Под стягом Москвы. Войны и рати Ивана III и Василия III - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Волков cтр.№ 65

Создавая поместное войско, состоящее из конных воинов, наделенных земельными угодьями (дачами), правительство в какой-то степени обеспечило содержание служилых людей по отечеству. В походы они обязаны были подниматься за собственный счет, заранее позаботившись о подготовке снаряжения и провианта («домовых запасов»).

Русские помещики «со всей своею службой» (военными слугами, лошадьми, оружием и припасами) выступали в поход за счет доходов с вотчин и поместий. Сигизмунд Герберштейн дал подробное описание организации походного быта московских воинов, подчеркнув их непритязательность и привычку стойко переносить трудности и лишения походной жизни. Каждый из ратников имел «прежде всего толченое просо в мешке длиной в две-три пяди, потом восемь-десять фунтов соленой свинины; есть у него в мешке и соль, притом, если он богат, смешанная с перцем. Кроме того, каждый носит с собой (сзади на поясе) топор, огниво, котелки или медный чан, и если он случайно попадет туда, где не найдется ни плодов, ни чесноку, ни луку, ни дичи, то разводит огонь, наполняет чан водой, бросает в него полную ложку проса, добавляет соли и варит; довольствуясь такой пищей, живут и господин, и рабы. Впрочем, если господин слишком уж проголодается, то истребляет все это сам, так что рабы имеют, таким образом, иногда отличный случай попоститься целых два или три дня. Если же господин пожелает роскошного пира, то он прибавляет маленький кусочек свинины. Я говорю это не о знати, а о людях среднего достатка. Вожди войска и другие военные начальники время от времени приглашают к себе других, что победнее, и, хорошо пообедав, эти последние воздерживаются потом от пищи иногда два-три дня» ^[393].

Во время больших походов и длительных осад организовывалось централизованное снабжение действующих войск продовольственными и боевыми припасами. Собирались они в городах и уездах, расположенных в непосредственной близости от ТВД, доставлялись в расположение походных и осадных ратей обозами или судами. В том случае, если противнику удавалось нарушить снабжение русских войск, операции приходилось сворачивать. Наглядным примером служит получившая отражение в источниках ситуация, сложившаяся в 1524 году при осаде Казани. К действующим на территории ханства полкам воевод Шах-Али и Ивана Бельского из Нижнего Новгорода была направлена судовая рать Ивана Щереды Палецкого, состоявшая из 90 речных кораблей. Двинувшийся в путь караван должен был доставить продовольственные припасы для стоявшей под Казанью армии. Собраны эти припасы были в Нижегородском и других уездах на востоке страны. По берегу струги Палецкого сопровождал конный отряд из 500 воинов. Узнав о движении каравана, черемисы подготовили засаду и, уничтожив его прикрытие, напали на корабли. Лишь некоторые из них смогли прорваться через эту засаду и дойти до лагеря Шах-Али и Бельского под Казанью ^[394]. Из-за прервавшегося снабжения, несмотря на победу, одержанную тогда же русскими войсками в битве на Итякове поле, военные действия на территории Казанского ханства пришлось прекратить.

Подобно тому, как действовавшие на востоке страны войска снабжались припасами, собранными в нижегородских, владимирских, суздальских, возможно, устюжских землях, так и рати, воевавшие на немецком (ливонском) рубеже, обеспечивались псковскими кормами, а полкам, ходившим в «свейские» (шведские) пределы, припасы доставлялись из Новгорода. В дальних походах на неприятельской территории войска изымали все необходимое у местного населения.

В XV–XVI веках уровень и качество подготовки воинов поместного ополчения (а именно они составляли лучшую часть русского войска), правительство почти не волновал. Судя по результатам походов и сражений того времени, встававшие под великокняжеские знамена дворяне и дети боярские вполне соответствовали предъявляемым к ним требованиям. Умение владеть имеющимся в наличии разнообразным оружием, азы строевой и кавалерийской подготовки, знание общевойсковых сигналов усваивались дворянскими недорослями заранее – без этого они не могли быть поверстаны в службу и удостоиться государева поместного жалованья. В последующих походах и боях эти знания закреплялись практическим опытом, в том числе и специфическим, включающим навыки участия в зимних и судовых рейдах, несения дозорной и сторожевой службы. В результате суровая походная школа превращала русских помещиков и их боевых холопов в закаленных воинов, способных постоять за себя в схватке с самым опасным врагом.

