Разрушение Дрездена. Самая крупномасштабная бомбардировка Второй мировой войны. 1944-1945гг. - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Ирвинг cтр.№ 26

По мнению министерства иностранных дел, управления политической войны и министерства экономической войны, с которыми обсуждался «Удар грома» и получил принципиальное одобрение, такая атака могла ускорить неотвратимую победу или склонить чашу весов в ее пользу.

Но по совету Объединенного комитета по планированию этот план был отложен до того времени, когда Объединенный комитет по разведке посчитает складывающиеся обстоятельства благоприятными. В докладах 25 января 1945 года Объединенный комитет по разведке представил подробную оценку нового советского наступления на Восточном фронте, в свете которого «Удар грома» был пересмотрен. По мнению комитета, поддержка, которую силы стратегической бомбардировочной авиации союзников могли себе позволить оказать русским в течение последующих нескольких недель, оправдывала срочное рассмотрение возможностей использования их таким образом. В этом докладе от 25 января делался особый упор на необходимость сосредоточиться на объектах нефтяной промышленности. Бомбежка танковых заводов, которые снабжали танковые дивизии машинами, отправляемыми прямо на фронт, должна была стоять хотя бы на втором месте после первостепенной атаки на нефтяные объекты. Наконец, комитет доложил о возможности вмешательства в попытки немцев спешно отправлять подкрепление на Восточный фронт (хотя это, конечно, едва ли было серьезной угрозой на данном этапе войны, как мы видели выше по реакции Гитлера на просьбу Гудериана). Комитет предложил подвергнуть бомбардировке коммуникации, и в особенности «интенсивной и продолжительной бомбардировке» — Берлин. Однако это был первый доклад, привлекший особое внимание к возможности оказания поддержки русским на Восточном фронте, и, хоть и поставленная на последнее место, атака коммуникаций была обсуждена в этом контексте.

Во втором докладе Объединенного комитета по разведке «Удар грома» рассматривался более подробно в качестве средства оказания поддержки русским, поскольку изначальный план сокрушительного удара для подрыва морального духа, как в нем утверждалось, не стал бы решающим, даже будучи соотнесен во времени таким образом, чтобы совпасть с благоприятным этапом наступления русских. Один из недостатков подобного рода доклада, и в этом нет вины комитета, состоит в том, что советский Генеральный штаб не ставил западных союзников заранее в известность о своих предстоящих военных операциях. Крупное наступление советских войск началось, если вспомнить, 12 февраля, но только 25 января Объединенный комитет по разведке опубликовал подробные доклады о нем. Можно заметить, что минимальная задержка хотя бы на 13 дней перерыва между началом нового наступления русских и самого раннего «одновременного» нанесения «Удара грома» по германскому городу не способствовала утверждению тесного взаимного сотрудничества между Западом и Востоком, а скорее наоборот.

Объединенный комитет по разведке полагал, что, если такая атака планируется в связи с той обстановкой, которая преобладала на Восточном фронте, силы стратегической бомбардировочной авиации все же еще могли оказывать поддержку советскому наступлению таким образом, который, по крайней мере, показал бы немцам, что взаимное сотрудничество между Востоком и Западом — реальность (немцы использовали бы любой разлад между союзниками). Огромное замешательство могло бы произойти за позициями немцев в случае осуществления атаки на переполненный беженцами Берлин. Огромный поток беженцев из подвергнутого воздушному удару Берлина прибавился бы к уже хлынувшим на запад с захваченных советскими войсками территорий переселенцам. Это, несомненно, «создало бы препятствия упорядоченному движению войск на [Восточный] фронт и сковало германскую военную и административную машину». В дополнение к этим тактическим соображениям в этом втором докладе комитета выражалось мнение, имеющее значение ввиду предстоящей Ялтинской конференции о том, что, возможно, есть «политическая ценность» в демонстрации русским «наилучшим открытым для нас способом» желания оказать им поддержку в текущем наступлении.

