Владыка ледяного сада. В сердце тьмы - читать онлайн книгу. Автор: Ярослав Гжендович cтр.№ 94

Больше их никто не видел.

Лишь через несколько минут рядом с костром упали две отрубленные головы.

На этот раз в пущу бросились с десяток Змеев, страхуя один другого, перекрикиваясь в темноте и размахивая факелами. Не нашли никого и ничего, даже тел товарищей. Обошли всю территорию вокруг лагеря, держась рядом, коля копьями в кусты и заглядывая в каждую яму.

Ничего.

Потом, в следующем лагере, в двадцати шагах раздался перепуганный вопль. Из тьмы прилетели стрелы, поразив нескольких людей, сидевших вокруг костра. Старый жрец упал головой в угли с пробитым горлом, потом – девушка рядом с ним, которой попали прямо в глаз, и еще трое других.

Снова зажгли факелы, снова целая группа обошла лес, кусты и берег вокруг лагеря – и снова безо всякого результата.

Кроме, разве что, того, что кто-то вновь исчез.

После следующего нападения остался один свидетель. Трясущийся мужчина без шлема и брони ворвался в круг света другого костра и принялся убеждать, что пуща ожила и на его глазах убила троих людей. Говорил о паре глаз, что вдруг засияли в густой листве, и о воинах, которые падали – один за другим, брызгая фонтанами крови, не успевая даже обнажить мечи, о свисте стали, которой нельзя увидеть. Бредил, что пущей пронесся ветер, который делал так, что листья превращались в клинки. Что Великий Аакен – уже не единственный, кто обладает песнями богов.

Страх постепенно воцарился во всем кольце осады. Змеи теперь разводили костры побольше и зажигали все факелы.

Дикая песнь музыкантов умолкла.

Установилась тишина, прерываемая лишь плеском воды в озере и криками козодоев. Лучники без толку всматривались во тьму, выцеливая падающие листья, колышущиеся ветви и натягивая тетиву на любой шелест. Несколько раз стрелы с визгом летели, куда ни попадя, во тьму, но без результата.

Никто не торопился идти в лес и проверять, попал ли он в кого-нибудь.

Молодой воин отправился сменить часового, стоявшего на берегу. Но в ту ночь стражник не глядел на далекое поселение. Стоял с мечом, стиснутым в кулаке, напряженно вглядываясь в густой лес, а за его спиной было озеро.

Парень окрикнул его издали – безрезультатно. А когда приблизился на пару шагов и осветил часового факелом, заорал перепуганно, потому как увидел: на горле у того зияет, словно второй рот, узкая черная дыра. Он дернул стражника за плечо, и когда воин завалился на него всей тяжестью, оказалось, что стоял он благодаря копью, воткнутому между лопатками и упертому в мокрый песок пляжа.

Позже молодой воин рассказывал, что видел чудовище – человекоподобного монстра, но рожденного из земли и поросшего листьями и ветками. Создание не имело лица, казалось куклой из грязи, виднелась только пара сверкающих глаз. Он смотрел на молодого Змея миг-другой, а потом развернулся и исчез в ночи.

Просто-напросто растворился во тьме.

* * *

Часовые заметили пришлеца, когда тот появился на пляже, – темная фигура, напряженным шагом идущая вдоль озера.

Сперва бросили факелы, упавшие в нескольких шагах от его ног. Никто мужчину не узнал, но по крайней мере стало понятно, что он идет один.

Потом, когда он уже подходил к воротам, подожгли мазницу и подняли ее над валом на длинном «журавле». Мигающее пламя скипидара и соломы отбросило за ворота круг бледного света.

Когда пришлец ступил в круг, у его ног ткнулась первая предупредительная стрела.

Меч почти небрежно выскользнул из его руки, как лишняя и никчемушная вещь. Упал на смешанный с галькой мокрый песок. Пришлец неторопливо потянулся под мышку за длинным, непривычной формы ножом, бросил его рядом с мечом, а потом широко раскинул руки, показывая ладони в мерцающем свете мазницы, и поднял к стоявшим над воротами Людям Огня свое лицо. Его глаза были прищурены, веки подрагивали. Они увидели, что все его тело, лицо и одежда покрыты копотью, кровью и засохшей грязью, а еще – утыканы веточками, удерживаемыми скрещенными на груди ремнями.

Они молчали.

Молчал и он, стоя с раскинутыми руками под моргающим, бледным пламенем мазницы.

Изнутри города раздалось яростное ржанье и визг коня, потом стук – словно конь пытался разбить стойло.

Далеко на другом берегу озера страшно грохнуло, так, что стоявшие за частоколом непроизвольно присели. На спусковом механизме развернутой в противоположную сторону катапульты перетлел шнур, и копье ударило прямо в бочки и кувшины с драконьим маслом. В темноте вдруг расцвел апельсиновый пламенный гриб, разлившийся по берегу пятном ревущего огня. Окрасил мерцающим светом водную гладь и берег. Издали неслись отчаянные крики из множества глоток. Во тьме замелькали дико мечущиеся фигуры, превращенные в огненных кукол, – они бежали к озеру.

– Нитй’сефни! – крикнул кто-то высоко на частоколе. Мужчина с лысым татуированным черепом оперся о колоды частокола и крикнул снова.

– Ульф! Ульф! Нитй’сефни! – кричал Грунф Колючее Сердце. – Ульф! Какой сын козы стрелял ему под ноги?! Ульф! Ульф!

Когда он слетал вниз по деревянным ступеням, не слышно было шагов: звук тонул в скандированном с частокола имени и ударах топоров, бивших в оковку щитов.

– УЛЬФ! УЛЬФ! УЛЬФ!

Однако Драккайнен этого уже не слышал, потому что лежал лицом на мокрой земле с раскинутыми руками, совершенно неподвижно.

* * *

Открываю глаза и вижу потолок. Бревна из оструганного дерева, скрепленные параллельными брусами. Я лежу навзничь на широкой постели, прикрытый чистой льняной простынкой, в светлом помещении – и не понимаю, где нахожусь.

Последнее, что я помню, – марш вниз по склону по направлению к подворью Грюнальди, занятому Змеями.

Я сидел, курил под деревом трубку, а потом увидел, что происходит вокруг деревянного двора. После – ничего.

Не знаю, что было дальше.

Амнезия?

Помещение почти пустое, просторное. Свет врывается сквозь малые окошки, выложенные небольшими стеклянными пластинами.

Голова кружится, в ней вот-вот готова разлиться боль. Тяжелая, похожая на похмелье, она таится за веками и где-то в затылке.

Я осторожно, по очереди напрягаю каждую мышцу, от пальцев ног до лицевых. Похоже, я не ранен и не связан. Провожу языком по зубам, кажется – все на месте.

Ничего не помню. Судя по богатым окнам, это не подворье несчастного Грюнальди. Идиотская мысль, что я попал под заботливую опеку Змеев, пожалуй, не подтвердится.

Несколько минут я не двигаюсь, потом позволяю себе внимательно осмотреться. В комнате я один.

Отбрасываю покрывало и осторожно сажусь на постели.

Я голый.

И в некотором роде умытый. Меня вытерли чем-то, может, мокрыми тряпками, но грязь въелась в папиллярные линии, проникла в кожу, местами – например, в подмышках, на боках и затылке – образовалась буро-зеленая скорлупа. Местами, однако, я умыт с почти неимоверной тщательностью.