Сложнее дело «ратного наученья» обстояло с пищальниками и пушкарями. При зачислении («приборе») на службу они уже должны были иметь необходимые им специальные знания. Однако специфика боевой работы требовала постоянной готовности и упражнений в стрельбе из «ручниц» и орудий. Некоторое представление о вариантах проверки умений артиллеристов дают сведения о потешных стрельбах, которые устраивались в Твери Микулой Кречетниковым. Зимой рядом с городом на Волге делалась ледяная крепость, а затем этот знаменитый пушечник и его помощники-поддатни расстреливали ее из своих тюфяков. Несомненно, подобные учебные и показательные стрельбы проводились в дальнейшем в других городах. Возможно, более или менее масштабно, хотя первые достоверные сведения о стрелковом смотре такого типа относятся к 1557 году.

Становление будущих воевод проходило в форме ученичества у старших родичей-учителей, в том числе и во время ведения военных действий. На примере дедов, отцов, старших братьев, ставших действующими командирами или заслуженными ветеранами, они учились непростому делу организации походной, разведывательной, дозорной, обозной служб. Также будущие воеводы постигали искусство распределения ратных людей по полкам, их расстановки на поле боя, управления ходом сражения или осады, обеспечения снабжения своего подразделения или войска, ведения преследования разбитого противника и т. п. Единственной формой проверки должного уровня воеводской подготовки служила боевая практика, в которой та или иная ошибка или даже «оплошка» воевод могли дорого стоить находившимся под их началом полкам, да и им самим.

В рассматриваемый период самыми проблемны ми для Русской Дежавы являлись восточный, южный, западный и северо-западный рубежи. Особенно тревожной была ситуация на степных «украинах». Включение в состав Московского государства мещерских, рязанских, верхнеокских и северских земель привело к образованию общерусской границы со степью, протянувшейся почти на 1000 верст. Военное прикрытие порубежья от нападений разных кочевых орд стало одной из самых важных задач московского правительства, требовавшей значительных усилий и материальных затрат.

Пристальное внимание изучению обстановки на «Поле» на Руси уделялось начиная со второй половины XIV века. Об этом свидетельствует хорошо известное послание митрополита Алексия «боярам, баскакам, духовенству и мирянам» на Червленый Яр – о подсудности их рязанскому епископу Василию. В этой грамоте впервые упоминаются русские караулы, стоявшие по рекам Хопер и Дон ^[395]. В дальнейшем охрана юго-восточных границ была доверена рязанским и мещерским казакам, а юго-западного порубежья – путивльским севрюкам ^[396]. Немногочисленная казачья стража неплохо справлялась с обязанностями до тех пор, пока в степи шло противостояние Большой Орды и Крымского юрта. В погоне друг за другом вражеские армии порой достаточно близко подходили к русским границам, но лишь однажды ордынцы серьезно ударили по Московскому государству. Осенью 1501 года, откликнувшись на призыв союзной Литвы, правитель Большой Орды Шейх-Ахмед напал на Северскую землю и, разорив окрестности Стародуба, захватил и выжег Рыльск и Новгород-Северский ^[397]. Это был последний успех Волжской Орды, которую в июне 1502 года разгромили войска союзника Москвы, крымского хана Менгли-Гирея. Благодаря этой победе обстановка на южных «украинах» Руси на несколько лет стабилизировалась. Набеги «лихих» ордынских казаков не представляли серьезной опасности: небольшие сторожевые отряды, организованные местным населением, могли справиться с ними. Главным оборонительным рубежом на южном направлении являлся «Берег» – система укреплений и военных лагерей на реке Оке ^[398].