Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях - читать онлайн книгу. Автор: Василий Потто cтр.№ 595

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях | Автор книги - Василий Потто

Cтраница 595
читать онлайн книги бесплатно

По мнению Паскевича, нужна была по крайней мере дивизия пехоты в полном составе и два донских казачьих полка с конной батареей. Кроме того, он полагал необходимым иметь под рукой на Кавказской линии, или по меньшей мере в Астрахани, еще две бригады пехоты, которые служили бы резервом, «ибо, – как писал он графу Нессельроде, – если требовать войска из России в минуту надобности, то они никогда не поспеют». В Петербурге полагали, однако, что усиленные вооружения Персии объясняются скорее страхом возмездия за убийство посланника, чем наступательными замыслами, – и с помощью медлили. Правда, на Кавказ, в распоряжение Паскевича, назначена была четырнадцатая дивизия с ее артиллерией, но, расположенная во внутренних губерниях России, она не могла прийти ранее лета и даже осени, когда кампания могла уже окончиться. Таким образом, приходилось рассчитывать только на то, что было под рукой, и изыскивать местные средства к улучшению своего положения.

Для решения этой трудной задачи Паскевич прежде всего обратил свою деятельность на внутреннее успокоение Закавказья. По его предложению знаменитый проповедник Ага-Мир-Феттах-Сеид, некогда мудштехид Тавриза, а в то время глава закавказского духовенства Аллиевой секты, объехал все мусульманские провинции и личным влиянием, советами и поучениями в мечетях много способствовал к умиротворению пылких азиатских умов. По крайней мере, после его речей формирование полков в Шеке и Карабаге пошло гораздо успешнее.

Но в то самое время, когда волнение в мусульманских провинциях стало затихать, оно вдруг еще с большей силой вспыхнуло в Грузии. Давно уже тихое брожение, под влиянием тревожных слухов, таилось в умах населения. Раздуваемое злонамеренными людьми, оно незаметно росло все шире и шире и нуждалось лишь в малейшем поводе, чтобы превратиться в бурю. Озабоченный политическими делами, Паскевич не мог уследить за колеблющейся волной брожения и случайной мерой дал повод к взрыву.

Нужно припомнить, что, когда Паскевич, окруженный ореолом побед, явился в Тифлис и ликовавший город в его лице приветствовал падение ахалцихских твердынь, стоявших вечно черной бедой у ворот Иверии, грузинские князья, дворяне и народ под впечатлением этой минуты рвались на службу и просили позволения выставить ополчение. Паскевич отклонил тогда просьбу дворян. «Грузинская милиция, – сказал он губернскому маршалу, – может быть собрана только тогда, когда потребуется в ней настоятельная надобность».

И вот теперь, когда разрыв с Персией сделался почти неизбежен, когда Закавказью грозило вторжение двух сильных соседних держав, Паскевич счел нужным обратиться к грузинам, чтобы призвать их на защиту родного края. 28 февраля он пригласил к себе губернского маршала со всеми уездными предводителями дворянства и лично объявил им о созыве милиции. Решено было организовать из грузин и армян десять пеших дружин, рассчитывая брать по одному милиционеру с каждых пяти домов или семейств.

К несчастью, эта благая мера, сулившая так много выгод для обеспечения края, не только не принесла ожидаемых результатов, но породила для русского правительства массу хлопот и, как увидим ниже, вызвала даже серьезные беспорядки в некоторых местностях Грузии. Казенная шаблонность, с которой составлялась инструкция о призыве милиции, желание все в ней определить и предусмотреть, не соображаясь, однако, ни с духом, ни с исторической жизнью народа, небрежное, а подчас и неумелое отношение некоторых должностных лиц к их обязанностям – все это послужило причиной к тому, что доверие темной массы к правительственному распоряжению было сразу подорвано и создало убеждение, что собирается не временная милиция, а постоянные солдаты.

