Будьте как дети - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шаров cтр.№ 31

Крупская в дневнике замечает, что Ленин, до последних дней жизни хорошо относясь к Троцкому, считал его, однако, доктринером, начетчиком. В частности, не мог простить, что, когда впервые речь зашла о детских ЧК, тот вместо ответа через Гетье переслал ему размноженную на ремингтоне притчу Христа о слепом поводыре. Сказал тогда Крупской, что Троцкий, несмотря на огромный военный и организаторский талант, вряд ли окажется полезен. Ленин настаивал, что поход детей в Святую землю ни в коей мере не должен стать чисто военным предприятием, за образец скорее следует взять собственное его, Ленина, возвращение в детство. Когда ими троими обсуждался вопрос, кто и как будет руководить движением в целом и его отдельными отрядами, Ленин решительно потребовал, чтобы у коммунаров не было начальников из взрослых. Учителя, воспитатели, комиссары, сколь бы ни были они хороши, преданы делу, должны остаться в прошлом: грех не может вести за собой праведность. Колонны коммунаров должны возглавить те из них, кого выберут сами беспризорники, а еще лучше полностью передать этот вопрос на усмотрение Божье.

Троцкий просил уточнить, как конкретно это сделать, Ленин отвечал, что нет ничего проще: кидать на командира жребий или использовать считалки. Очень похоже Ленин высказался и по поводу штаба движения. Передал через Крупскую: «Дети есть дети, никто не может знать, когда они будут готовы, каким путем и с какой скоростью пойдут. Постоянства в них немного, а сами они равно бесстрашны и суеверны. Вдруг на ровном месте запаникуют – и врассыпную».

«Уверяю вас, – говорил он Дзержинскому, – в любом отряде и не раз будут склоки. Из ничего. И драки будут, и поножовщина. А дальше отряд разделится, и каждая часть пойдет к Святой земле собственным путем. О прежних соратниках никто и не вспомнит».

И снова Троцкому: «Во взрослых походах организация, хорошая организация играет, конечно, решающую роль, что в Гражданской войне вы, Лев Давыдович, блистательно показали. Но здесь – я в этом убежден – отряды должны идти самостоятельно, ни с кем не сговариваясь, ни о ком ничего не зная. Так, уничтожил Центр – и конец, а с подобным движением справиться невозможно. В общем, – подводил он итог, – в данном случае я за анархию».

Тем не менее некий вспомогательный штаб, говорил Ищенко на следующем уроке, в середине двадцать третьего года под нажимом Троцкого был создан. В его работе Ленин тоже принимал участие. Роль центра не слишком ясна, тем не менее я обязательно вам о нем расскажу, но не сейчас, а в конце второй четверти. И продолжал: не следует думать, как вчера решил Иванов, – и он указал на ученика, сидевшего на первой парте у окна, – что Ленин, Троцкий и Дзержинский, устраняясь от руководства походом в Святую землю, точно так же устранились и от его подготовки. Наоборот, это время их неслыханной активности. Следя, как всё идет, Ленин от Дзержинского лично и от подчиненной ему ЧК требовал чуть ли не ежедневных отчетов, и за неполных два года сделано было очень и очень многое.

Чтобы слепые уверенно вели и привели зрячих в Иерусалим, были составлены повёрстные карты запахов на каждой из трех десятков дорог, ведущих из Центральной России в Палестину (выполнено Закавказским и Среднеазиатским отделами НКВД, ответственный товарищ Винницкий). Такую же повёрстную карту их наклона и покрытий: камень, глина, щебенка, земля, чтобы проводники на ощупь, ногами, могли определить, правильно ли идет колонна (Европейский отдел, ответственный тов. Загницын). Для тех же слепых – карту всех поворотов, чтобы, когда солнце, грея, светит в лицо, можно было определить, где ты находишься (Дальневосточный отдел, тов. Мясоедов). Ему же было велено раздать по детдомам эрмитажную коллекцию швейцарских часов с боем. Вибрация крышки позволяла узнавать время даже ночью.

