Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях - читать онлайн книгу. Автор: Василий Потто cтр.№ 242

Ермолов застал в шамхальстве Мехти-хана, человека безусловно преданного России, оказавшего ей большие услуги при покорении Баку, Кубы и Дербента; он был генерал-лейтенант, имел саблю, украшенную драгоценными каменьями, с надписью: «За усердие и верность», знамя с императорским гербом, бриллиантовое перо, которое носил на шапке, как знак своей власти, и получал шесть тысяч жалованья.

При всей преданности России шамхалы, однако, боялись за свою независимость и берегли ее. Столица шамхальства, Тарки, расположена была на самой коммуникационной линии от Кизляра к Дербенту, и предместники Ермолова не раз просили шамхала принять к себе наши войска, прикрывая их титулом почетного караула; шамхалы не соглашались на это, но Ермолов добился своего со свойственным ему тактом и простотой. Объехав Кавказ и сообщая государю план своих действий, состоявший в том, чтобы протянуть цепь укреплений от Сунжи до Сулака, он писал между прочим: «Таким образом со стороны Кавказской линии приблизимся мы к Дагестану, и учредится сообщение с богатейшей Кубинской провинцией, а оттуда в Грузию, с которой доселе лежит один путь – через горы, каждый год на некоторое время, а иногда и весьма надолго пересекаемый. Мимоходом в Дагестан через владения шамхала Тарковского овладеем мы соляными богатыми озерами, довольствующими все горские народы. До сего времени шамхал не помышлял отдать их в пользу нашу и уклонялся принять войска в свою землю, теперь предлагает взять соль, и войска расположу я у него как особенную милость Вашего Императорского Величества за его верность, которые нужны нам для обеспечения нашей в Дагестан дороги».

Появление русских в шамхальстве с тем, чтобы больше не покидать его, и заложение крепости не могли не встревожить горцев и тем более самих шамхальцев. Глухой ропот пошел по горам. Аварский хан думал воспользоваться этим случаем, чтобы собрать по-прежнему толпы дагестанцев, но в памяти горцев еще свежи были погромы Мехтулы, Акуши, Каракайтага, Табасарани и Казикумыка, и на воззвание хана явилось не более тысячи всадников. С этой горстью людей Султан-Ахмет внезапно появился в шамхальстве, успел произвести волнение не только в дальних селениях, но и в самих Тарках, и обложил Большие Казанищи, где тогда находилось семейство шамхала. Однако первый слух о движении Вельяминова от Бурной заставил аварскую шайку поспешно оставить шамхальские владения. Она отошла в Мехтулу и заняла селение Аймяки, лежавшее на самой границе с вольным Койсубулинским обществом. 29 августа подошел сюда и Вельяминов. Передовое укрепление, расположенное на высокой горе, было взято штыками храбрых апшеронцев, и Вельяминов, втащив на гору шесть батарейных орудий, принялся громить селение, обнесенное каменной стеной. Артиллерийский огонь озадачил аймякинцев. С ужасом смотрели они, как русские ядра быстро обращали крепкие дома их в развалины, уничтожали каменные башни и разметывали стены, которые они считали до сих пор непроницаемыми для огнестрельных снарядов. В смятении горцы бросили аул и врассыпную спасались по горным тропинкам, ведущим к Гергебилю. Наступившая ночь не позволила преследовать бегущих, наутро же Вельяминов узнал, что поражение, нанесенное горцам, и ужас, объявший их, были так велики, что и жители Гергебиля, опасаясь пришествия русских, покинули свой поистине неприступный аул и бежали в горы. Сам Ахмет-хан Аварский был ранен; лошадь, убитая под ним, найдена в Гергебильском ущелье вместе с седлом, которое не успели снять, – так поспешно и беспорядочно было бегство.

Аймяки были разрушены до основания.

Порядок был восстановлен, и Вельяминов с частью отряда возвратился на линию, оставив в Бурной командира восьмого пионерного батальона подполковника Евреинова с двумя батальонами пехоты (Куринского и Апшеронского полков), с ротой пионеров и четырьмя орудиями.

