычно строит у себя в воображении женщина, поймавшая на себе всего лишь заинтересованный взгляд? Она представляет, как у нее с мужчиной появляются чувства, как они ходят на свидания, как он делает предложение, видит, как идет к нему под венец, как рожает от него детей. Я этого всего не вижу. Я вижу комнату, и держащего на руках ребенка мужчину. С лицом того, с заинтересованным взглядом. И представляю, как отказываюсь от собственного ребенка потому, что больше не могу быть с этим мужчиной. Вот на этом моменте, Самарский, заканчиваются все мои отношения. Я не ханжа, не фетишистка, я просто не хочу привязывать к себе того, с кем могу наступить на те же грабли, что одна женщина семнадцать лет тому.

– А Геннадий…

– А что Геннадий? Ты жестко тупишь. С Геной у нас бы ничего не получилось именно потому, что как убегаю от него, я вижу в своем воображении четко. И твой приступ собственичества был глуп. Раз уж мы говорим правду, я могу в этом признаться. Я вообще не уверена, что захочу когда-то завести ребенка, который может надоесть, от которого можно отказаться.

– Почему ты думаешь, что ты такая же, как твоя мать?

– Я учила генетику, – Саша грустно усмехнулась очередному своему признанию. Нет, она слишком много уже рассказала сегодня. – Я соединяю в себе черты двух уникальных людей, женщины, способной предать самое родное существо, и мужчины, готового на все, ради того, чтобы когда-то близкого человека унизить, даже растоптав при этом сердце собственного ребенка.

– Ты не повторишь их ошибок, Саша.

– Да. Не повторю. Я не стану рожать от человека, которого ненавижу. Моя очередь? – продолжать развивать эту тему девушка не собиралась.

– Да.

Вопрос задать Саша не успела, Самарскому позвонили.

– Прости, это важно, – бросив взгляд на экран, Яр поцеловал девушку в щеку, а потом стремительно вышел из комнаты.

Черт, а ведь она не успела задать самый важный вопрос – почему он с такой рьяностью интересуется ее матерью.

– Глафира, человек может измениться?

– Что за человек? – Саша грела ладони о чашку с чаем, следя за тем, как из-под рук мастерицы рождаются красивейшие розочки из нежного безе.

– Просто, говорят же, что человек не способен меняться, это правда? – подобные вопросы обычно задаются тем, кто является для тебя авторитетом, и полученный ответ потом несут по жизни уже как собственную истину, делясь с другими. Саша не хотела разрядить обстановку, затрагивая философскую тему, ей нужны были ответы на вопросы, которыми она изводит себя вот уже несколько недель.

– Все от человека зависит, малышка. Как же я могу за всех ответить?

– Ну вы ведь много в жизни видели… Людей много встречали… – вырастили того, кого вопрос касается непосредственно.

– Ой, спасибо, Сашенька, – Глафира весело рассмеялась. – Еще тоньше намекнуть на возраст ты не могла.

– Нет! – девушка поперхнулась, услышав, как Глаша интерпретировала ее слова. – Нет! Я просто…

– Я поняла, поняла, ты просто хочешь узнать мнение старой клуши, – женщина говорила совершенно не зло, без упрека. – Все зависит от того, сколько человеку лет, мужчина это или женщина, в чем ему нужно меняться.

– В чем разница? – отставив чашку, Саша облокотилась подбородком о кулаки, готовясь внимательно слушать.

– Женщина меняться может, причем ей это проще. Нам это дано. С мужчинами сложно, они, когда достигают определенного возраста, – там уже хоть в лоб, хоть по лбу. А нам суждено меняться, причем постоянно, подстраиваться под отцов, мужей, детей.

– А как же перевоспитать? Говорят же, что мужчину можно перевоспитать.

– Поверь мне, малышка, мужчину не перевоспитать. Это вранье. Бабник навсегда останется бабником, пьяница – пьяницей.

А наплевавший на твои желания раз, наплюет и во второй…

– Если не захочет, конечно, – Глаша подняла взгляд, задорно подмигнув.

– Если не захочет?

– Да, перевоспитание – это все чушь. В мужчине должно быть желание меняться. Цель, ради которой он готов меняться. Если он видит, что все нужное получает от жизни и так, скалу с места не сдвинешь. А вот стоит почувствовать, что он может что-то важное потерять – происходят кардинальные преображения…

– То есть, чтоб человек, ну в смысле мужчина, изменился, ему надо..?

– Ему надо своими глазами увидеть, во что выльется его настойчивое нежелание к этим изменениям стремиться. Ну не будет муж чинно складывать носки в корзину с грязным бельем только потому, что жена постоянно молча нервничает, подбирая их изо всех закутов. Грубовато, конечно, но суть-то та же. Он должен, как минимум, знать, что тебя что-то не устраивает, а как максимум – не чувствовать уверенности в том, что это простительно. А к чему это ты?

– Да так, просто в журнале одну статью увидела, вот, решила ваше мнение узнать, – Глаша посмотрела подозрительно, но кивнула, решая не вникать в скрытые мотивы.

– А вы… Вы замужем? У вас кольцо… – Саша давно обратила внимание на то, что женщина носит на безымянном пальце кольцо, просто спросить никогда не решалась.

– А, это? – Глафира прикрыла на секунду золотой ободок, будто обороняясь, а потом снова расслабилась. – Была. Триста лет тому назад. Это давняя история, он меняться не захотел. Значит, не так уж сильно любил.

О чем-то спрашивать, просить раскрыть перед ней душу, Саша не решилась. Сама бы не хотела оказаться на месте того, к кому вопрос относится. Глафира продолжила сама.

– Он мне изменял. Не раз, не два, не по глупости или после большой пьянки, а постоянно… Я узнавала всегда, потому что выбирал он обычно моих подруг… Я ведь долго терпела, каждый раз он приходил, клялся в любви только ко мне, а то, что снова не смог сдержаться – он же пытается исправиться. А я верила, как дура. Долго верила, Саша, пока подруги не кончились. Знаешь, я ведь и ушла с мыслью, что, может, так он поймет, что правда может потерять.

– Понял?

– Конечно нет. Я была недостаточной причиной, чтобы меняться.

– А как же клятвы в любви?

– Это были только слова. Никак не подтвержденные действиями. Не верь словам, малышка. Они готовы сказать что угодно, лишь бы получить желаемое. Любовь надо доказывать, а не декларировать. Или любить, или не мучить ни себя, ни того, кто рядом.

Саша опустила глаза, тяжело вздыхая.

Он не изменится. И ей придется то и дело оказываться лицом к лицу с таким холодным, даже жестоким Ярославом, который заставлял сердце сжиматься. И чем больше она будет открывать перед ним душу, тем больнее будет от его очередных вспышек. Сама того не подозревая, Глафира помогла Саше решиться окончательно.