Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях - читать онлайн книгу. Автор: Василий Потто cтр.№ 123

Назначенный в исходе 1809 года командующим войсками в Имеретии, Симанович прибыл в Кутаис в то тревожное время, когда главнокомандующий, генерал Тормасов, не довольствуясь уже номинальной покорностью имеретинского царя, потребовал от него полного подчинения воле русского государя, угрожая ему в противном случае низложением с престола силой русского оружия. И так как ответ на этот ультиматум в назначенный срок не был получен, то Симанович 20 февраля 1810 года объявил престол Имеретинского царства упраздненным и в тот же день двинул войска: одни из Кутаиса, для приведения жителей к присяге на подданство русскому царю, другие – из Грузии, для занятия пограничных крепостей, считавшихся, по своему выгодному положению, ключом в Имеретию.

Напрасно Соломон старался затянуть переговоры до того времени, когда дремучие леса оденутся листвой и разольются горные речки, чтобы начать тогда партизанскую войну. Симанович не дал ему времени организовать свои военные силы и менее нежели в месяц, разбив и рассеяв все вооруженные партии, покорил Имеретию. Сам Соломон, будучи заперт искусным движением русских отрядов в Вард-Цихе, сложил оружие и был отправлен в Тифлис в качестве военнопленного.

Победы в Имеретии доставили Симановичу чин генерал-майора и назначение в должность правителя Имеретии, Абхазии, Менгрелии и Гурии.

Спокойствие в покоренном крае продолжалось, однако, всего лишь несколько месяцев. Соломон успел бежать из Тифлиса, и появление его среди имеретинцев было сигналом к новому восстанию, которое, при тогдашних усложнениях, потребовало уже значительного усиления войск в Имеретии. Симанович принялся, однако, за дело со своей обычной энергией. Не тратя времени на бесполезные переговоры с царем, он быстро выступил из Кутаиса против инсургентов. Целый ряд поражений, нанесенных им в течение короткого времени – у Вард-Цихе, в окрестностях Гелатского монастыря, у Гоксы, в Тавазах, в Сазано и Сакоро, – привел к тому, что имеретинцы толпами стали покидать царя, при котором вскоре осталось не более пятисот человек пехоты и конницы. Опасаясь притом измены, Соломон беспрерывно менял место своего пребывания; дни он проводил в лесах и ущельях, а ночи – в потаенных пещерах, скрываясь даже от собственных войск, которые никогда не знали, где он ночует.

Наконец, утомленный физически и нравственно, царь с малым числом своих приближенных успел пробраться в Ханийское ущелье, где стояло вспомогательное турецкое войско. Но когда и это ущелье было взято войсками Симановича штурмом, он вынужден был покинуть родину и искать спасения в турецких пределах. Симанович перенес за ним оружие в Турцию, разбил встретившие его войска в горном проходе Маджас-Цхали и, соединившись потом с Тормасовым, участвовал с ним в кратковременной осаде Ахалцихе.

В исходе 1810 года, после того как Соломон бежал в Ахалцихе, Симанович мог наконец заняться внутренним устройством Имеретии, которая, после двукратного покорения ее оружием, была обращена в простую русскую провинцию.

Не скоро, однако, могли изгладиться в несчастной стране следы борьбы. Поля и виноградники стояли долгое время невозделанными, деревни лежали в развалинах, а жители скрывались в лесах, избегая сношений даже между собой. К бедствиям, причиненным войной, присоединились небывалые в крае наводнения, голод и заразные болезни, от которых в короткое время погибло более тридцати пяти тысяч человек, не считая тех, которые разбрелись по соседним провинциям кормиться милостыней. Симановичу пришлось положить много труда, чтобы спасти по крайней мере последние остатки населения, и деятельность его в этом смысле была так плодотворна, заслуги его были так велики, что достойное имя этого человека, умевшего в мире быть настолько же благородным, как и на войне, поныне живет в благодарной памяти имеретинского народа.

К этому времени относится письмо главнокомандующего, генерала Тормасова, показывающее, как высоко ценились заслуги, взгляды и мнения Симановича. «Уважая опытность и заслуги ваши, – писал ему Тормасов, – и имея истинное к вам расположение, мне весьма приятно быть с вами вполне откровенным. Не скрою от вас, что, судя по необычайным приготовлениям к войне двух сильных соединенных неприятелей, персиян и турок, на будущее лето нам нужно будет много усилий, чтобы сохранить целость Грузии. В этих-то видах я полагал бы взять от вас Грузинский гренадерский полк, как такой, который, находясь под вашей командой, лучше других привык к военным действиям и более других надежен в сражении, тем более что всякий другой полк, который заместит его в Имеретии, под вашим опытным начальством будет скоро хорош и надежен для обороны края.

Притом, судя по природному местоположению Имеретии, наполненной горами и лесами, и зная собственное ваше заключение из бывшего у меня с вами личного разговора, я полагаю, что там с большой пользой можно употребить егерей. Поэтому я думаю назначить в Имеретию пятнадцатый егерский полк и полагаю, что в шефе его, полковнике Печерском, вы встретите хорошего помощника.

Впрочем, привыкнув всегда соглашаться с вашими мнениями, я и на этот раз буду ожидать вашего ответа».

Ответ Симановича был утвердительный, несмотря на то что его положение было затруднительно и трапезундский паша с шестнадцатитысячным войском уже стоял на границе Имеретии. К счастью, дело не дошло до кровавой развязки; распри, возникшие под Карсом между эрзерумским сераскиром и персиянами, расстроили весь план предстоявшей кампании и побудили трапезундский отряд поспешно отступить к Батуму.

Едва Имеретия стала оправляться и залечивать свои тяжкие раны, как Симанович был вызван в Кахетию для усмирения возникшего там мятежа, а вслед за тем, 22 марта 1813 года, назначен военным губернатором Грузии ^[59], облеченный большими полномочиями. Но еще он не успел вступить в управление краем, как обстоятельства вновь вызвали его на боевое поприще; и на этот раз дело, совершенное им, беспримерно в Кавказской войне.

Царевич Александр и его приверженцы после поражения их в Кахетии укрылись в Хевсурию, оставаясь в близком и опасном для русской власти соседстве с Грузией и в то же время почти в безопасности для себя, за громадным подоблачным хребтом, отделяющим Хевсурию и непроходимым весной даже для испытанных кавказских солдат.

В Грузии существовало даже убеждение, что послать в Хевсурию войско – значит то же, что похоронить его заживо среди хевсурских скал, стремнин и бездонных пропастей. Природа Хевсурии сурова, как и нравы ее обитателей. Охваченная вечной зимой, она гармонирует вполне с сумрачным видом людей, суровые лица которых, кажется, не допускают мысли об улыбке и веселье. Хевсуры – народ, для которого как бы не существовали никакие исторические события и народные движения. Забравшись под самые карнизы вечных снегов Кавказского хребта и оградившись ими, как неприступной гранью, они в течение веков жили, не меняя ничего ни в формах своей политической жизни, ни в домашнем быту, ни даже в костюме и вооружении. Их верования, обычаи, язык – одним словом, все важные и все мелочные стороны их быта как бы застыли от вечного холода снеговых вершин; они как святыня хранятся и переходят из рода в род неприкосновенными.