Если Дзержинский ведал практическими делами, связанными с подготовкой похода, то Троцкому Ленин поручил идеологию. Но и тут оставил за собой общий надзор. Дневник Крупской: Ленин – Троцкому (15 сентября 1922 года): «Мы должны твердо, ясно и определенно обещать всем коммунарам, что едва первый из них окажется на Святой земле, как хромые пойдут, слепые прозрят и глухие услышат. Мертвые, и те воскреснут». «Можете даже сказать, – продолжал он в письме, датированном следующим числом, что в Иерусалиме они увидят своих мам и пап».

Тому же Троцкому две недели спустя: «Колонны коммунаров в разное время и разными дорогами пойдут и пойдут в Святую землю. Кто, плутая по горным тропам, кто прямо, будто путь им прочертили по линейке, но это не важно. Не важно вообще ничего: ни голод, ни холод, ни даже дикие звери. Пусть десятки тысяч из них убьют, а другие тысячи похитят и продадут в рабство, даже если один-единственный дойдет и обратится к Господу, он всех отмолит, всех спасет». И закончил словами, которые скоро стали пионерской клятвой: «Один за всех и все за одного!!!»

Основная часть подготовки продолжалась год и закончилась генеральным смотром. Тогда с 30 апреля по 6 мая двадцать третьего года с благословения Ленина и, несмотря на отчаянное сопротивление оргбюро партии, в стране – в каждом городе и в каждом поселке – от Петрограда до Владивостока – была проведена Неделя беспризорного и больного ребенка. Когда Ленину доложили, что в ней участвовали больше трех миллионов детей, он промолчал, а вечером, уже отходя ко сну, сказал Крупской: «Знаешь, сегодня понял, зачем, вообще ради чего мы, да и не только мы, работали. Перед Исходом из Египта, чтобы умножить народ, идущий в Святую землю, жены Израильские плодились не жалея сил – вынашивали по шесть младенцев зараз. Получается, что мы потрудились не хуже. – И добавил: – Может, кто и дойдет».

Ленин, сколько было сил, продолжал готовить объединенный поход коммунаров, но возможности его были невелики. Полупарализованный, месяцами и вовсе прикованный к постели, он мог что-то предлагать, что-то требовать, но делать ежедневную, рутинную работу редко был в состоянии. С другой стороны, он отлично знал, что мало хорошей организации, мало подобрать нужных людей для чрезвычайных комиссий, жизненно важно, чтобы у беспризорников был известный только им тайный язык. Тогда враг не проникнет в твои планы, не сумеет тебе помешать. Он объяснял Дзержинскому, что, если у отряда коммунаров есть нечто вроде своей собственной фени, удобной, привычной, ничего лучше нет и быть не может. Велел ЧК собирать арго по всей стране, и результат был. Судя по дневнику Крупской, за месяц до смерти от Дзержинского он получил целый пакет записей. Но, кроме фени, Ленин не сомневался и в необходимости общего коммунарского языка. К тому времени начальный опыт в подобных делах у него уже был.

В марте двадцать третьего года у Ленина был еще один апоплексический удар. Оправлялся он после него медленно и тяжело. В полной апатии сутки напролет лежал на кровати, никого не хотел видеть, ни о ком и ничего знать. Крупской кто только мог объяснял, что это конец – он угасает. Вокруг безо всякого толку клубилась целая стая врачей. Раньше он гнал их при первой возможности, и теперь Крупской казалось, что профессора ликуют. Под разными предлогами почти не подпуская ее к мужу, они вертели его, как тряпичную куклу, делали бесконечные уколы, промывания, тут же, собравшись втроем, впятером, устраивали свои консилиумы, на которых, ничуть не стесняясь, что он всё слышит, до посинения спорили – труп он или еще нет.