Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях - читать онлайн книгу. Автор: Василий Потто cтр.№ 113

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях | Автор книги - Василий Потто

Cтраница 113
читать онлайн книги бесплатно

Паулуччи был необыкновенно деятелен. С раннего утра до полудня он принимал всех, кто имел в нем нужду, и тут же клал резолюции, которые должны были быть выполнены не позже следующего утра.

Обладая в высшей степени благородным характером, он много заботился о том, чтобы научить людей уважать заслуги других, и первым распоряжением его было перенести тело доблестного князя Цицианова из отдаленной Бакинской провинции в Тифлис в кафедральный собор, где прах героя должен был служить как бы священным залогом дальнейшего благоденствия Грузии. Он откровенно выговаривал грузинским князьям за небрежное отношение к памяти последних царей их, Ираклия и Георгия, гробницы которых, стоявшие в вековой усыпальнице грузинских царей в Мцхетском соборе, оставались в совершенном забвении и забросе. Паулуччи приказал соорудить над ними достойные памятники.

Посетив как-то Елизаветполь, он нашел там содержащимся в крепости под караулом семейство последнего ганжинского хана, погибшего геройской смертью при взятии города, и тотчас же освободил его. «Имея правилом, – писал он по этому случаю наследному персидскому принцу, – чтить память людей, служивших своему отечеству усердно, я отдаю всю справедливость и покойному Джават-хану, который, защищая крепость, пал мертвым на батарее с оружием в руках. В доказательство этого чувства я дал семейству его полную свободу возвратиться в Персию и взять с собой тела покойного хана и сына его Гуссейн-Кули-аги».

Исполняя до назначения его главнокомандующим в Грузии обязанности генерал-квартирмейстера и дежурного генерала Кавказского корпуса, командуя различными отрядами и перенося все лишения походной жизни наравне с солдатами, маркиз Паулуччи имел возможность близко познакомиться с бытом и характером кавказских офицеров. Его приказы дают понятие не об образе мыслей только самого главнокомандующего, который из личного опыта вынес глубокое уважение к доблестным подвигам кавказских героев, но и служат прекрасной характеристикой тогдашнего кавказского военного общества.

«Военнослужащие должны ведать, – писал он, став главнокомандующим, – что лучше умереть со славой, чем жить в бесславии, и для того, хотя бы то стоило жизни, никто не должен шагу уступать неприятелю, несмотря ни на какое его превосходство».

«Я предваряю, – прибавлял Паулуччи, – что кто из офицеров даст над собой верх неприятелю, тот предан будет военному суду и с бесчестием уволен со службы, ибо кто держит в мыслях, что он русский и что его одолеть нельзя, тот сам всегда победит неприятеля».

Высказав с обычным прямодушием то, чего он требовал от офицеров в военном деле, главнокомандующий в то же время преисполнен был даже преувеличенных забот об их нравственном развитии и, не стесняясь называть пороки собственным именем, отнесся с пуританской строгостью к некоторой распущенности, господствовавшей в тогдашних нравах.

«К крайнему моему сожалению, – писал он в одном из своих приказов, – я должен заметить, что многие из офицеров занимаются неумеренным употреблением горячих напитков и даже азартными играми. От первого они теряют все уважение в глазах своих подчиненных, а от второго лишаются времени, нужного для занятий по службе, часто вовлекаемы бывают в разорение, а что еще хуже, подвергают себя лишению чести».

И он обещает употреблять против виновных всю строгость, которую ему внушало личное отвращение его к игре и к неумеренному употреблению крепких напитков.

Другим подобным же приказом он воспрещал всем офицерам иметь на содержании женщин. «Ибо, – говорит Паулуччи, – сие противно нашей христианской религии, а кто отступает от правил ее, тот не может верно и усердно служить государю и отечеству и в сражении не может быть храбрым, ибо имеет нечистую совесть».

Но требуя от войск полнейшего самопожертвования там, где это было нужно, он в то же время берег людей и старался облегчить солдатскую службу, почти уничтожив практиковавшиеся до него утомительные и бесцельные погони за каждой мелкой хищнической шайкой, которые были в крае явлением постоянным и обычным. На просьбу одного из грузинских князей поставить войска для защиты его пограничного имения Паулуччи ответил, что «прежде, при грузинских царях, жители сами защищали свои деревни, а если они теперь стали русскими, то за трусов не стоит утруждать войска, защищающие границы всей Грузии от неприятеля, а не от хищников».

Паулуччи вступил в управление Грузией 22 сентября 1811 года, среди самого разгара военных действий против персиян в Карабаге и против турок со стороны Карса.

В Карабаге расположены были в то время два полка: Троицкий и семнадцатый егерский. Но оба они были изнурены и ослаблены губительными местными лихорадками, так что не в состоянии были положить предел персидским набегам, тем более что в составе этих войск не было вовсе кавалерии, а неприятель действовал не иначе как конными шайками.

Персияне отлично знали состояние наших полков и, мстя за Мигри, сделали Карабаг ареной мелких, но постоянных вторжений. Целью своих нападений они выбирали преимущественно посты, разбросанные по границе. Нельзя, однако, сказать, чтобы эти вторжения, рассчитанные на вернейший успех, послужили к чести персидского оружия. Напротив, они дали только новые случаи обнаружиться тому геройскому духу кавказского солдата, который глубоко внедрился в тогдашних полках и потом преемственно дошел до нашего времени, так как на Кавказе память о минувших подвигах никогда не исчезала вместе с их очевидцами, а воплощалась в предания, переходила в песни и создавала тот типичный характер полков, вовсе не существующий в других войсках русской армии, который составляет великую, ничем не сокрушимую духовную силу.

Вот несколько таких случаев. 7 февраля, на заре, батальон сарбазов, поддержанный сильной конницей, с барабанным боем вдруг ринулся на Шехаузский пост, состоявший всего из двадцати пяти егерей и двадцати семи казаков под командой подпоручика Граховского. Неприятель, окружив дом, где помещались егеря, стал бросать вовнутрь его ручные гранаты, а выбегавших солдат рубил поодиночке. Казаки, не имея возможности соединиться с егерями, засели в каменную церковь и здесь держались до прибытия к ним подкрепления. С ними был и Граховский, не успевший добраться до своих егерей.

Граховского потом судили именно за то, что он защищался не вместе со своей командой. Суд принял во внимание его геройскую оборону в церкви, но все-таки конфирмовал обойти чином. Пример, как строго относились в те времена в кавказских войсках ко всякой самой легкой тени на честь и славу русского имени, какой безукоризненности, если так можно выразиться, требовали тогда и в самом геройстве.

Отбитая от Шехауза, персидская конница рассыпалась по Карабагу и бросилась вымещать свою неудачу на беззащитных жителях. Две шайки ее, встреченные карабагским ханом, были, однако же, истреблены, а остальные ушли за Аракс, уведя с собой несколько деревень со всем скотом и имуществом.

Одним из самых выдающихся случаев этого времени осталась доныне памятная оборона одного казачьего поста из четырех человек против нескольких сотен конных персиян. Заметя, что неприятель шел прямо на пост, донские казаки Чукарин, Ушаков и Териков вместе с одним карабагским татарином засели в землянку и не только выдержали блокаду, но отразили штурм спешенных кавалеристов и захватили у них два ружья, которые как трофеи были представлены ими по начальству. Государь пожаловал всем трем казакам знаки отличия Военного ордена, а татарину – серебряную медаль «За храбрость».

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию