Темный лес - читать онлайн книгу. Автор: Лю Цысинь cтр.№ 64

Обратного отсчета не было. «Высокий рубеж» запустил атмосферные двигатели и начал рулежку. Из-за своего веса космоплану потребовалось больше времени на взлет, чем обычному самолету. Наконец он грузно оторвался от земли и направился в космос.

— Это тридцать восьмой старт космоплана «Высокий рубеж», — сообщил голос в динамиках. — Мы приступили к полету в атмосфере; он продлится около тридцати минут. Пожалуйста, не расстегивайте ремни безопасности.

Чжан Бэйхай смотрел в иллюминатор на удаляющуюся Землю и думал о прошлом. Учась на капитана авианосца, он закончил летную школу флота и сдал экзамен на пилота-истребителя. Впервые отправившись в самостоятельный полет, он так же смотрел на удаляющуюся водную поверхность и внезапно понял, что любит небо еще больше, чем море. А теперь его тянуло дальше, за пределы неба, в космос…

Ему было предначертано судьбой летать высоко и далеко.

— Прямо как обыкновенный самолет, да?

Он повернулся, взглянул на собеседника, сидящего в кресле рядом, и наконец узнал его.

— Вы, должно быть, доктор Дин И! Я давно хотел познакомиться с вами.

— Но скоро нас поприжмет, правда, ненадолго, — продолжал Дин И, не обращая внимания на слова Чжан Бэйхая. — В первом полете я не снял очки после атмосферной фазы, и они придавили мне переносицу, как кирпич. Во втором полете я их снял, но потом наступила невесомость, и они взяли и улетели. Экипажу пришлось потрудиться, чтобы найти их в воздушном фильтре в хвосте.

— Я думал, первый раз вы летали на космическом челноке. Судя по тому, что показывали по телевизору, это было не очень комфортабельное путешествие, — улыбаясь, ответил Чжан Бэйхай.

— Нет, я говорю о космоплане. Если считать и челнок, то это мой четвертый полет. На челноке они отобрали у меня очки перед стартом.

— Зачем вы летите на станцию на этот раз? Вас только что назначили руководителем проекта управляемого термоядерного синтеза. Третья группа, если я не ошибаюсь?

В проекте были заняты четыре группы ученых. Каждая вела исследования в своем направлении.

Пристегнутый ремнем, Дин И поднял руку и наставил на Чжан Бэйхая палец.

— И что? Если я работаю над термоядерным синтезом, то мне незачем соваться в космос, да? Вы говорите совсем как те типы. Конечная цель наших исследований — двигатели для космических кораблей. Но реальная власть в аэрокосмической отрасли находится в руках производителей химических двигателей. Они твердят, что нам следует сосредоточиться на управляемых термоядерных реакциях на земле и что организация космического флота — не наше собачье дело.

— Доктор Дин, мои взгляды совпадают с вашими. — Чжан Бэйхай ослабил свой ремень безопасности и наклонился поближе. — Требования космического флота нельзя удовлетворить химическими ракетами. Даже космический лифт отличается от современных методов вывода на орбиту. Но вес и влияние авиакосмической промышленности прошлого и сегодня остаются огромными. Ее сотрудники идеологически закостенели и опираются на букву закона. Если дело пойдет так и дальше, осложнений не миновать.

— Ничего нельзя сделать. За пять лет они построили вот это, по крайней мере. — Дин И обвел рукой космоплан. — И на этом они заработали политический капитал, с помощью которого выдавливают всех посторонних.

Заработали динамики в салоне:

— Внимание, мы приближаемся к высоте двадцать тысяч метров. Мы полетим в разреженной атмосфере, возможны воздушные ямы, сопровождающиеся кратковременной невесомостью. Не беспокойтесь. Повторяю: пожалуйста, не расстегивайте привязные ремни.

— Наш полет на станцию на сей раз не связан с термоядерным проектом, — сообщил Дин И. — Нам нужно вернуть на Землю ловушки космических лучей. Они дорого стоят.

— Физические эксперименты с высокими энергиями в космосе прекратили? — спросил Чжан Бэйхай, затягивая ремень безопасности.

