Эйлин - читать онлайн книгу. Автор: Отесса Мошфег cтр.№ 56

Ребекка обмотала шарф вокруг моей головы, потом натянула его край мне на лицо, так что на виду остались только глаза. Потом хихикнула.

— Ты выглядишь круто. Теперь бери револьвер. Покажи, как ты его держишь.

Я сделала то, что она велела, держа оружие обеими руками, вытянутыми вперед, и склонив голову.

— Отлично, Эйлин, — улыбнулась Ребекка, уперев руки в бока и прищелкнув языком. — Крутая девушка, — снова сказала она.

Я смотрела, как Ребекка идет к двери погреба, отпирает замок и вытаскивает цепь, удерживавшую дужки засова. Потянув за скобу, она открыла дверь, ведущую на темную крутую лестницу. Пошарив рукой по стене, дернула за грязный шнур. Зажегся свет. Ребекка обернулась, тяжело дыша и улыбаясь, и сжала мое плечо.

— Идем, — позвала она. Я взяла свободной рукой сумочку и следом за ней спустилась по ступеням.

* * *

— Рита? Это я, — позвала Ребекка. Голос ее был осторожным, мягким, словно у медсестры или учительницы. Это удивило меня.

Под шарфом, прикрывавшим нижнюю часть моего лица, у меня потел и чесался нос, но видела я отчетливо. Лестница была крутой, и спуск занял столько времени, что мне казалось, будто мы спускаемся в трюм какого-нибудь старого корабля или в гробницу. Свет от такой же голой лампочки отбрасывал резкие черные тени, которые разбухали и сжимались на утоптанном земляном полу, когда лампочка раскачивалась на шнуре. Я шла осторожно, нашаривая каждую ступеньку, чтобы не упасть и не опозориться. Внизу на меня вновь снизошло спокойствие. Темная, холодная сырость погреба погасила мою пульсирующую тревогу, приглушила громкий стук моего сердца. Мне вспомнились книги о девушке-детективе Нэнси Дрю, которые так любила Джоани. Одна из них называлась «Тайный погреб». Конечно же, мне было не по себе в роли Эйлин-заговорщицы, Эйлин-сообщницы-с-револьвером, но оказавшись внизу, я успокоилась. Этот подвал неким образом был моей территорией. У подножия лестницы я решительно ступила на земляной пол.

— Будь крутой, — шепнула мне Ребекка.

Но я уже была крутой. Револьвер в моей руке ни разу не дрогнул. Повернувшись лицом к углу погреба, я увидела миссис Польк. Она полулежала на полу — связанные ноги согнуты в коленях, — привалившись спиной к стене. На ней были грязные белые носки и пожелтевшая ночная рубашка с кружевом по вороту. Распущенные волосы стояли дыбом, глаза были мокры от слез. Эта картина глубоко впечаталась в мою память. Миссис Польк была похожа на старую толстую Золушку; взгляд ее светлых глаз перебегал с меня на Ребекку и обратно, и в этих глазах не читалось раскаяния. Ребекка связала запястья женщины поясом от ее домашнего халатика и привязала их к трубе, уходящей в потолок. Здесь, в погребе, практически не было ничего другого, к чему можно было привязать пленницу: у стены стояла старая ржавая газонокосилка на колесах, сломанное деревянное кресло, а в углу валялась груда деревяшек, похожая на какую-то разобранную мебель: обеденный стол или детскую кроватку.

— Не стреляйте! — вскрикнула женщина, безуспешно пытаясь прикрыть лицо связанными руками. — Пожалуйста, не убивайте меня, — молила она.

В тот момент это казалось нелепым. Конечно же, я не собиралась стрелять в нее. Я была рада, что мое лицо прикрыто. Это не позволяло миссис Польк увидеть мою усмешку, которая могла бы успокоить ее. И все же я продолжала держать пистолет нацеленным в ее сторону.

— Она вполне может пристрелить вас, — мягко, уговаривая, произнесла Ребекка, — если вы не скажете нам правду.