Британское министерство авиации не замедлило приступить к действиям, руководствуясь этим докладом. Заместитель начальника штаба ВВС сразу же позвонил сэру Артуру Харрису, чтобы ознакомить его с изложенными в докладе рекомендациями и обсудить возможные последствия. И хотя Харрис подтвердил, что рассматривал Берлин как уже «намеченный объект», сэр Норман Боттомли указал, что, поскольку теперь составлен в полном объеме план сокрушающего удара по Берлину, Харрису придется координировать свои операции со стратегическими ВВС США и, по всей вероятности, консультироваться с начальниками штабов. В ходе этого разговора, судя по записке, переданной Боттомли начальнику штаба военно-воздушных сил, сэру Чарльзу Порталу, на следующий день, сэр Артур предложил осуществить дополнительные атаки на Хемниц, Лейпциг и Дрезден, которые, наравне с Берлином, разделяли задачу по приему эвакуированных с востока и которые опять же были ключевыми пунктами в системах коммуникаций, обслуживающих Восточный фронт.

Было особенно нелепо, что сэр Артур Харрис должен был теперь консультироваться по плану сосредоточения всей мощи бомбардировочной авиации в районе атаки, поскольку он давно и безрезультатно отстаивал перед штабом ВВС стратегию продолжения ковровых бомбардировок района в качестве ключевого условия разгрома Германии, в противоположность бомбардировкам избранных объектов. Правительство и штаб ВВС с самых первых дней войны знали о возможности воздушных атак районов в качестве средства нанесения удара в сердце военной промышленности Германии, так же как знали о сопутствующем им психологическом эффекте. И в самом деле, усилия командования бомбардировочной авиации в 1943–1944 годах были в значительной степени направлены на бомбардировку городов. Однако на этой стадии войны успех воздушных атак на нефтеочистительные заводы, проводимых сэром Артуром Харрисом и американцами летом 1944 года, убедил штаб ВВС, что, продолжая отдавать высший приоритет атакам на нефтяные объекты, можно решающим образом повлиять на ход войны еще до конца года. Однако Харрис настаивал на возможности продолжения атак районов как средстве расчленения Германии, подрыва ее материальной базы и морального духа населения в противовес невозможности действовать по намеченному плану, необходимому для бомбардировок по точечным целям при определенных погодных условиях.

Несмотря на включение нефтяных объектов в список целей высшего приоритета в течение осени 1944 года, в период с октября по декабрь 58 процентов операций командования бомбардировочной авиации было нацелено на города. (Доля 14 процентов, приходящаяся на нефтяные предприятия, предполагает более значительные усилия, чем может отображать голая цифра, из-за точных координат расположения целей.) В письме сэру Чарльзу Порталу 1 ноября Харрис отмечал, что в течение 18 месяцев бомбардировочная авиация, фактически, разрушила 45 из 60 главных германских городов. Кроме того, командование предложило подвергнуть разрушению нетронутые объекты: Магдебург, Халле, Лейпциг, Дрезден, Хемниц, Бреслау, Нюрнберг, Мюнхен, Коблен и Карлсруэ, а также довершить разрушение Берлина и Ганновера. Однако предлагавшееся изменение приоритетов не было уступкой Харрису со стороны штаба ВВС, и тупик стратегической линии продолжал оставаться.

В середине января с развязыванием нового наступления русских Харрис в письме Порталу от 18 января довел дело до кульминации, вновь выразив свое недовольство политикой бомбардировки выборочных целей, которой требовал план, ставивший на первое место нефтяные объекты. Он выступал за разрушение Магдебурга, Лейпцига, Хемница, Дрездена, Бреслау, Позена, Халле, Эрфурта, Гота, Веймара, Эйзенаха и оставшейся части Берлина — то есть за перенос внимания с промышленных объектов на восточногерманские города. В заключение в письме указывается, что Порталу следует подумать, не лучше ли поступить так для успеха британского оружия, что только и имеет значение, если Харрис должен остаться при своем командовании. Перед лицом ультиматума сэр Чарльз Портал был вынужден сделать неприятный выбор: либо остаться на критическом этапе войны без командующего, репутация которого была чрезвычайно высока, либо оставить нынешний тупик по поводу приоритетов. Он выбрал последнее, и в письме от 20 января попросил Харриса остаться, но рассмотреть существующие приоритеты, несмотря на свое недоверие к ним.