Вдох-выдох - читать онлайн книгу. Автор: Мария Акулова cтр.№ 112

В самом низу, среди прочих фруктов, Саша нашла именно то, что хотела. Сердце радостно затрепетало. Будто это не грейпфрут, а самый родной в мире человек, по которому она жутко скучала. И собирается она его не жадно съесть, а заобнимать до полусмерти.

Выпрямившись, девушка направилась к столу, нашла нож, устроилась на стуле. На языке уже чувствовался сочный вкус мякоти. Саша так ярко себе его представляла, что то и дело приходилось сглатывать слюну, предчувствуя, какое удовольствие она получит.

Сок брызгал, кожура не поддавалась нетерпеливым пальцам, никак не хотела обнажать поверхность плода, выскальзывала. Плода, так похожего на одного человека…

Там ведь было чертовски много всего. Там были апельсины, наверняка сладкие, наверняка не перенасыщенные кислотой, с более тонкой шкуркой и чистятся они тоже проще. Там были яблоки, твердые, сочные, с которыми не придется даже орудовать ножом. Или киви. Кисло-сладкий киви, всего на несколько укусов, но такой мягкий, такой аппетитный. Или клубника. Сейчас не сезонная, но глянцевая, блестящая, с виду очень вкусная… А она почему-то зациклилась на грейпфруте.

На толстокожем, горьком грейпфруте. На фрукте, в котором так сложно добраться до вкуса, но мякоти, до души. Который ограждается от мира толстой кожурой, который даже, кажется, иголки может выпустить. И нож может соскользнуть с гладкой поверхности, оставив порез на пальце. А потом придется есть грейпфрут с привкусом собственной крови. Любить грейпфрут сложно.

– Ты хочешь заболеть? – голос Яра прозвучал очень близко, над самым ухом, а потом он отобрал у нее нож, фрукт, прижимаясь грудью к ее спине, начал чистить.

– Нет, – Саша как завороженная следила за его действиями. Он-то умеет справляться с цитрусовой кожурой на раз-два. Сделал надрезы на обеих вершинах, потом перпендикулярные им разрезы на боках, отложил нож, легко снимая обозначенные сектора.

– Почему тогда босая?

– Ты тоже босой, – Яр потянулся чуть вперед, Саше пришлось прижаться животом к столешнице, достал с полки маленькое блюдце, положил на него очищенный от кожуры фрукт, потом сгреб мусор, отступил, направился к корзине.

– Я не заболею.

– Значит, я тоже не заболею… – Саша проследила за ним взглядом, отмечая, как мягко он движется, как бросает после ее слов скептический взгляд, хмыкает, но молчит. А потом вспомнила о том, зачем пришла.

Будто самое дорогое, что может быть в жизни, она взяла в руки красный плод, надавила на вершинку, разрывая его на половины, потом отделила одну дольку, чувствуя, как по пальцам начинает течь сок, как маленькие капельки брызгают на столешницу.

Теперь самое сложное – поддеть прозрачную пленку так, чтоб не повредить мякоть, и одновременно полностью очистить ее от горькой защиты.

Саша так сосредоточилась на своем занятии, что не заметила, как похититель снова оказался за ее спиной, снова приблизился вплотную, коснулся ладонями голого колена, скользнул пальцами под него, щекоча прикосновением горячую кожу, чуть потянул вверх, заставляя оторвать пальцы от холодного, по его мнению, пола. Добившись успеха, Яр не убрал рук. Провел ладонью по бедру, до самой футболки, проник под нее, коснулся кожи живота, прижимая еще ближе, уткнулся губами в шею, касаясь нежной кожи дыханием, а потом и поцелуями.

– Сашка, – шепот прозвучал у самого уха, а потом снова был поцелуй. И не один.

Первый кусочек красной мякоти коснулся языка. Все равно горьковатый. Тут дело не в пленке. Он сам такой. И кислый тоже сам. И сочный до ужаса, и вкусный невообразимо. Пусть не такой сладкий, как апельсин, пусть не так утоляет жажду, как яблоко, пусть не такой мягкий, как киви и глянцевый, как клубника, но от него невозможно оторваться. Он такой один.

Закрыв глаза, девушка отправила в рот вторую дольку. С ней справиться было сложней. Руки почему-то затряслись, мысли спутались, и касания под футболкой очень отвлекали, заставляя сжимать мякоть подчас слишком сильно. Так, что сок еще больше сочится по пальцам. Но вторая долька была такой же вкусной. В этом тоже его преимущество. Первая, вторая, третья, четвертая – он до бесконечности не надоест. Всегда будет таким… желанным.

– Что ж ты делаешь со мной, – что делала с ним, Саша понятия не имела. Когда ее резко развернули, впечатывая теперь уже спиной в столешницу, успела только схватить дорогие сердцу оставшиеся дольки.

Благо, на ее клад Яр равно не посягал. На нее посягал, а вот на клад нет. Впился поцелуем в губы, раскрывая их, мешая ее привычную сладость с горечью грейпфрутового сока, снова прошелся прикосновениями по телу, обхватил за спину, прижимая совсем уж тесно.

– Хочешь? – Саша оторвалась от него только тогда, когда он сам позволил. Уткнулся лбом в ее плечо, тяжело дыша, продолжая сжимать в своих руках, будто она сейчас сможет сбежать. Будто сейчас сможет захотеть сбежать…

– Что? – он поднял затуманенный взгляд, прошелся по губам, заглянул в такие же пьяные миндальные глаза.

Отвечать Саша не стала. Он не держал ее за руки, не посягал на горький плод, а самой поделиться очень хотелось. С ним.

Девушка оторвала предпоследнюю дольку, начала медленно ее чистить под пристальным взглядом Ярослава, разломала на две части. Одну протянула ему, он поймал губами, потянул, а когда Саша собиралась оторвать пальцы – не дал. Придержал, поцеловал раз, второй, третий, не желая оставлять ей даже сок, который предназначен был для него.

Спрашивать, отчего у него так блестят глаза, из-за грейпфрута или по какой-то другой причине, Саша не стала. Только неотрывно следила за тем, как он покрывает поцелуями ладонь, касается запястья, слизывает след сока даже оттуда. По коже прошла волна тепла.

Вторую половинку дольки девушка собиралась оставить себе. Даже успела поднести ее к губам, сомкнуть на ней зубы, но и это Самарского не остановило.

Он устроил смертный бой за трофей. Почить смертью храбрых пришлось практически раздавленному его поцелуем кусочку. Грейпфрутовый сок теперь был везде. На лице, на шее, спускался в вырез футболки, последняя долька тоже как-то незаметно была сжата в пальцах.

– Тут камеры, Сашка, – оторвавшись только на секунду, Яр перехватил девушку за талию, поднимая со стула. Видимо, хотел уйти. Она не дала. Потянула назад, опять уткнулась спиной в столешницу, а его заставила наклониться ближе.

– Плевать.

Сейчас ей было абсолютно все равно, видят ли их камеры, есть ли в доме кто-то еще, что будет завтра. Ей хотелось быть с ним еще и здесь. Чтоб утром краснеть, вспоминая эту ночь. Чтоб бояться смотреть ему в глаза, потому что он тоже будет ее помнить. Чтоб трепетать, стоит только оказаться на пороге кухни. Видимо, она сошла с ума, потеряла остатки здравого смысла, гордости, стыда, но жалеть сейчас об этом не собиралась.

Сама притянула к себе лицо мужчины, запуская липкие пальцы в непослушные волосы, а потом взялась за его футболку, освобождая от лишней одежды сначала его, а потом уже и себя с его помощью.