— Какую правду? — всхлипнула женщина. — Я не знаю, чего вы хотите. Пожалуйста…

Она уставилась на меня, словно ожидая ответа. Я хранила молчание. Даже там, в подвале, когда я держала несчастную женщину под прицелом, во всей этой ситуации присутствовал любопытный элемент игры «понарошку». Я точно так же могла бы сидеть в темном чулане с другими детьми, рассказывая им страшные истории и пытаясь в потемках ухватить кого-нибудь, чтобы напугать еще больше, — словом, делать то, чего не сделала бы при свете дня. Я никогда не играла в такие игры в детстве, но мне представлялось, что когда игра заканчивается и все вылезают из чулана, то в мире все остается таким же, каким было до игры. Ничего плохого не случилось. Все вернулось к нормальному течению. Однако есть некое потайное следствие: или твоя популярность и престиж возросли, или, если ты плохо фантазировал и рассказывал, твоя репутация пострадала. Здесь, в погребе, ставкой было отношение Ребекки ко мне, мое счастье. И все же я верила, что ее план сработает: мисс Польк почувствует облегчение, когда сознается в том, что она и ее муж сделали с их сыном, поблагодарит Ребекку за извлечение давно похороненной истины на свет, за спасение от чудовищной тайны и лжи. После этого миссис Польк сможет встретиться с сыном уже по-другому. Она снова сможет жить нормально. И в результате мы с Ребеккой навеки станем лучшими подругами. Все будет замечательно.

— Пожалуйста, — повторила миссис Польк. — Чего вы от меня хотите?

— Объяснений. — Ребекка выпятила грудь и положила ладони на бедра. — Рита, мы знаем, что вам было нелегко замужем за человеком, который любит маленьких мальчиков. Мы понимаем, что вы долго пробыли в этом доме наедине с осознанием своей вины. Вам, конечно же, пришлось нелегко. Скажите, почему вы помогали своему мужу делать то, что он делал, — почему вы ставили Ли клизмы? Почему вы никому не рассказали о том, что происходит? Поведайте нам. Снимите с души этот груз.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — заявила миссис Польк, отводя глаза. — Я никогда бы не сделала Ли ничего плохого. Он — мой сын. Моя плоть и кровь. Я — его мать, во имя Христа!

— Эйлин, — произнесла Ребекка, и я вздрогнула от звука моего имени. — Сделай что-нибудь.

Выставив револьвер, я сделала шаг к миссис Польк. Она издала странный дрожащий вопль, потом закричала, снова и снова взывая о помощи. Где-то наверху залаяла собака, и этот звук эхом отдавался в погребе в промежутках между криками женщины. Ребекка зажала уши ладонями.

— Тихо, — велела я. Но миссис Польк кричала слишком громко, чтобы услышать меня. — Твой визг тут не поможет, — рявкнула я, повысив голос — так громко я никогда прежде не говорила. — Заткнись!

Она прекратила кричать и посмотрела на меня, втягивая воздух короткими быстрыми вдохами и брызгая слюной изо рта. Я подошла еще на шаг ближе и навела револьвер прямо ей в лицо. Я пыталась сообразить, что бы в такой ситуации сказал и сделал мой отец.

— Не думай, что я не нажму на спуск, — начала я. — Кто тебя хватится? Ты можешь вечно гнить здесь. Мы можем похоронить тебя прямо здесь, — я топнула ногой по утоптанному земляному полу, — и никто не придет выкопать твой труп, потому что никому нет дела, жива ты или умерла.

Могу сказать только, что благодаря моей домашней обстановке и профессии я годами исподволь училась тому, как говорить с человеком так, чтобы у него не осталось другого выбора, кроме повиновения. По сути, я обладала уникальной подготовкой и опытом, позволяющим выжать из этой женщины всю отвратительную правду. Я размышляла. Я смотрела на Ребекку. Казалось, мое выступление произвело на нее глубокое впечатление. Она сделала шаг назад, чуть приоткрыв рот, и слегка помахала рукой, словно говоря мне продолжать дальше в том же духе. Это было восхитительно. Я поправила край шарфа, прикрывавший мой нос, и наклонилась над миссис Польк. Ее лицо было мокрым от слез и красным, как жарящаяся свинина.