Эйлин - читать онлайн книгу. Автор: Отесса Мошфег cтр.№ 31

Когда я смотрела, как Рэнди почесывает локоть, а потом прислоняется к косяку комнаты свиданий, до меня дошло: я больше не влюблена в него. Для моего нового взгляда, затуманенного только что зародившимися чувствами к Ребекке, Рэнди был никем, лицом в толпе, серым и бессмысленным, словно старая вырезка из газеты, прочитанная столько раз, что она больше не производила на меня никакого впечатления. Такой может быть любовь. Она может рассеяться в мгновение ока. С тех пор такое иногда случалось со мной. Любовник покидал мое теплое ложе, чтобы выпить стакан воды, и, вернувшись, обнаруживал, что я холодна и отчуждена, что он не вызывает у меня ни малейшего интереса, словно незнакомец. Любовь также может вернуться вновь — но никогда прежней, невредимой. Второй заход неизбежно омрачен сомнениями, колебаниями, отвращением к себе. Но к тому случаю это не относится.

Когда Джеймс вернулся, то, к моему великому удивлению, он ввел в комнату Леонарда Полька. Леонард шел спокойно, почти беспечно, хотя руки его были скованы за спиной. Он оказался выше, чем я думала; все его движения были отмечены той неуклюжей мягкостью, едва ли не расхлябанностью, которая часто проявляется у парней, прежде чем их тела обретут полную мужскую силу. Однако в его походке можно было уловить странную пружинистость. Лицо его было спокойным и ясным: подобной безмятежности и легкой настороженности я не видела ни у одного другого мальчика; в его поведении смутно брезжила скрытность, и это мне нравилось. Он выглядел непроницаемым, холодным и чем-то довольным, как будто ничто не могло задеть его, — и в то же время оставался таким же невинным, как то безмолвное существо, которое бездумно ласкало себя на раскладушке в карцере. Я всмотрелась в его лицо, высматривая, что может скрываться за его маской полного довольства, но не увидела ничего. В этом отношении он был гением — подлинным мастером. Его маска была самой лучшей, какую я когда-либо видела.

Джеймс провел его мимо стеклянной стены вестибюля. Когда они миновали стул, на котором с другой стороны стены сидела миссис Польк, Леонард улыбнулся. Я представила этого мальчика в темной спальне его родителей, стоящим с кухонным ножом над спящим отцом, и лунный свет, подобно молнии, блеснул на лезвии, когда Леонард резким сильным движением опустил его, рассекая горло мужчины. Могло ли это странное, спокойное существо совершить подобное деяние? Рэнди ввел его в комнату свиданий, усадил на стул, снял наручники и встал в дверях.

— Миссис Польк? — позвала я.

Женщина в вестибюле поднялась с места и направилась ко мне. Я совершенно четко помню то, как увидела ее в первый раз, хотя она была совершенно непримечательной. На ней были отглаженные черные брюки, туго обтягивавшие ее объемистые бедра. Свитер ее напоминал лоскутное одеяло — разноцветные квадраты шли по груди и выпирающему животу. Полная, растрепанная, эта женщина показалась мне отвратительной. Она не была такой уж толстой, однако живот у нее выпирал довольно сильно, и вся она выглядела расплывшейся, усталой и нервной. Она ступала скованно, переваливаясь на ходу из стороны в сторону, как ходят некоторые полные люди; через руку у нее было переброшено коричневое пальто, сумочки у нее не было. Когда она входила в комнату, я заметила, что в туго стянутом пучке вьющихся волос у нее на затылке застряли какие-то белые пушинки. Помада у нее была дешевая, неестественно фуксиево-розового цвета. Я внимательно смотрела на ее лицо, пытаясь определить, насколько она умна. Из-за полноты она казалась мне глупой — я тогда была склонна расценивать людей такого телосложения как идиотов, слабоумных, — но взгляд ее ясных синих глаз был острым, с той же странной косинкой, что у ее сына. Я видела их сходство — глаза, веснушки, полные губы. Женщина, казалось, нервничала, отдавая свое пальто Рэнди, пока я обыскивала ее. Моя ладонь с легким шлепком соприкоснулась с ее ягодицей, мягкой и широкой. Я подавила странное желание обнять ее и попытаться хоть немного успокоить. Она выглядела жалкой и грузной, словно свинья в ожидании мясницкого ножа.