Старожилы, хорошо помнящие эту эпоху, рассказывают, что первый повод к недоразумениям и подала именно эта инструкция. Она с такой педантичной точностью определяла рост и сложение милиционера, перечисляла все физические недостатки, при которых нельзя было принимать в ополчение, и так пунктуально указывала чуть не в вершках предметы и размеры походного снаряжения и даже оружия, что почти всецело приближалась к правилам рекрутского набора. Правила эти, кроме страха перед солдатчиной, оскорбляли грузин и в их народной гордости. Жил в это время в Кахетии, недалеко от города Сигнаха, один дворянин, по имени Доия; он был хром, едва волочил ногу, но, несмотря на этот физический недостаток, слыл грозой лезгин и на коне один управлялся с несколькими горцами. Сердце его не знало трепета, ружье и пистолет, как заговоренные, не давали ни промаха, ни осечки, а его старый калдын [135] сокрушал все, что попадало под его широкое лезвие. Каждый грузинский подросток знал в то время имя Доия, но еще крепче, чем в Грузии, знали его в горах Лезгистана: и в диком Анцухе, и в вольном Ункратле, и в суровой Аварии. «Неужели же, – спрашивали озадаченные грузины, – наш Доия, сабля которого рассекает пополам двух человек, не может служить отечеству только потому, что он хром?» И отсюда шел вывод: значит, русским нужны не храбрые люди, не милиционеры, джарискаци, а простые солдаты-сарбазы.

Еще более утверждало народ в его убеждении то обстоятельство, что вместе с грузинами призывались на службу армяне, чего при грузинских царях никогда не бывало. Грузины всегда были тавады – рыцари, армяне – мокалаки, купцы, и роль их в деле спасения отечества в дни тяжких испытаний всегда сводилась к крупным и щедрым пожертвованиям. Грузины расходовали кровь, армяне – деньги, и в общем сочетании получалась та сила, которая позволяла слабой Иверии держаться много веков под молотом двух магометанских держав. Желание Паскевича привлечь на службу армян, собственно говоря, было естественно, но оно нарушало вековые обычаи Грузии и потому требовало хоть некоторой предварительной подготовки умов. Между тем все ссылались только на счастливый опыт 1827 года, когда вместе с Паскевичем вышла из Тифлиса конная армянская дружина, но все забывали, что этот случай был исключительный и что дружина шла тогда на великое дело освобождения своего первопрестольного, священного монастыря Эчмиадзина из-под векового владычества магометан. Теперь обстоятельства были другие. Грузины и армяне призывались к знаменам для одного общего дела, для защиты Грузии, – и распоряжение это не могло не поразить народ своей новизной. Как всякая новизна, она и вкривь и вкось обсуждалась людьми, незнакомыми с делом, и порождала все те же зловещие слухи о рекрутском наборе. И вот, едва раздался первый официальный призыв русского правительства, как в самом Тифлисе начались беспорядки, скоро принявшие характер довольно опасного волнения. Случилось это следующим образом.

9 марта тифлисские почетные граждане, купцы, мещане и ремесленники собрались на площадь, называвшуюся в то время Кхабах. Теперь этой площади уже нет, она застроилась большими каменными домами, и на ней разбита нижняя часть Александровского сада, но тогда это был обширный пустырь, служивший излюбленным местом для конных ристалищ и народных сходок. Здесь полицеймейстер и объявил народу о созыве милиции, но в толпе давно уже шныряло много злонамеренных людей, и они-то первые стали кричать, что собирается не джарис-каци (милиция), а постоянное войско. Растерявшийся полицеймейстер тотчас донес о беспорядках военному губернатору. Несколько ремесленников и крестьян, привлеченных на площадь праздным любопытством, были арестованы. Но народ не успокаивался. В памяти очевидцев остался, например, следующий случай: один из почетных тифлисских армян, некто Кетхудов, желая образумить народ личным примером, вывел своего сына и объявил, что он первый записывает его в ополчение. Но едва старик произнес эти слова, как должен был спасаться бегством от разъяренной толпы, преследовавшей его до самого дома. Шум сделался общим. Народ устремился к полицейскому дому, где составлялись поименные списки милиционеров, угрожая разнести его и выпустить арестованных. На площадь потребованы были войска, явился сам военный губернатор генерал-адъютант Стрекалов верхом, произведено было еще несколько арестов, и только с большим трудом удалось наконец рассеять толпы и очистить площадь.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию