Тёмные птицы - читать онлайн книгу. Автор: Марина Козинаки, Софи Авдюхина cтр.№ 68

– Нина Полудница.

Неудивительно. Ниночка и Настенька (наверняка эта будет следующей) тут как тут. Стала бы Марьяна водиться с незнатными?

– Анастасия Лопухина.

Настенька оказалась единственной Огненной колдуньей из всех двенадцати.

* * *

В приоткрытую дверь влетел черный коршун, затем вспыхнул яркий свет, и, сделав в воздухе кувырок, на пол упал человек. Он лежал и не шевелился. Митя захлопнул дверь, чтобы не впустить еще и холодный дождь, и наклонился над Севой.

– Эй, – сказал он. – Ты как?

– А ты как? – спросил Сева, не открывая глаз. Лицо его имело абсолютно безжизненный вид. Под всей его фигурой растекалось черное пятно плаща-куколи, к свитеру прилипла сухая листва.

– Ты сам сможешь встать?

– Нет, да мне и незачем, я лучше полежу тут.

– Понятно. – Муромец распрямился и направился к раскрытым на столе книгам. – Да, ну и выбрал ты себе долю. Всего несколько дней в теле птицы, а выглядишь уже жутко.

– Как прошло? – спросил Сева, глядя в потолок. – Как прошла помолвка?

Митя покачал головой, усмехнулся себе под нос и стал что-то записывать.

– Даже нечего рассказать?

– Ну… все не так плохо, как могло бы быть… Не так плохо, как будет на свадьбе. Но ты ничего не потерял. Это было лишь большое сборище всей нашей родни.

– Наверное, обсуждали наследство?

– Естественно, – ответил Митя. – Но ничего нового я не узнал. Долгорукие все равно выигрывают гораздо больше от нашего брака, чем мы.

Сева через силу улыбнулся, хотя Митя этого и не видел.

– Может, этот союз и вовсе для вас бесполезен? – сказал он, с трудом выдавливая из себя слова, но продолжая ухмыляться.

– Ты знаешь, что я отвечу на это.

– Не изжила ли себя традиция?

– Овражкин, мы сможем это понять, только отказавшись от нее. Но если выяснится, что в ней все же была необходимость, может стать уже слишком поздно.

– Да-да. Очень пафосно звучит. Под стать Муромцам, Рублевым, Долгоруким и Велес. Я с тобой согласен.

– Ты смеешься? – Митя раздосадованно оттолкнул от себя книги и повернулся к другу, который все так же неподвижно лежал на полу.

– Я бы посмеялся с удовольствием, если бы мои мысли не омрачало кое-что.

– Что?

– Рыженькая девушка, покинувшая ранним утром нашу избушку.

Митя подскочил на месте:

– Ты видел Василису?

– Интересно, почему ты не позаботился об этом? Или тебе было бы все равно, если бы ее кто-то увидел?

– Мне не все равно! – Митя встал. – Кто еще мог ее увидеть?

– Успокойся, никто. Но это была чистая случайность, счастливая для тебя и для нее. Хотя я, конечно же, спас бы тебя и сказал всем, что она оставалась со мной.

Митя опустился обратно на стул и уставился в окно.

– Я могу задать тебе личный вопрос? Понимаешь, я сам что-то не могу соединить эти два момента – выходящую из нашей избушки Василису и твое отлучение, так на минуточку, на собственную помолвку…

– Не тебе учить меня, что плохо, а что нет…

– Может, и не мне, но на ней лица не было, Муромец! На этой несчастной девчонке! Что здесь произошло?

– Лица… не было?..

– Ты так удивлен? Ожидал, что она будет скакать вприпрыжку от счастья? Знаешь, какие у меня предположения? Ты сначала пытался показать ей, что она тебе не безразлична. Потом заручился ее вниманием. Потом понял, что она отвечает тебе взаимностью. Признался ей во всем. Затем пропустим несколько моментов. А потом ты оставил ее, так?

– Когда ты это перечисляешь, получается, что так.

– Что ты сказал ей перед уходом?

– Ничего. Я написал ей письмо. Я написал все как есть. Что я вынужден уйти и что мы с ней никогда не будем вместе. Что я не стану ухаживать за ней, потому что она… В общем… может быть либо только она одна, либо вообще никого. Я не могу оставить ей никакие вторые роли…

– Что-то важное предшествовало этому письму, Муромец? Ты же не написал его просто так, нет? Почему она всю ночь провела у нас?

Митя не ответил. За окнами бушевал ветер и гнул к земле старую бузину.

– Н-да, – протянул тихо Сева. – А еще благородная кровь.

– Прекрати это, Овражкин. – Митя снова вскочил на ноги и приблизился к Севе. – Прекрати иронизировать! Все не так просто, как тебе кажется! Ты ничего не понимаешь в этом!

– Я ничего не понимаю? – Сева приподнялся на локтях. – Я понимаю больше, чем ты можешь мне сказать. Ты влюблен в нее! Да я же Воздушный! Все подобные эмоции я чувствую в окружающих так, как будто они мои собственные. И даже если сам я не испытываю этого, я знаю, когда такое испытывают другие. Ты же думаешь о ней целыми днями и наряжаешься каждое утро, чтобы только она на тебя посмотрела! Ты влюблен в нее, Муромец, но мне нужно узнать, почему это все же позволило тебе заключить официальную помолвку с Марьяной Долгорукой.

– Зачем тебе это знать? – после долгой паузы произнес Митя.

– Так нужно. Проверяю одну свою личную теорию, касающуюся чувства, которое спасает города.

– Что еще за бред?

– Почему ты не остался с ней? – все так же негромко, через силу процедил Сева. – Разве это сравнится с особняком Долгоруких и десятком мешков их самоцветов?

– Да при чем здесь самоцветы! То ты циничен и безжалостен, презираешь всех вокруг, и на чувства девушек тебе наплевать, а то вдруг заделался романтиком! Что станет со мной, если моя семья отвернется от меня? Как я могу так их всех подвести? Они сохранили наше общество. Благодаря им я обладаю силой, превышающей силу большинства колдунов моего возраста, благодаря им я…

– Что станет, если Василиса отвернется от тебя? Ты никогда не узнаешь, как это – быть с ней. Никогда. Ты только вдумайся в это слово.

– Наверное, это будет трудно…

– Слушай, мне нравится Василиса. Ты не против, если я когда-нибудь женюсь на ней? – перебил его Сева и сел, сделав очень серьезное лицо. – Ты знаешь, мне ничего не стоит повлиять на нее и внушить, будто я ей тоже симпатичен.

Митя поглядел на него со своего места в полной тишине.

– Это шутка, конечно, – сказал Сева. – Но что, если когда-нибудь она полюбит кого-нибудь другого? И ты ее больше никогда не увидишь.

– Да что с тобой такое? – На этот раз в облике Муромца появилось что-то грозное.

– Даже не знаю, как тебе объяснить. Но иногда что-то важное до нас доходит слишком поздно. – Сева вскочил, обернулся коршуном и вылетел из избушки.

* * *

Где-то вырвалась из оков вода. Страх перестал ее сдерживать… Всплеск послышался на темной стороне. Весы покачнулись. Сотни живых существ ощутили тревогу в своих сердцах. Сотни живых существ почувствовали, как затрещали по швам древние устои… Как магия предков вдруг ослабла. Как сила рода вдруг предала.