1822 год прошел в Дагестане мирно, и Ермолов воспользовался этим, чтобы произвести некоторые административные перемены. Командующим войсками и военно-окружным начальником Дагестана вместо барона Вреде назначен был генерал-майор Краббе. Самое управление его было перенесено из Кубы в урочище Кусары, где поместилась также и штаб-квартира Апшеронского полка. Куринский полк расположился в Дербенте, и на командира его, полковника Верховского, возложено было управление Табасаранью и Каракайтагом.

Несколько обстоятельств способствовали к тому, чтобы этот мир не нарушился, и между ними не последнее место занимала смерть двух наиболее выдающихся и беспокойных коноводов восстаний. В октябре 1822 года сошел в могилу уцмий Каракайтагский. Еще раньше, в мае того же года, умер Шейх-Али-хан бесславным изгнанником, далеко от родного Дербента, уже не имея там ни друзей, ни сообщников, деятельно раскрытых и уничтоженных Ермоловым. Еще в Акуше главнокомандующему удалось захватить в свои руки документы, свидетельствовавшие о тайных сношениях дербентцев со своим старым ханом, а один из жителей города, некто Истафали-бек, вызвался указать всех тех лиц, которые помогали ему деньгами и вещами. Доносчик знал обстоятельно все, так как долгое время сам был их товарищем и даже получал субсидии от наследного персидского принца в вознаграждение издержек на содержание хана. Необходимо заметить, что все эти лица были не уроженцы дербентской земли, а пришельцы из разных стран, занимавшиеся в городе торговлей. Ермолов решился разрушить гнездо, через которое Персия имела верные сношения с Дагестаном, и нарядил военный суд, под председательством полковника Мищенко (известного героя Башлов). «Вас избрал я, – писал ему Ермолов, – зная ваши строгие правила чести и что вы дадите пример правосудия, которого, к сожалению, здешние жители весьма мало имели в глазах своих». Виновные были уличены в присутствии Ермолова и подвергнуты строгой каре; те, кто еще мог мечтать об измене, должны были теперь прекратить с ханом сношения.

Не имея более пристанища в Приморском Дагестане, Шейх-Али нашел себе приют в горах Койсубулинского общества. Явившись туда с многочисленной свитой, чтобы поддержать свое достоинство в глазах дагестанцев, он скоро истощил последние средства, а пособия из Персии становились между тем все меньше и меньше, так что ему не хватало их даже для содержания своего семейства. Хан принужден был войти в долги, и его положение было тем бедственнее, что скоро он потерял всякую надежду на согласие Персии заплатить их. И он умер в бедности, оставив семью свою без всяких средств к жизни. Койсубулинцы так теснили ее и так настойчиво требовали уплаты долгов, что, опасаясь быть ограбленной, она бежала в Акушу и просила позволения переехать в Дербент. Ермолов приказал отправить ее назад к койсубулинцам.

Так один за другим сходили со сцены исконные враги России, источники вечных смут в Дагестане. Оставался теперь один аварский хан, который, однако, был тем непримиримее, что имел личные поводы ненавидеть Ермолова.

Нужно сказать, что еще в конце 1818 года главнокомандующий, желая создать аварскому хану вечную угрозу низложения, нашел между его родственниками молодого человека, которому по мусульманскому закону могли принадлежать права на управление Аварским ханством. Это был сын Гебека Сурхай, остававшийся в безызвестности только вследствие коварных происков старой ханши.

Дело в том, что после смерти знаменитого Омара правление должно было перейти к его брату Гебеку. Гебек, чтобы лучше упрочить за собою Аварию, решил жениться на вдове Омара Гехили, и ханша, ненавидевшая его всей душой, сделала вид, что согласна. Но когда Гебек, объявленный женихом, вошел в ее комнаты, она хладнокровно приказала умертвить его самым варварским образом. Аварским ханом сделался Султан-Ахмет-бек Мехтулинский, который вскоре затем и женился на Гехили.