— Прекратили. Понимание бесполезности этих работ в будущем можно считать разновидностью успеха.

— Софоны победили.

— Да. У человечества осталось не так уж много теоретического резерва: классическая физика, квантовая механика и теория струн, которая пока что в зачаточном состоянии. Как много практических технологий мы сможем из них выжать, известно лишь Провидению.

«Высокий рубеж» продолжал подъем. Его атмосферные двигатели ревели под нагрузкой, как будто взбирались на крутую гору. Но воздушные ямы не встречались. Космоплан приближался к высоте тридцать тысяч метров — потолку авиации. Посмотрев в иллюминатор, Чжан Бэйхай увидел, что синева неба блекнет и тускнеет, а солнечный свет становится более резким.

— Мы находимся на высоте тридцать одна тысяча метров. Атмосферная фаза полета завершена. Сейчас начнется космическая фаза. Пожалуйста, установите свои кресла в соответствии с иллюстрацией на экране, чтобы легче переносить перегрузки.

Чжан Бэйхай почувствовал, как космоплан слегка поднялся, словно сбросив часть груза и став легче.

— Отделилась сборка атмосферных двигателей. Пуск космического двигателя через десять секунд, девять, восемь…

— С их точки зрения, это и есть настоящий взлет. Наслаждайтесь! — сказал Дин И и закрыл глаза.

Когда обратный отсчет дошел до нуля, раздался оглушительный рев, словно зарычало все небо. Пассажиров медленно сжал гигантский кулак перегрузки. Чжан Бэйхай с трудом повернул голову, чтобы посмотреть в иллюминатор. Он не увидел факела двигателя, но широкая полоса разреженного воздуха светилась красным. Казалось, что «Высокий рубеж» плывет сквозь закат.

Пятью минутами позже отделились ускорители. Еще через пять минут разгона отключился главный двигатель. «Высокий рубеж» вышел на орбиту.

Тяжелая рука перегрузки внезапно перестала давить, и тело Чжан Бэйхая всплыло из глубин кресла. Привязной ремень не дал ему улететь; но, по его ощущениям, он и «Высокий рубеж» уже не были частями единого целого. Раньше их объединяла гравитация, но она исчезла. Он и космоплан теперь летели бок о бок сквозь космос. В иллюминаторе сияли самые яркие звезды, какие он когда-либо видел. Потом, когда космоплан изменил ориентацию, салон осветило солнце, и в его лучах замельтешили мириады светящихся точек — танцующие в невесомости пылинки. Космоплан медленно разворачивался, и перед Чжан Бэйхаем появилась Земля. С этой низкой орбиты он не мог увидеть планету целиком; он видел лишь ее часть, ограниченную дугой горизонта. Но контуры континентов были легко узнаваемы.

А затем в иллюминаторе появилось долгожданное небо, полное звезд. Чжан Бэйхай мысленно произнес: «Папа, я сделал первый шаг».

* * *

Пять лет генерал Фицрой чувствовал себя Отвернувшимся в прямом смысле слова. Стена, к которой он отвернулся, была огромным экраном с картой звездного неба — того его участка, где находилась система Трисоляриса. На первый взгляд экран был полностью черным, но, присмотревшись повнимательнее, можно было заметить светлые точки. Фицрой настолько привык к виду этих звезд, что, когда на одном скучном совещании он нарисовал их по памяти, его рисунок практически совпал с фотографией. Три звезды Трисоляриса, неприметно светившие в центре, при стандартном увеличении выглядели как одна. Но каждый раз, увеличивая масштаб, генерал находил, что их взаимное расположение изменилось. Этот хаотический танец в космосе захватывал его, и он забывал, что, собственно, высматривал. Щетка, обнаруженная пять лет назад, постепенно рассеялась, а вторая еще не появилась. Флот Трисоляриса поднимал волны и оставлял видимые следы, только проходя через облака межзвездной пыли. Земные астрономы подтвердили, наблюдая за поглощением света далеких звезд, что за четыреста лет пути флот пройдет сквозь пять таких облаков. В народе их назвали «снежными заносами», по аналогии с полосками наметенного снега, на которых прохожие оставляют свои следы.