— Готово, — сообщила я ей.

Она забрала у Рэнди пальто и села за стол напротив Леонарда — или Ли, как его называли. Взгляд у миссис Польк блуждал, мальчик же просто улыбался. Я переводила глаза с матери на сына. Если теория Ребекки об эдиповом комплексе была верна, возможно, я страшно ошибалась в том, какого рода женщин тогдашние мужчины считали привлекательными, потому что я никак не могла вообразить миссис Польк в роли той, за кого можно было пойти на убийство. Хотя, может быть, Ли Польк был просто не в своем уме. Было невозможно сказать, о чем он думает. Его маска ни на миг не приоткрыла то, что пряталось за ней. Это не была моя каменная, невыразительная «посмертная маска», не была и личина застывшей бодрости, часто встречающаяся у домохозяек и других печальных и униженных женщин. Это не была маска злодея-головореза, надетая ради того, чтобы отпугнуть потенциальную угрозу обещанием жестокости и ярости. И это не была нежная маска застенчивости, которую надевают мужчины, притворяясь ужасно слабыми и чувствительными, готовыми сломаться от малейших трудностей. Ли носил странную маску спокойного удовлетворения, своеобразную в своей фальшивости, — потому что она почти не выглядела фальшивой.

Словно бы пытаясь удержаться от слез, миссис Польк закрыла глаза, сдавила пальцами переносицу и медленно выдохнула. Миг спустя она сложила руки на столе и открыла рот, чтобы заговорить. Но тут из коридора послышался громкий перестук шагов, заставивший нас всех прерваться и оглянуться. Это была Ребекка. Широкими шагами она направлялась прямо к нам. В одной руке у нее был блокнот, в другой — сигарета. Миссис Польк, я и Рэнди застыли при ее приближении. Сначала она казалась просто зыбким силуэтом, потом — неким видением в облаке цвета лаванды, с массой рыжих волос, ниспадающих на плечи. Приблизившись, Ребекка молча и серьезно посмотрела на нас, и я увидела, что ее пальцы сжимают блокнот, словно лапки ящерицы, вцепившейся в камень. Отчего-то она была напряжена, хотя пыталась улыбнуться, однако ее выдавал нервозный блеск глаз. В конце концов, под всей этой красотой скрывалось человеческое существо, способное волноваться и нервничать. Это почему-то успокаивало меня. Затем до меня дошло, насколько спланированным было ее появление. Это она пригласила миссис Польк? Что сделала Ребекка с личным делом Леонарда? Она кивнула мне и Рэнди и встала между нами в проеме распахнутой двери, едва ли не прижимая к себе блокнот. Наблюдая за матерью и сыном, сидящими за столом, Ребекка делала какие-то записи, не глядя на бумагу и рассеянно стряхивая пепел на пол, когда сигарета дотлевала до ее пальцев.

Во время разговора миссис Польк старательно держала голову прямо. Не помню, что она сказала сыну, однако там не было ничего важного. Что-то там о его двоюродных братьях и сестрах, может быть, что-то о деньгах. Мелочи, ерунда. Сын молчал. В какой-то момент миссис Польк печально вздохнула и устремила усталый взгляд в стену. Когда я попыталась из-под руки Ребекки посмотреть, что она пишет, это выглядело как детские каракули. Поскольку я никогда прежде не видела стенографии, я решила, что это просто бессмыслица, закорючки на бумаге, которые она рисует, чтобы притвориться, будто делает записи. Я этого не понимала. Когда доктор Фрай приходил наблюдать за визитами родственников, он никогда не делал пометок. Конечно же, я гадала, зачем Ребекке вообще понадобилось присутствовать здесь. Доктор Брэдли ни разу даже не выглянул в вестибюль.